Сергей Раткевич - Наше дело правое Страница 2

А ведь это уже не якобы горбатый чужеземный король и не то, что было 200 лет назад, это по нашим дедам, а кое у кого и по отцам топчутся, поливают помоями, врут, подличают.

Интересно, говорите? Талантливо? Ну так на себя такой талант примерьте! Неважно, что ты не украл, не убил, не напился до свинского состояния, главное, тебя в таком виде изобразили. Талантливо.

Нравится?

Повесишь свой портрет в луже на стенку? Согласишься, что ты вор, убийца, дегенерат? Позволишь смаковать свой несуществующий позор — или все-таки набьешь талантливому художнику и его спонсорам морды?

Ах, набьешь? Ну тогда не аплодируй лжи и не прощай ее!

Кто-то сказал, что логика и знание истории не спасут. Можно сто тысяч раз опровергать лезущую в уши и глаза брехню, но телевизор свое возьмет. Особенно когда уйдут те, кто помнит, а ведь это время близится. Скоро некому будет встать и сказать: «Неправда это! Я тогда жил, воевал и снова жил. Не так все было!» Никто уже не скажет: «Слушайте, я расскажу вам…» Некому будет служить документальным подтверждением истины, некому будет живым словом сражаться против чудовищной лжи. Некому… некому… некому…

И тогда мы останемся одни.

Наедине с серым мифом.

Наедине с теми, кто передергивает и искажает факты в угоду той или иной конъюнктуре. Кто вольно или невольно кормит нас отравой. И не всегда эти люди бездарны. Но если шулер талантливо передергивает карты, а повар замечательно готовит бледные поганки под соусом — тем больше оснований дать им отпор.

Что мы можем этому противопоставить? Только свое слово. Только единение тех, кто думает иначе и не считает возможным отмолчаться.

Можно и нужно показывать во всей сомнительной красе «разоблачителей», создателей и культиваторов «серого мифа», объяснять, что и сколько они имеют с охаивания «этой страны», потому что Родины у этой публики нет и быть не может.

Еще больше нужна правда. Правда архивных документов, фронтовых писем, воспоминаний, серьезных, объективных исторических исследований, и они, к счастью, имеются, но этого недостаточно.

Мы собрались здесь — такие разные — ради этой правды, ради того, чтобы Победа по-прежнему оставалась Победой, ради того, чтобы она по-прежнему была за нами.

Потому что удержать Победу зачастую трудней, чем победить, — любой полководец знает это. Потому что фашизм под видом политкорректности тонкой струйкой дыма медленно просачивается в культуру, заставляя сомневаться: а так ли все было? А правильно ли, что все это было именно так? А была ли Победа — Победой? А такое ли правое — Наше Дело? А есть ли разница между той и другой стороной? А если нет — правильную ли сторону мы все выбрали?

Вот поэтому мы и пришли сюда — писатели, издатели и все, кто создавал этот сборник. Вот поэтому мы и зовем вас — читателей. Зовем к себе. Потому что рано покидать окопы. Потому что призрачные вражеские танки, урча моторами псевдонаучных теорий и темнея свастикой клеветнических измышлений, опять штурмуют рубежи нашей памяти. И, кроме нас с вами, остановить их просто некому.

Какое старое, почти забытое слово — доблесть…

Нельзя его забывать.

Так о чем все-таки эта книга?

Открывает ее раздел «Заслон», названный по одноименному рассказу. Наверное, этот рассказ несколько озадачит читателей фэнтези, привычных к тому, что хорошие эльфы сражаются против плохих орков или троллей. Или — наоборот. В этом рассказе нет рас, плохих или хороших от природы, — и по ту и по другую сторону есть и эльфы, и тролли. Важно не то, кем ты родился, — а то, какой выбор ты сделал. И если твой выбор — встать в заслон, чтобы враг не прошел, это и есть самое главное. Потому что враг не должен пройти.

Враг не должен пройти — это помнят и герои рассказа «Кипрей». Что они могут сделать — ведь против них целая армия, а их так мало, да и кто они? Вчерашние мальчишки, пришедшие в заброшенную крепость отбыть скучную повинность и развлекающиеся, разыгрывая друг друга. Неумно, подчас жестоко. Их никто не берет в расчет, а они могут — встать заслоном. Отвоевать еще день… еще час… еще минуту… ту самую минуту, которой может не хватить, чтобы враг не прошел. И перед значимостью этой минуты меркнет все, что недавно казалось столь важным…

Открывая рассказ «Рубеж», мы попадаем в такую мирную, такую уютную жизнь, что мудрено поверить, что герои этого рассказа и в самом деле герои… но битвы бывают разными, а герои не обязательно облечены в сияющие доспехи. Они тоже стоят в заслоне, и цена победы неизменна — жизнь, отданная, чтобы не пропустить смерть. И еще они сохраняют в себе способность понять и поверить. Они простодушны и доверчивы, значит — глупы и бессильны перед умным и настойчивым злом? Только текут века, а зло так и не может пройти.

«Ала танцует». Танцует и в легенде, и в жизни — такой обычной, привычной, мирной… утраченной жизни. Утраченной — потому что в эту жизнь вошла война. И Ала танцует — потому что враг не должен пройти… Кто знает, каким был ее танец? Остались легенды, каждая из них в чем-то правдива, и каждая из них приукрашивает прошлое, превращая подвиг в изысканное чудо. Или, наоборот, принижает?

«Уходя, оглянись…» Оглянись на то, что оставляешь навсегда, — потому что ты уходишь, чтобы оно осталось, чтобы оно было, чтобы собой, своей жизнью заслонить все это от смерти. Оглянись — потому что ты совершил невозможное. Оглянись — потому что ты бросил себя под колеса войны — и заставил ее остановиться…

Ради жизни. Ради того, чтобы живые — были. Чтобы они могли жить, смеяться, любить…

Второй раздел сборника — о любви.

Открывает его одноименный рассказ «Обличия любви». Они могут быть очень разными, эти обличил. И чтобы понять иные из них, нужно мужество… А собственно говоря — возможна ли вообще любовь, лишенная мужества, лишенная отваги? Если любишь, если твоего мужества довольно, чтобы узнать Любовь в любом облике, она даст тебе силу выстоять и победить там, где победить одному невозможно. Любовь — это не только то, за что сражаются. Она может сражаться и сама…

«Пока мы под сердцем любовь эту носим…» — мы не согласимся с подлостью и не сдадимся даже тогда, когда сдались все остальные. Именно она развеивает лживый морок соглашательства. Именно она называет предательство предательством. Пока мы под сердцем любовь эту носим, все ставя на карту, мы знаем, за что мы сражаемся, — и она не даст отступить, согнуться, предать.

И не даст отсидеться. Сказать себе «это не моя война». Как часто судьба ставит людей перед тем же выбором, что и героя рассказа «Гном». Моя ли это война? Пока мое сердце бьется, пока оно способно любить — моя. Один только миг — миг выбора, единственный и неповторимый…