Роберт Джордан - Нож сновидений Страница 2

Эамон Валда вовсе не был богатырского сложения, однако его глаза на жестком, темном лице ждали от присутствующих должного повиновения. Как минимум повиновения. Широко расставив ноги в кавалерийских сапогах, стоя с высоко поднятой головой, он с ног до головы олицетворял собой власть. На нем поверх позолоченных доспехов был надет бело-золотой табард Лорда Капитана Командора – шелковая туника, дороже любой из тех, что когда-то были у Пейдрона Найола. Его белый плащ с огромными солнцами, вышитыми золотыми нитями на каждой стороне груди, также был шелковым, как и покрытый золотой вышивкой белый кафтан. Шлем, подвешенный на сгибе руки, тоже был позолочен, с большим чеканным, сверкающим на солнце солнечным диском на лобной его части. На левой руке поверх латной перчатки он носил массивный золотой перстень с крупным желтым сапфиром с резными солнечными лучами. Скромный знак благосклонности, полученный от Шончан.

Валда слегка нахмурился, глядя, как Галад со спутниками спешились и отсалютовали, приложив руку к груди. Угодливые слуги тут же подбежали, перехватить поводья их лошадей.

«Почему ты еще не в пути к Нассаду, Тром?» – в его голосе слышалось неприкрытое недовольство – «Остальные Лорды Капитаны в настоящее время уже на полпути». Сам он всегда опаздывал на встречу с Шончан, возможно, стараясь подчеркнуть остатки независимости от них Детей Света, но всегда старался удостовериться, что остальные старшие офицеры прибыли вовремя, даже когда для этого требовалось отправиться в путь до рассвета. Поэтому обнаружить его полностью собранным и готовым к пути было сюрпризом. Должно быть, предстоящая встреча слишком важна. Очевидно, он не хотел слишком раздражать новых хозяев. В Шончан было сильно недоверие к Чадам Света.

Тром не проявил ни капли неуверенности, которые можно было ожидать от человека, ставшего Лордом Капитаном всего месяц назад. – «Срочное дело, Лорд Капитан Командор», – мягко произнес он, четко поклонившись, ни на волосок выше или ниже, чем требует устав. – «Чадо из моего отряда обвиняет другого Чадо в оскорблении его родственницы, и испрашивает права на Суд Света, которое согласно букве закона, только вы можете разрешить или запретить».

«Странная просьба, сын мой», – произнес Асунава, чудно? склонив голову на сложенные руки, еще до того как Валда смог ответить. Даже голос Верховного Инквизитора был печален. Казалось, невнимание Трома, причинило ему боль. Его глаза пылали как темные угли в жаровне. – «Обычно ответчик просит о правосудии меча, и думаю только тогда, когда он уверен, что есть свидетельство не в его пользу. В любом случае, Суд Света не испрашивали уже четыреста лет. Назовите мне имя обвиняемого, и я решу дело мирно». – Его голос стал ледяным, как мрачная пещера зимой, но взгляд продолжал пылать. – «Мы находимся среди чужаков, и мы не можем позволить им узнать, что один из Чад способен на подобное».

«Просьба была направлена мне, Асунава», – вмешался Валда. В его взгляде читалась откровенная ненависть. Хотя, возможно, это была просто неприязнь из-за того, что в его дела вмешался посторонний. Отбросив плащ в сторону, чтобы освободить окольцованную рукоять меча, он положил на эфес руку и выпрямился. Всегда один и тот же жест. Валда повысил голос, чтобы даже люди внутри дома наверняка его услышали, и прокричал, а не просто проговорил:

«Полагаю, что многое из нашего прежнего опыта должно быть возвращено в жизнь, и этот закон все еще в силе. И всегда будет, как говорили древние. Свет дарует свое правосудие, потому что Свет и есть правосудие. Сообщи своему человеку, что он может отправить свой вызов, Тром, и скрестить с обвиняемым мечи. Если тот откажется, я объявляю, что он признал свою вину, и прикажу повесить его на месте, а его вещи и должность передам в пользу его обвинителя. Я так сказал». Его слова заставили Верховного Инквизитора еще больше помрачнеть. Похоже, что между ними и вправду стоит ненависть.

Тром еще раз четко поклонился: – «Вы только что передали ему это лично, милорд Капитан Командор. Дамодред?»

Галад ощутил холод. Не холод страха, холод пустоты. Когда хмельной Дэйн обронил слово, которое он услышал, и когда Байяр неохотно подтвердил, что это не просто пьяный треп, гнев заполнил Галада как пожирающий кости пожар, который чуть не свел его с ума. Он был уверен, что его голова непременно лопнет, если только сначала не разорвется сердце. Теперь он превратился в кусок льда, высушивший все эмоции. Он тоже четко поклонился. Большая часть того, что он должен был сказать, была написана в законе, но все же он выбирал слова с осторожностью, скрывая насколько возможно позор ради той памяти, которой он дорожил.

«Эамон Валда, Чадо Света, я вызываю тебя на Суд Света, и обвиняю в беззаконном оскорблении личности Моргейз Траканд, Королевы Андора, и в ее убийстве». Никто не смог подтвердить, что женщина, которую он почитал как мать, была мертва, но иначе и быть не могло. Дюжина свидетелей подтвердили, что она исчезла из Твердыни Света прежде, чем она пало перед Шончан, и еще больше подтвердили, что она не могла выбраться оттуда по собственному желанию.

Валда не казался удивленным подобным обвинением. Его улыбка, возможно, была предназначена, чтобы проявить сожаление безумию Галада, заявившего подобное, но к нему все же примешалось презрение. Он открыл рот, но снова вмешался Асунава.

«Это глупо», – он сказал печально, а не гневно. – «Свяжите этого дурака, и мы выведаем у него, что еще готовят Приспешники Тьмы, чтобы дискредитировать Детей Света, частью которых он является». – Он чуть пошевелился, и пара массивных Вопрошающих шагнули по направлению к Галаду, один с жестокой усмешкой, другой вовсе без выражения на лице. Просто слуга, выполняющий поручение.

Но сделали они всего один шаг. Мягкий шорох многократно повторился внутри двора, когда Чада ослабили свои мечи в ножнах. И по крайней мере дюжина мужчин вынула полностью, опустив клинки вниз. Амадийские слуги пригнулись, стараясь стать невидимками. Вероятно, они бы сбежали, если бы посмели. Асунава обернулся, его густые брови взлетели вверх в недоумении, кулаки сжались, схватив полы плаща. Что странно, даже Валда на мгновение казался пораженным. Конечно, не мог же он ожидать, что Дети позволят кого-то арестовать после его собственного заявления. Если он на мгновение и удивился, то очень быстро оправился.

«Вот видишь, Асунава», – почти бодро сказал он, – «Чада следуют моим приказам, и закону, а не прихотям Вопрошающих». – Он протянул шлем в сторону, чтобы его забрали. – «Я отрицаю все твои нелепые обвинения, юный Галад, и забью твою грязную ложь тебе в зубы. Потому что все, что ты сказал – гнусная ложь, или в лучшем случае безумная вера в злобные сплетни, распускаемые Приспешниками Тьмы, или кем-то иным, желающим Детям Света зла. Все равно. Ты опорочил меня самым мерзким образом, поэтому я принимаю вызов на Суд Света, и собираюсь тебя убить». – Это не имело никакого отношения к ритуалу, но, тем не менее, он отверг обвинение и принял вызов. Этого было достаточно.