Птичий вор (СИ) - Измайлова Кира Алиевна Страница 2

— Я не знаю, батя, — выдавил Стан наконец. — Просто — Нэл. Идет как поёт, а поёт…

— А где ты слышал? — встряла младшая девочка.

— Да, где? На общих-то праздниках она молчит.

— Нечаянно… В лес пошел — ты меня тогда послал пару слег срубить, — и вдруг слышу голос… Аж сердце занялось! А вздумаете смеяться или скажете кому — крапивой вас! — спохватился Стан и замахнулся на младших. Те с визгом и хохотом кинулись прятаться за деда.

— Но-но, — остановил тот сына. — Дальше давай.

— А что дальше? Пошел на голос… Думал еще: никаких лесных дев, про которых в сказках говорят, и в помине нет, не время, так кто же?.. Вышел к ручейку — а там, по ту сторону, Нэл. Сидит на бережке, рядом полная корзинка, а она ноги в воду опустила и поёт… Не помню даже, что за песня, — сознался Стан. — Только что красивая и что у нас таких не поют. Никогда не слыхал.

Дед только вздохнул.

— Что ты ей сказал-то хоть, дурень?

— Ну… чтоб не простыла, а то ручей дюже холодный. А у нее лицо красное всё, видно, умаялась со своими грибами. И то, корзинка-то тяжелая.

— А ты откуда знаешь? — тут же встряла младшая девочка.

— Оттуда… — Стан начал неудержимо краснеть. — Помог донести.

— Мало ли кто чего ей носит, — фыркнул старший мальчик. — После ярмарки за ней прям эта… свита, как у принцессы, и все с ее покупками!

— Цыц, — велел дед. — А Нэл-то что ответила, а, Стан?

— Засмеялась и сказала, что ей эта вода нипочем: небось зимой в проруби стирает. Тут уж я красным стал. А она говорит — сам иди умойся, остынь, а то что-то ты со своими слегами умаялся. Ну я и спустился к воде…

— И?

— И поскользнулся.

— И?!

— И мордой ей прямо в… — пробормотал Стан, сделавшись совсем уже невозможного цвета. — В коленки!

Альгар заухмылялся: похоже, угодил Стан вовсе не в коленки, но вовремя сообразил, что не при малых детях о таком говорить, а батя сам сообразит. Ну… спереди Нэл очень даже ничего, есть, во что упасть, подумал тот.

Дети переглядывались — вот это история! Какие там сказки, когда на глазах разворачивается такое!

— Ну а Нэл что? — невозмутимо спросил наконец дед.

— Захохотала так, что птицы перепугались, подняла меня, умыла, отряхнула и… и вот правда, батя, не помню, что дальше было, — выговорил Стан. — Вроде говорили о чем-то, о ерунде вроде того ручья, грибов, да зачем мне слеги… Долго ведь говорили, только я всё-провсё забыл. Помню, как корзинку ей за околицей отдал, она к себе пошла, а я домой.

Он потер щеку.

— Вот почему ты тогда явился на закате, будто в дальний лес за этими слегами потащился, а по пути тебя Лесной Дед закружил… — проворчал Альгар. — Еще и шальной какой-то ходил… Спасибо-то она тебе хоть сказала?

Стан покивал.

— Я чем больше рассказываю, тем больше вспоминаю, как так может быть?.. Но… не уверен, батя, врать не стану. Кажется, она меня там, за околицей, поцеловала в щеку — вот сюда, — показал он пальцем. — До сих пор как ожог горит. Но вдруг я придумал? Или приснилось? Больше-то она на меня и не смотрела.

— А чего на тебя смотреть, если ты все забыл? Да если и забыл, что, подойти и слово сказать язык отсох?

— Я ж не ты. Не умею я так вот…

— Чего не умеешь, языком молоть?

— Я вовсе не то хотел сказать, — пробормотал Стан. — Я в смысле — складно говорить.

— Да ну? То-то тебя Острословом на всю округу зовут!

— То другое. А тут… Увидел — и всё, будто язык узлом завязали или он вовсе отсох.

— Ладно, что с тобой поделаешь… Завтра схожу к отцу Нэл. Только сперва ты к ней сходи, чтоб мне ноги зря не бить. Может, она и не согласится. Мало ли, чего еще у тебя с перепугу узлом завяжется.

Дети захихикали.

— Батя! — Стан сел там, где стоял. — Но как же я… ну…

— Она скоро пойдет скотину с пастбища встречать, — дед прищурился на солнце. — Вот и заговори с ней. Ну, чего встал? Или забоялся?

— Да… то есть нет! Но даже если Нэл согласится, так ведь… пять коров!.. И деньги! Откуда у нас?..

— Не твоего ума дело. И вот что… — он поманил Стана поближе. — У нее братьев нет, вдвоем с отцом хозяйствуют, смекаешь? Ну, работников нанимают в самую страду, ну так и мы нанимаем.

— Примаком не пойду!

— Ну тогда и к Нэл не ходи. Давай-ка обратно в хлев, солнце уже низко, скоро скотину пригонят, а у тебя там, похоже, еще работы по горло.

— Но как это, батя… — Стан беспомощно развел руками. — Все братья жен домой привели, ну только Дан отселился, так он самый старший… а я уйду? Засмеют же…

— Иззавидуются, дурень, — Альгар щелкнул его по лбу. — Чье будет хозяйство, когда папаша Нэл помрет?

— Ясное дело, её.

— Ваше! Чему я тебя учил только, а? Или ты от любви вконец одурел? Иди уже! Только умойся, от тебя на всю улицу навозом разит!

— Ну нет уж, — мрачно сказал Стан. — Или я ей и в навозе сгожусь, или даже в шелках и золоте не нужен. Как в твоих сказках.

— Ну хоть что-то запомнил… Шуруй поживее и помни: мне невестки нужны не абы какие. Эта в самый раз… и как в сказке положено, — повернулся дед к ребятне, когда закрылась калитка, — волшебная девушка достанется самому младшему сыну! Если он не оплошает, ясное дело…

Они завизжали было, но дед живо шикнул:

— Никому! А то растреплют на всю деревню, и никакой сказки не выйдет. Ясно вам? Молчком! Тайна великая! Между собой можно, так и быть, только чтоб чужих рядом не было.

— Ни словечка, деда! — наперебой загалдели они. — А он как же? Он же…

Соседский мальчишка стоял, нахохлившись.

— Ни словечка, — выговорил он дрожащими губами. — Никому. Землю буду есть. Или навоз. Вот…

Он схватил горсть земли вперемешку с тем, что свалилось со Стана, хотел было сунуть в рот, но дед живо опомнился и ударил его по руке.

— С ума сошел? Захвораешь же!

— По-другому разве поверите?..

— Эх ты, дурень, — дед вздохнул. — Иди, кричи на всю деревню, что Стан на Нэл женится. Посмотрим, сколько человек тебе поверит… И это еще ни Стан с Нэл не говорил, ни я к ее отцу не ходил.

— А нам сказал, что тайна… — проворчала одна из внучек.

— Да. Потому что вас много, и если вы все начнете болтать одно и то же, станет ясно: что-то мы затеяли. Помните про принцессу-то? Ни один шаг не пропустят, а у нас в деревне хуже, чем во дворце: на одном краю кто чихнет, на другом уже страшную болезнь придумали. Народу-то поменьше, чем в том дворце, там одних слуг наберется на две такие деревни…

— Быть не может! — выпалил старший внук.

— Еще как может. У королевских особ прислуга, у тех своя — не бегать же самолично? Вдруг, пока бегаешь, король чего-нибудь еще пожелает? У той прислуги своя… У придворных так же, а придворных… тоже на деревню хватит, да как бы не побольше. А кроме придворных еще разная челядь познатнее прислуги, тоже немало, ну там… конюшие, псари, сокольничие… кого только нет!

— Вот бы глянуть…

— Вырастешь — сходи да глянь. До замка тут недалеко. Повезут оброк, ну и ты с ними, — ухмыльнулся дед.

— Отец выпорет… — мрачно сказал тот. — Да и кто меня пустит посмотреть?

— А ты не спрашивай, — весело сказал дед Альгар. — Так глянь, издлека. Хоть вон на старую башню залезь, там нет никого. На деревья, на мельницу лазил ведь? А на стену несложно. Кладка старая, да еще там дикий хмель рос, может, не оборвали. Ну а если понравится… вдруг какому конюшему подручный нужен?

— Подумаю, — сказал внук, и в глазах его загорелся опасный огонек, такой же, какой плясал в синих, ничуть не выцветших от времени глазах деда.

— Отцу твоему, если что, сам объясню.

— Да ну, деда… Пока я вырасту, еще сколько лет-то пройдет? Все тыщу раз переменится! — вздохнул мальчик. — Ты лучше доскажи, почему вот от него вреда не выйдет? Про нас вроде понятно, но мы привыкли помалкивать…

Соседский мальчишка засопел.

— А какой с него спрос? Придумал что-то да несет ерунду… Кстати, поди умойся, перемазался весь. И не реви, большой уже.

Малышня снова облепила старое бревно, на котором сидел рассказчик.