Александр Забусов - Кривич Страница 2

— А вдруг не смогу вернуться?

— Что ж, ты исчезнешь вместе с родом, только и всего.

Солнце стояло в зените, когда волхв покинул избушку ведуньи. Его мысли блуждали уже далеко, стоявшая перед ним задача, была за пределами человеческих сил и разума для любого обычного смерда.

— 1 -

Проснувшись по будильнику, Толик, умывшись, побрившись и заглотив кружку довольно отвратного кофе, облачился в спортивный костюм, побежал на городковское КПП, где по вторникам, средам и пятницам происходило построение части на физо.

Конец мая, теплынь. Успел встать в строй, когда народ уже готов был стартовать на трехкилометровый маршрут по грунтовке в направлении деревни Матвеевское. Неожиданно из-за угла бетонного забора, наследия советского периода ограды «красноармейских» зон, выскочил видавший виды отечественный внедорожник, перед строем части заскрипели тормоза командирского УАЗа. Первый зам, подполковник Дьяконов, подал команду и, шагнув навстречу командиру, полковнику Василенкову, доложил о готовности части к занятиям по физо.

— Игорь Петрович, к занятиям приступить, майора Монзырева ко мне.

— Понял! Монзырев, к командиру, остальные на пра-во, по подразделениям бегом ма-арш.

Часть, медленно вытянувшись по дороге, подразделениями побежала на маршрут. Монзырев подошел к командиру, крупному дядьке под два метра ростом и под полтора центнера весом, одетого в камуфляж и повседневную фуражку с двуглавым уродцем на тулье, стоявшему возле УАЗа.

— Толик, я знаю, у тебя отпуск запланирован на лето, придется его перенести на осень, ты у нас человек одинокий, семьей не обременен. Короче, поедешь в командировку на три месяца.

— Меня одного? Вроде разборки в Чечне закончены, новоявленные абреки успокоились, добились чего хотели. Теперь, как водится, вся страна будет пахать на них, да немереные средства слать.

— Какая Чечня? Командировка у тебя будет в нашем районе. На совете командиров, Глава Администрации района попросил выделить трех офицеров. Направить в его распоряжение. Организуется летний лагерь для детей из неблагополучных семей района. Ты назначен начальником этого лагеря, будешь организатором и воспитателем в одном флаконе на все три заезда.

— Товарищ полковник, да какой я воспитатель? Побойтесь бога, Александр Васильевич, не умею я с детьми возиться, сопли им вытирать, не мое это.

— Все, Толя, это приказ, тем более ты будешь не один, с тобой едут старший лейтенант Горбыль и лейтенант Ищенко. Ректор пединститута подсуетится, выделит восемь студенток четвертого курса. Представляешь, какой цветник? Может наши балбесы в конце лета надумают жениться. Кроме того, в штат будут входить две поварихи, медсестра, завхоз и сторож.

Толик исподлобья посмотрел на командира. В голову пришла только одна мысль: «По-моему пришел маленький северный зверек — песец называется, подкрался незаметно, скоро будет грызть».

Такой подляны от командира не ожидал, но сразу понял, отказываться бесполезно, себе дороже. В определенных кругах, Василича прозвали «Бультерьером», за мертвую хватку при решении любого дела. Если ему было что-то надо, он, вцепившись в холку, «нежно» тряс начальство, гражданскую администрацию, деректоров предприятий, чиновников любого толку, ну и естественно своих офицеров. Вытрясал из них все, что требовалось. Представители гражданских структур, даже пытались прятаться при его появлении. Бесполезно!

Командир хмыкнул:

— Чего загрустил? Отдохнешь на свежем воздухе, лес, река, еще и заплатят за работу. В общем, форма одежды повседневная, в десять ноль-ноль садишься в УАЗ и едешь в районный центр, в Администрацию к заму Главы по образованию, Щербатюку Алексею Ивановичу. Могу сразу сказать, что первый заезд начинается шестого июня. Все, вперед и с песней! Приедешь, доложишь.

Командир уехал, Толик поплелся домой, готовиться к отъезду.

Анатолий жил в городке уже давно, прибыв к новому месту службы старшим лейтенантом, переводом из части морской пехоты.

После первой Чеченской, жена, красивая молодая женщина, забрав дочь, ушла к новому мужу, перебралась в столицу. После второй, в его сознании поселился сложившийся стойкий холостяк, смыслом жизни которого осталась служба, а досуг проводился в компании с сослуживцами, где разговоры касались в основном службы. В свои тридцать семь лет от роду, майор Монзырев выслужил у государства два ордена, служебную квартиру и прививку от честолюбия, полученную в виде огнестрельного ранения в далеком Шаро-Аргунском ущелье. Больших денег не заработал, а малые, как и у большинства граждан страны, исчезали быстрее, чем хотелось бы. В армии платили хреново и нерегулярно, было время, получку не получали по полгода. Гражданские смотрели на военных, как на придурков, у многих офицеров жены сбегали, не выдержав безысходности положения мужей, не способных содержать семью. Политики и правительство вспоминали военнослужащих только перед выборами, затем добросовестно и надолго опять забывали о них.

Все это наложило отпечаток на характер Монзырева, превратив его из восторженного пацана в лейтенантских погонах, в поседевшего, но еще не старого, крепкого, неглупого мужика.

По раздолбаной вдрызг дороге, УАЗ выскочил из лесной чащи прямо к облупившимся от краски воротам бывшего пионерского лагеря, лет двадцать назад знавшего счастливые дни. Неухоженные строения, с заросшими тропинками между ними, плакатами с лозунгами детского соцреализма, прочитать, которые в большинстве своем, было уже невозможно.

Сторож Сергеич, лысый старикан с остатками длинного клока волос на загривке, собраного в подобие конского хвоста, семидесяти с лишним лет от роду, в потертой, но чистой одежде, хитроватым взглядом посмотрел на Монзырева.

— Что делать со всем этим добром будешь, майор? Лагерь нужно будет ремонтировать. От него даже наши новые буржуи отказались, а ведь приезжали смотреть его многие, даже купить хотели, но, поняв, что халявы не будет, ремонта здесь на многие тыщи, укатили и больше не появлялись. Сейчас все норовят что-то урвать получше и перепродать подороже, так что районная администрация лагерь втюхать никому не смогла. Всучила тебе, пользуйся, только не надорвись от своего счастья.

— Сергеич, сам говоришь, что ремонта на тыщи, я, что тебе, сплю с дочерью Рокфеллера? Если бы спал, ты бы меня здесь не увидел. Скажи, как тут к речке пройти? Или она уже высохла?

— Нет, наша Ока еще всех переживет, а пройти вот по этой тропке можно, вниз спустишся, там в заборе пролетов нет, как раз быстрее всего и пройдешь.