Маргит Сандему - Следы сатаны Страница 2

Не так давно родственники собирались вместе. Надо было обсудить, как жить дальше. У двух усадеб не было наследников. Было решено, что со временем к Альву, сыну Ирмелин и Никласа, перейдет Линде-аллее и Гростенсхольм. Он будет управлять Элистрандом от имени сына Виллему Тенгеля, живущего в Швеции. Естественно, решение вступит в силу только после ухода старшего поколения.

Микаел в Швеции тоже остался один. Но он продолжал заботиться о своей Анетте. Кроме того, ему было хорошо с сыном Домиником, невесткой Виллему и внуком Тенгелем III. После того как смолкли мрачные предупреждения Анетты, семья снова обрела покой.

В Дании дело обстояло много хуже. Лене была счастлива со своим Эрьяном и дочкой. Но на родине, в Сконе, в доме Габриэла, Тристан ходил по пугающе-пустым комнатам как неприкаянный. Умерла Сесилия, дожив до девяноста с небольшим. Погиб, к всеобщей печали, всегда веселый и полный юмора Танкред. Его жена Джессика умерла от эпидемии.

Тристан остался один. Жениться он больше не собирался. Да и зачем? У него не могло быть детей. Так какой толк в супружеской жизни? Тристан… Что значит «рожденный для печали». Вряд ли кому так подходило собственное имя, как ему!

И еще одна усадьба оставалась без наследника. Дочь Лене, Кристина, наследовала отцовский дом в Сконе и была этим вполне довольна.

Заканчивались два рода: род Мейденов умрет вместе с Маттиасом, а род Паладинов завершится со смертью Тристана. Да и новый род Элистрандов закончится на Калебе и Габриэлле. Все это было очень трагично. Но из всех родов самым славным и древним был род Паладинов. Тристан был рад только одному: дед Александр так никогда и не узнает о том, что произошло с его родом.

Микаел, глава рода Людей Льда, очень тревожился. Новое поколение состояло только из троих: Альва, Кристиана и Тенгеля III. Оставалось только надеяться, что они скоро переженятся и народят много детей! Но нельзя было требовать от них слишком многого.

Слухи о странном существе, появившемся в Норвегии, не встревожили никого из Людей Льда.

До тех пор, пока не случилось нечто особенное. Тогда очнулись все из рода Людей Льда. Сбитые с толку, полные недоверия и испуга.

В 1695 году существо впервые показалось людям.

Однажды всем известный пьяница, живущий севернее Кристиании[1], добирался поздней лунной ночью домой из трактира. На полпути он свалился в придорожную канаву и мирно почивал среди колокольчиков.

Проснувшись в тяжелом похмелье, он подумал, что это не жизнь, а ад. А пьянее его вряд ли нашелся бы кто на земле.

— Черт бы побрал вас всех, — бормотал он, всхлипывая и икая. — Черт побери!

Тут послышались шаги.

Странные, неровные шаги. Топ — та — топ, топ — та — топ…

Пьяница сразу протрезвел. Забилось сердце. И все же он был настолько пьян, что вряд ли мог оценить ситуацию. Перед глазами все плыло, мир был, как в тумане.

«Вот и пришел Он — тот, что с копытами, по мою душу, — испуганно подумал он. — Черный юмор, однако. Дома говорят, что поминать его опасно».

Пьяница изо всех сил старался открыть глаза. Где-то наверху, в дымке, светилась луна.

По дороге кто-то шел.

Мужчина потер глаза. Потряс головой. И тут его стало тошнить.

Но там, на дороге, кто-то был! К нему приближалось нечто огромное, страшное…

Пьяный свернулся калачиком, стараясь стать меньше и незаметнее.

— Больше никогда не буду пить, — клялся он сам себе. — Господи Иисусе, если Ты спасешь меня сейчас, я обещаю пойти той узкой дорогой, что ведет к Тебе… Клянусь Тебе, клянусь…

Но на небесах, видимо, решили, что уже поздно. «Нечто» остановилось на вершине холма. Оно стояло там, и не торопясь, поворачивало голову направо и налево, принюхиваясь к чему-то. Пьяницу в канаве словно парализовало, зубы стучали. Он издал тонкий, испуганный звук.

Неожиданно глаза у существа загорелись. Оно постояло некоторое время совершенно неподвижно, а затем двинулось, ковыляя, дальше. Существо приблизилось к пьянице гораздо быстрее, чем тот ожидал.

Ужасное чудовище склонилось над лежащим, закрыв луну и все небо.

Пьяница жутко закричал.

Его нашли в канаве на следующее утро. Жалкие останки. Глаза, смотревшие на спасителей, выражали неподдельный ужас. Он силился что-то сказать, что-то выдавить из себя…

…Он прожил ровно столько времени, сколько потребовалось на рассказ. «Вы хотите что-то рассказать?..» Из него приходилось вытягивать каждое слово. Его было едва слышно, так тихо он говорил. Иногда душераздирающе вскрикивал, вспоминая ужасные минуты, когда над ним склонилось чудовище.

Он был первым, кто увидел существо, что оставляло такие странные следы на земле.

И вот пьяница испустил дух, по-прежнему лежа на краю дороги, жалкий и презренный. Нашедшие его поднялись, молча, глядя друг на друга. В ужасе, веря и не веря.

Снова посмотрели на умершего. Зрелище было не из приятных. Разорванное на куски тело, на шее — ужасные синяки от огромной когтистой лапы.

Во что верить?

Далеко не сразу люди решились рассказать об услышанном. Они словно боялись чего-то.

Но слух распространился быстрее молнии. Достаточно быстро достиг он и Линде-аллее. И вскоре в Гростенсхольме состоялось совещание.

Никлас сознал всех родственников на серьезный разговор. Женщинам решили пока ничего не говорить.

— Слухи очень быстро меняются, — задумчиво возразил Андреас, после того как Никлас поделился своими мрачными предчувствиями.

— Конечно, — согласился Маттиас. — Каждый раз слухи пополняются чем-то новым, порой приобретают гротескный характер. Ведь говорят же, что на теле большинства жертв нет никаких следов насилия. Они просто… умирают!

— И все же кое-что меня настораживает, — пробормотал старый Калеб из Элистранда. На его морщинистом лице появилось задумчивое выражение.

— Я полностью согласен с тобой, дядюшка Калеб, — сказал Никлас. — Многое вызывает тревогу.

Вошел восемнадцатилетний Альв, в нем текла настоящая кровь Людей Льда, однако по внешнему виду это было почти незаметно.

Альв пошел в деда по материнской линии — такого же невысокого роста, худой блондин.

Родство было заметно лишь по слегка раскосым, как у отца Никласа, глазам да высоким скулам. Черты лица делали его слегка похожим на эльфа. У него была немного кокетливая и веселая улыбка. Паренек был горазд на всякие шутки и проделки.

— Простите, что опоздал, — запыхавшись, произнес он. — Должен был помочь починить инструмент, мои работники не знали, что делать. Я слышал ваши последние слова. А как на самом деле выглядит это существо?

— Слухи такие разные, — ответил дед Андреас. — Им нельзя верить.