Олег Верещагин - Оруженосец Страница 2

«Не сплю, хотя и не малыш, — подумал Пашка. — Или малыш? Мечтаю о сказке. Да ещё и красивой».

Он потянулся, прислушался, как сопят спящие братья. Да, вот уж у кого никаких проблем со сном. У Сёмки — в силу мелкости возраста. У Димки — в силу черт характера, он и на сковородке уснёт.

Снаружи опять, но уже дальше, взревел пьяный. Собаки отозвались радостной кантатой. А вот интересно, о чём думают пьяные? Уж точно их не беспокоят мировые проблемы…

Он уставился на полную луну, как раз появившуюся в окне. А что, если в нём есть что-то от оборотней? Недаром ему так нравятся волки, ночь и луна… Пашка попытался высмеять себя за уж совсем детскую попытку найти в окружающем хотя бы кусочек сказки — но почему-то не получилось. Высмеиваться не было желания абсолютно. Было желание протянуть руку и коснуться луны. Интересно, она зазвенит, если щёлкнуть по краю пальцем?

«Засыпаю», — подумал он. И почему-то встряхнулся, испуганно отгоняя сон, хотя ещё минуту назад именно заснуть и хотел больше всего. Наверное, всё-таки успел уснуть по-настоящему, потому что рывком сел в постели, пытаясь отделить сон от яви. Луна ломилась в окно; несколько мучительных секунд Пашка не понимал, спит или нет, что ему приснилось, а что было на самом деле.

Он толкнул локтем подушку и опять лёг. Почему-то вспомнилось, как обиделся Олег Николаевич, когда он вернул недочитанную первую часть «Властелина Колец». Старая книжка, неинтересная. В конце концов, он так и сказал. Ну, конечно, Олег Николаевич прав — из неё, можно сказать, выросло всё фэнтези. Но из наскальных рисунков выросла вся живопись — что же теперь, обвешать всё вокруг наскальными рисунками и ничего больше не признавать?

Сравнение ему понравилось. Он решил, что непременно так и скажет Олегу Николаевичу при следующей встрече. А пока… какая луна…

Снаружи начинался ветерок, ветви покачивались… Значит, скоро рассвет. Да что ж в самом деле такое?! Пашка за собой знал, что он — «сова». Но уж так-то… Хотел уснуть — чем-то сам себя напугал, не поймёшь теперь, чем…

А что если… Он хмыкнул и привстал. Можно сейчас одеться и пойти погулять. А днём забраться в какое-нибудь укромное местечко и выдрыхнуться разом за всю ночь. Ну лето же, каникулы, и не так уж их много осталось… Пойти и сделать какую-нибудь глупость… например, изрисовать рунами всю автобусную остановку. Или логотипами «Арии»… А то «Fesh, Fesh». Куда ни пойдёшь, везде взглядом натыкаешься… Или ещё лучше — перебраться через заболоченную низину за огородами, подняться на склон и усесться где-нибудь в роще на поваленное дерево. И сидеть, пока не встанет солнце, отмахиваясь от комаров…

Мысль о комарах слегка охладила романтические желания. Вспомнилось: «А ежли рядом, скажем, хоббита нет, из кого же они, гады, кровь пьют?!» Надо же, врезалось в память…

Пашка сел на постели, прислушался. Тихо, спят все… Даже собаки замолчали. «Ну и пусть спят, — решительно подумал он, укрепляясь в желании отправиться на прогулку. — Плавки одеть? Не надо, не купаться идём…» Сидя, он дотянулся до джинсов, стал натягивать их и хихикнул невольно, вспомнив, как три дня назад ночью прятал (а потом днём тишком отстирывал) трусы. Тогда ему уснуть вполне удалось (луна была ещё не полная) — и даже сон приснился…

Он опять хихикнул, влезая в рубашку с длинным рукавом. От комаров всё-таки поостережёмся, иначе всё удовольствие испортят. Встав, он тихонько пошёл к двери, но увидел лежащую на столе раскрытую книгу — Торссен, «Источник судьбы». Вот откуда пришла мысль о рунах, он её читал вечером и забыл.

Ступая на цыпочках, Пашка подошёл к столу, закрыл и вновь — наугад — открыл книгу. Просто чтобы позабавиться — что там? Он так часто делал.

Книга открылась на руне «Райдо». Странствие… Надо же. Иногда ему казалось чудным, как руны и правда совпадают с событиями. Правда, он тут же говорил себе, что на этом и основано всё гадание — под расплывчатое предсказание можно подогнать любые последующие дела. Но всё-таки, что ни говори, а он и правда сейчас отправляется в небольшое странствие.

Закрыв книжку, Пашка выбрался из комнаты, зацепил в коридоре кроссовки и вышел, не скрипнув дверью, на крыльцо.

Снаружи и правда начало светать. Где-то близко, за окраиной, скрипел коростель. Пашка постоял, поёживаясь. Как всегда в такие минуты, ему на миг захотелось вернуться обратно и улечься в постель. И как всегда, он переломил секундную слабость и, держа в руках кроссовки (всё равно перед низинкой разуваться), спустился по ступенькам.

Деревня спала. Повально, беспробудно, самым сладким утренним сном. В низине — сколько хватало глаз — колыхалось белёсое в полутьме туманное море. Ветерок улёгся, коростель умолк, и стояла такая тишь, что Пашка сбил шаг и замер, изо всех сил прислушиваясь, стараясь уловить хотя бы звук.

И когда он остановился, тишина стала окончательной, всеобъемлющей и всеобщей.

«Не надо идти, — вдруг подумал мальчишка. — Надо скорее вернуться домой». Мысль была отчётливой и ясной.

Пашка упрямо стиснул зубы. Вот ещё. Не хватало испугаться невесть чего, стоя у родной ограды. Нет уж. Он пойдёт в рощу и будет сидеть там, пока не рассветёт совсем!

А всё-таки как-то что-то не так.

Это был последний писк разума.

Вздрагивая от холода, Пашка пересёк росную полоску травы и оказался на деревенской улице. Влево она уходила в поля, вправо — собственно в деревню. Прямо шла небольшая тропинка, протоптанная в основном мальчишками, не склонными искать обходных путей, чтобы добраться до лесков и рощ на другой стороне заболоченного распадка. На середине тропинка ныряла в туман. И за низиной выныривала из него на склон, уходила в рощу. Всё это было уже видно совсем хорошо.

Если не оборачиваться — казалось, что нет ни деревни, ни даже дороги. Может быть, сзади тоже лес?

Пашка обернулся. Солнце ещё даже не начинало всходить, но самый край неба на западе горел алым. Он как раз успеет подняться в рощу, чтобы увидеть восход.

Мальчишка сделал шесть — он считал — шагов — и вошёл в туман с головой. Ещё через семь шагов ноги погрузились в тёплую стоялую воду, и Пашка, нагнувшись, одной рукой подкатал джинсы до колен. Выпрямился.

Неподвижная белёсая муть окружала его со всех сторон. Пашка поднял руку, провёл ею по воздуху. Туман завихрился спиралями, которые не сразу рассосались — повисли, медленно раскручиваясь. Пашка написал в воздухе руну «Райдо» — и улыбнулся. Она тоже исчезла не сразу. Мальчишка толкнул её грудью, переходя заболоченную низинку, поболтал по очереди ногами в последней лужице… Странно, вода в ней оказалась холодной, да и дно лужицы было не тинистым, а галечным. По очереди поджимая ноги (садиться в мокрую траву не хотелось), натянул, не зашнуровывая, кроссовки. И почему-то вспомнил одну песню группы «Тамлин» — тоже спасибо Олегу Николаевичу… Дикая, скачущая музыка… Пустой женский голос — как будто ветер дует в забытый на камне у заброшенной дороги рог (Пашка подумал и представил себе именно так…).