Елена Хаецкая - Дневники вампира Страница 2

«Вампир – убийца. Хищник. Всевидящие глаза даны ему в знак избранности, обособленности от мира. Ему дарована возможность наблюдать человеческую жизнь во всей ее полноте. Без слезливой жалости, но с заставляющим трепетать душу восторгом, потому что именно оно ставит в ней точку, он – орудие божественного промысла». (Энн Райс «Интервью с вампиром»)

Для него, впрочем, тема эта отнюдь не праздная. Ну еще бы, он ведь размышлял над этим пару-тройку столетий. Времени-то у него – хоть отбавляй.

– А вот это очень серьезный вопрос. Для жителя Старого света вампир – безусловное зло, подлежащее уничтожению. Его атакуют чесноком, его разыскивают спящего в гробу, где непременно должна лежать горсть родной земли, и втыкают ему в сердце деревянный кол… Конец истории. Но ведь мы – такие душки! – Его губы изгибаются в язвительной улыбке. – Мы так обаятельны, так красивы, так печальны, так загадочны, так сексуальны, так притягательны! Неужели мы – абсолютное зло, нелюди – и ничего более?

Ты смотришь на него и понимаешь: если всё обстоит ровно так, как он только что сказал, – то это слишком печально. Тебя это просто убивает. И хоть ты, кажется, не хочешь, чтобы тебя, как героиню «Дракулы», вскорости похоронили, обложив твое тело чесноком и белыми розами, ты все-таки остаешься в библиотеке, среди мерцающих корешков старинных книг, и продолжаешь опасную беседу с опасным собеседником.

– И люди начинают фантазировать, – продолжает он вкрадчивым, обволакивающим голосом (о, этот бархатный голос, проникающий прямо под кожу!) – Ведь вампиры не виноваты в том, что им нужна человеческая кровь. Это – часть их природы, природы хищника, подобно тому, как льву для выживания приходится убивать антилопу. Бедная антилопа, кстати. А разве так уж необходимо высасывать из человека всю его кровь, до последней капли? Разве нельзя заключить союз с человеком, который будет отдавать вампиру немного крови в обмен на… на защиту, на общение, на любовь, в конце концов! Ведь люди и вампиры – в отличие от львов и антилоп – наделены разумом… Второе: это ведь так обидно считать, что вампиры – исключительно зло и ничего, кроме зла. Не так ли? А если человек, которого обратили в вампира, изначально был добрым? Неужели только потому, что с ним произошло это превращение, он сразу и окончательно погибает для любви и добра? Это же так несправедливо!

«Смерть – часть того, кто мы, она ведет нас. Она формирует нас. Она приводит нас к безумию». (Эдвард Каллен, один из самых знаменитых киновампиров в истории)

И ты киваешь, потому что подобные мысли уже приходили тебе в голову.

– Но есть еще одно обстоятельство, – произносит он внезапно. – А именно – желание быть приобщенными к тесному кругу тайных посвященных. Ведь большинство людей просто живет обыденной, скучной человечьей жизнью, даже не догадываясь о присутствии сверхъестественных существ. И лишь немногим избранным открыта великая тайна. А человек, приобщенный к подобной тайне, определенно возвышен над остальными. Разве станет он после этого гоняться с черенком швабры за своим благодетелем?

– Однако Ван Хелсинги тоже могут создавать свои собственные тайные союзы, – лепечешь ты.

– Ван Хелсингам неведомо истинное могущество, – возражает он спокойно. – Они – обычные люди, взявшие в руки оружие. Вампир же дает своему посвященному нечто гораздо более великое: познание тайн бытия и не-бытия. Мы в состоянии измерить бездны зла и заглядывать в такие глубины человеческой души, о существовании которых никто из обычных людей даже не догадывается.

– Откуда же эта печаль в ваших глазах? – решаешься ты на вопрос.

– А это – от самой главной тайны каждого вампира, – он вновь едва заметно улыбается, от чего твое сердце вспыхивает горячим пламенем и стучит о ребра корсета, точно пойманная птица. – От тайны, которую отчасти придумали те же люди, которым столь отчаянно хочется отыскать в нас зачатки добра. Дело в том, что каждый вампир втайне жаждет одного: снова стать человеком, обрести свою душу и вместе с ней – надежду на спасение. Наше бытие нежити, полное секретов, мрака, могущества, крови, злодейств и бесконечности, – безмерно утомляет нас. Всё уже было, всё повторяется – даже любовь прекрасной женщины, меняются только сами женщины, – а впереди нас ожидает лишь однообразная вечность. И насколько сильно смертные люди жаждут бессмертия – настолько же сильно вампиры жаждут обычной смертной жизни, за время которой можно завести детей, состариться и наконец умереть.

«Вспоминать тех, кого ты любил и потерял, еще тяжелее, чем вообще не иметь воспоминаний». (Гэбриэл Ван Хельсинг)

– А это правда? – спрашиваешь ты робко.

– Во всяком случае, так считают люди, – звучит ответ. – Ни разубеждать тебя, ни убеждать я не намерен. А теперь уходи. Ты узнала достаточно для того, чтобы начать сочинять очередной опус про вампиров. Забудь об этом разговоре, – добавляет он, глядя тебе в глаза гипнотическим взором, и ты уходишь на подгибающихся ногах с ощущением, будто тебе только что сделали грандиозный подарок.

Только вот ты не можешь вспомнить – какой именно.

«Зло никогда не успокоится. Оно может восторжествовать на некоторое время, но никогда не найдет покоя». (Лиза Джейн Смит «Дневники вампира. Пробуждение»)

Лиза Джейн Смит

Жизнь слишком жестока. Если мы перестанем верить в любовь – зачем тогда жить?

Та, которая вызвала к жизни вампиров братьев Сальваторе и вывела в свет их роковую любовь красавицу Елену Гилберт, – писательница Лиза Джейн Смит родилась четвертого сентября 1965 года в городе Форт-Лодердейл, США. В писательском «табеле о рангах» она считается автором «юношеской мистической фэнтези». Собственно, так оно и есть: небольшие романы Лизы Джейн Смит о любви и взрослении, в сочетании с темной мистикой и бесконечными «выяснениями отношений» между персонажами, преимущественно адресованы юному читателю. (Ну или такому, который, вслед за героем сериала «Дневники вампира», может сказать о себе: «Верх моих желаний – это оставаться стопятидесятилетним подростком!»)

Основной интерес этих книжек – не только в сильной мистико-приключенческой составляющей, но и в описании становления характера молодого человека.

И в этом, надо полагать, Лизе Джейн очень помогло полученное ею в Калифорнийском университете (Санта-Барбара) образование: ее специальность – экспериментальная психология, причем у Смит сразу два преподавательских диплома: по начальному и по специальному (коррекционному) образованию. И прежде чем приступить к написанию книжек, Лиза Джейн работала по специальности и достаточно долго преподавала в государственной школе.