Маргит Сандему - Весеннее жертвоприношение Страница 2

Винга вышла из задумчивости.

— Но постоянная травля Снивеля сильно действует на нервы, Хейке. Чувствую себя измотанной.

— Но так же нельзя, — сердито воскликнул он. — Не может же это продолжаться бесконечно!

— Да, я тебе не рассказала о самом скверном. Одному моему конюшему показалось, что он видел, как человек Снивеля крутится возле нашего сарая. И на следующий день, когда я ехала в экипаже, на крутом спуске с горы перед морем сломалась задняя ось. Ее кто-то подпилил.

Хейке вскочил и нервно стал ходить по комнате.

— Его надо выгнать, — произнес он приглушенным голосом. — Нужно! Тотчас же! Боже, дом-то ведь мой, у него нет никакого права владеть им. Но, благодаря тому, что он судья, никто не может судить его. Или правильнее: никто не осмеливается!

— А адвокат Менгер?

— У меня, Винга, не хватает смелости обратиться к нему еще раз. Он совершил настоящий подвиг, когда спас Элистранд для тебя, большего мы не можем требовать от смертельно больного человека. Снивель изобьет его.

— В суде?

— И там тоже. Не только в переносном смысле, но и буквально. Если Менгер привлечет его к суду, Снивель уничтожит его еще до суда. Снивель не остановится и перед убийством. Помнишь, как он подкупил всех членов суда, когда слушалось дело о Элистранде?

— Да. Что ты предпринимал, Хейке? Не бездельничал же ты? С тех пор уже прошло три четверти года!

Хейке вздохнул.

— Я перепробовал все. Был в Верховном суде и просил помочь мне вернуть мой собственный дом. На меня там смотрели, как на волосок в супе, и я вскоре понял, что Снивель воспользовался своим влиянием и там. Он предполагал, что я обращусь туда.

Хейке снова сел.

— Само собой разумеется, что я получил ответ на те письма, которые мы писали вместе с тобой тете Ингеле и Арву Грипу, да ты знаешь об этом, сама читала мне ответы. Они бы с удовольствием помогли мне, но никто из них не может оставить своего хозяйства, во всяком случае, надолго. Винга, я говорил со многими в Кристиании, унижался, но меня выгоняли, ибо думали, что я сам дьявол или родственник троллей. Люди не желают помогать мне. Я даже был в Гростенсхольме и разговаривал с самим Снивелем. Пытался добиться, чтобы он добровольно отказался от Гростенсхольма.

— Но, Хейке! Этого тебе делать бы не следовало!

— Да, но я был столь наивен. Переживание не из приятных, должен я тебе сказать! Самое мягкое из сказанного им было: он не обязан отдавать свое поместье выродку дьявола.

— Но такое ты и раньше слышал?

— Сотни раз. Но это было, как уже сказано, самое мягкое из всего. А когда я уходил оттуда, мимо уха просвистела пуля. Она была пущена из флигеля.

— Нет, такого ты мне еще не рассказывал, — воскликнула возмущенная Винга. — Я буду… Нет, я не буду. Но может быть ленсман может что-нибудь сделать? Это же попытка убийства! Самое малое, что он, видимо, сможет сделать — выбросить Снивеля из поместья!

— Выбросить судью? Хотел бы я посмотреть на ленсмана, который осмелится на это! Во всяком случае, когда дело касается Снивеля. Он обладает все еще огромной силой, несмотря на то, что она основательно подточена. Достаточно одного его слова и ленсман уволен и опозорен. А этот выстрел…

— Может, тебе стоит обратиться к королю, Хейке? Гростенсхольм ведь твой! Его у тебя просто отняли, воспользовавшись поддельным письмом!

— К королю? Который сидит в Дании и у которого хватает забот о своей стране? Какое ему дело до Гростенсхольма в маленькой Норвегии или до Людей Льда?

— Говорят, король не очень умен, но хорошо относится к людям…

— Может быть, но подумай, ведь не сам он читает все письма? У него для этого целый штаб, который отвечает на письма по своему усмотрению. И кто напишет ему письмо? Я? Который не умеет написать даже своего имени?

— Пора бы научиться, — несколько дерзко произнесла Винга, и он вынужден был согласиться, что она права.

Они замолчали, уставившись на огонь в камине. Однако молчание Хейке продлилось всего лишь мгновение. Его взгляд тут же переместился, как обычно, на Вингу, словно он не мог оторваться от нее даже силой ни на секунду. Не соображая, что делает, он начал думать вслух, и его глубокий голос заполнил комнату упрямыми, почти магическими словами:

— Я, Винга, хочу носить тебя на руках, держать тебя перед глазами, словно божественный дар, проникнуть сквозь окно, пронести через зимнюю бурю, готов вознестись к небу с тобой на руках, так, чтобы волосы твои развевались золотым водопадом со лба твоего. В тишайшую зимнюю ночь мы должны миновать снегопад и добраться туда, где сверкают звезды. И я обязан предъявить им тебя, подняв на руках выше головы моей и сказать: «Посмотрите, что я вам принес! Примите лесного эльфа Вингу, создание звездной пыли, ибо здесь ее родина. Подземное чудовище принесло ее к вам в тишине ночи, чтобы вы благословили ее». «Нет, — ответят мне звезды, — Ты за нее в ответе, ты ее злой гений. Тебе следует вести ее через всю человеческую жизнь, охранять ее своей жизнью, ты, отвратительный, огромный тролль».

— Хейке, — воскликнула Винга, внезапно опустившись перед ним на колени и спрятав лицо в его руках. — Ты не подземный пришелец, сам знаешь прекрасно! Ты не какой-то злой дух. Впрочем, ты сам знаешь, что именно тебя я люблю, а не каких-то демонов в тебе.

Он улыбнулся, гладя ее золотистые волосы.

— Демон и дева, не так ли называют нас?

Все еще уткнувшись лицом в его колени, она рассмеялась.

— Но это же неправда, я вовсе не ангел.

— Ангел и девственница, разве это не одно и тоже?

— Нет, я вовсе не девственница. Физически да, и в этом виновен ты!

— Это моя заслуга, так ты считаешь?

— Я так вовсе не думаю! И ты не должен превращать меня в неземное существо, носиться со мной, как с богиней, Хейке, я не хочу этого! Потому что я часто бываю мелочной, по-настоящему скверной и кроме того… кроме того, взгляни, я же за это время стала взрослой женщиной. Неужели ты не замечаешь этого по моей фигуре? Неужели ты не обратил внимание на пышность моих грудей, или округлость бедер? Я уже не дитя!

— Неужели ты думаешь, что я не заметил этого? — Грустно улыбнувшись, промолвил он. — Почему ты думаешь, что я отказываю себе в удовольствии любоваться тобой?

Она неудовлетворенно хмыкнула. Рука ее заскользила вдоль внутренней стороны его бедра. Хейке тотчас же перехватил ее.

— Винга, во имя неба!

Она подняла голову и глупо усмехнулась.

— Но я люблю узнавать, как действует на тебя моя близость. Знаешь, не должен же ты приходить ко мне попусту. Ведь никто не может померяться с тобой этим!

— Откуда ты знаешь? — резко сказал он и попытался крепко удержать ее целеустремленно двигавшиеся руки.