Генри Олди - Рубеж Страница 2

Потом сказал Святой, благословен Он, ангелам: "Поклонитесь человеку!" - и поклонились они, кроме Противоречащего; он не был из поклонившихся.

Сказал ему: "Что удержало тебя от того, чтобы поклониться, раз Я приказал тебе?" Ответил: "Я лучше его: Ты создал меня из огня, а его создал из глины."

Сказал ему: "Низвергнись отсюда; не годится тебе превозноситься там! Выходи же: ты - среди оказавшихся ничтожными!"

Когда Г-дь сотворил человека в саду Эден, Он дал ему семь заповедей. Согрешил тот и был изгнан из сада Эден. И два ангела, имена которых Аза и Азель, сказали Святому, благословен Он: "Если бы мы были на земле, то не согрешили бы." Сказал им: "А разве вы справитесь с дурным побуждением?" Сказали Ему: "Справимся." Тогда сбросил их Б-г на землю. Когда сошли они на землю, вошло в них недоброе побуждение.

Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Б-жии, именуемые Аза и Азель, увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал.

В тот час, когда спускались они вниз, одевались они в одежды этого мира, ибо иначе не могли существовать они в этом мире, и мир не вынес бы их присутствия.

В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Б-жии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди.

Взирая на них из сияния Эйн-Соф, говорили при этом иные ангелы: "Вот, потомки Азы и Азеля силой правят сыновьями человеческими. Разве таков был замысел Г-да?!" И в гордыне своей сочли они, что постигли Его замысел, решив исправить ошибку. Оставшись светом, пали ангелы в мир телесный и разделили его на части Рубежами, дабы по мере сил оградить свободных сынов человеческих от владычества исполинов. А самих Азу с Азелем в их плотских одеяниях приковали ангелы железной цепью (ибо считали, что вправе вершить суд именем Его) к скале Каф, дабы более не плодили они потомства; и по сей день стоят там мятежные ангелы, прикованные, и сведущие люди, взыскуя тайных знаний, приходят к ним учиться запретному.

Потряслась и всколебалась земля, дрогнули и подвиглись основания гор, ибо разгневался Святой, благословен Он; поднялся дым от гнева Его и из уст Его огонь поядающий. Наклонил Он небеса и сошел - и мрак под ногами Его.

Б-г стал в сонме ангелов; среди ангелов произнес суд: "Я сказал: вы ангелы и сыны Всевышнего - все вы; но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей!"

И вывел Святой, благословен Он, десять устроений и назвал их десять Сфирот, чтобы руководить при помощи их мирами сокрытыми, которые не открываются, и чтобы ведать, как управляются вышние и нижние. И укрылся от ангелов и от сынов человеческих, повелев Самаэлю стеречь Рубежи, дабы не прошел чрез них никто без Его ведома.

И воззвали высшие - обитатели рая к низшим - обитателям огня: "Мы нашли то, что обещал нам наш Г-дь, истиной, нашли ли вы истиной то, что обещал вам Г-дь?". И возгласил глашатай среди них: "Проклятие Г-да на неправедных, которые отвращают от пути Г-да и стремятся обратить его в кривизну!"

И между ними - завеса. А на преграде - люди.

И в час, когда Моше записывал Тору, записывал он дела каждого дня творения. Дойдя до высказывания: "Сказал Святой, благословен Он: "Сделаем человека в образе Нашем, по подобию Нашему" - произнес Моше: "Владыка Мира! Удивляюсь я, зачем Ты даешь повод для измышлений еретиков?" Сказал ему: "Записывай. А тот, кто хочет ошибиться, пусть ошибается…"

И сказано обо всем этом словами этими в Книгах Священного Писания: Берейшит, иначе Бытие, Тегилим, иначе Псалтырь, в Книге Иова, в книге Коран, в толкованиях мудрецов Мишны и в великой книге Зогар, что значит «Сияние», а для сведущих - «Опасное Сияние». И разумеющие их воссияют, как сияние небосвода, а приводящие к праведности многих - как звезды в вечности века…

Книга напиcана на cобcтвенныя фантазiи автоpов.

Hе cодеpжитъ богохyльcтвiй. Одобpена цензypой.

Часть первая

ГЕРОЙ И ЧУМАК

Мне хорошо, я - сирота!

ПРОЛОГ НА ЗЕМЛЕ

Магнолии горели неохотно.

Дом, в полотнищах черного дыма, не желал сдаваться. Все эти старинные гобелены, посуда из серебра и фарфора, все эти ткани и резное дерево, дубовые балки и расписная известь потолков - все это сопротивлялось огню, как умело, и розовый мрамор садовых статуй давно уже сделался черным от копоти.

Сотни витых свечей - белых на будни и ароматических праздничных - горели одновременно, и в гостиной, и в столовой, и в спальнях, и в кладовой, горели как ни в чем не бывало, как будто не рушились потолки и не падали люстры, как будто не погибали в огне кипарисы, как будто кому-то хотелось света, много света - и сразу…

На коробку с коллекцией шлифованных линз наступили сапогом.

Собаку убили. Кошки разбежались. Улетела ручная сова, а белые мыши так и остались в доме.

Горит трава. В огне корчится неведомый и невидимый мир, тысячами умирают жуки и личинки, рушатся подземные дворцы.

Розовый мрамор. Жирная копоть. На крыльце - беспорядочно сваленные книги, ветер листает их, ветер торопливо просматривает, прежде чем передать огню.

Поперек усыпанной гравием дорожки лежит грузное тело тети. А там - дальше - бабушка, а няню куда-то волокут, выкручивая тонкие, в медных браслетах, руки…

И за сотни верст вокруг нет ни одного мужчины.

Ни одного; только потные гиены в стальных рубахах, несколько женщин, уже мертвых или все еще обреченных, горящие магнолии - и ОН, задумавший обороняться шелковым сачком для ловли бабочек.

Он не боится ни боли, ни позора. За двенадцать прожитых лет он так и не узнал ни того, ни другого. Всей его боли было - пчелиное жало в ладони, всего позора - мокрая простыня в раннем детстве.

Но тетя лежит поперек дорожки, и бабушка не замечает искр, падающих на обнаженное предплечье, и няня уже не кричит. И догорают магнолии - неохотно, но догорают…

О нем вспомнили. Сразу несколько рыл обернулось в его сторону, в редких бородах блеснули белые зубы. Кто-то, временно оставив награбленное, двинулся к нему - как бы небрежно, как бы привычно, как бы мимоходом, потому что всего и дела-то, что сгрести за шиворот обомлевшего от страха мальчишку, щенка, не сумевшего спасти даже свою белую мышку.