Аврам Дэвидсон - Феникс и зеркало: Роман, новеллы Страница 2

— Я один. Никаких собак не было.

Место, куда он попал, чем-то походило на грот. Из скальной стены выступали деревянные скамьи.

— Но я слышал, — настаивал седобородый. Лицо его было узким и осторожным. Собаки залаяли снова, послышались мужские голоса. Взгляд седобородого метнулся по направлению звуков, но тут же вновь уперся в лицо вошедшему.

— Вы это слышали? — осведомился тот, разглядывая дверь, на которой было изображено неизвестное ему божество, похожее на Трасианского Всадника, но в женском обличье. На голове женщины был какой-то невиданный убор. Что касается дел насущных, то дверь выглядела весьма надежной, а гигантские болты намертво прикрепили косяк к скале.

— Мерзкие твари, — бормотал седобородый. — Почему дож не отправит вооруженных людей с факелами сюда и не очистит от них всю эту клоаку? Раз и навсегда! Говорят, у мантикор здесь столько ходов и нор, что гора изъедена ими, словно старый сыр, в этом все дело?

— Видимо, да, — ответил человек и сделал шаг от двери.

Но его спаситель преградил ему путь.

— А это правда, что за ними нельзя идти следом? Что тогда многие пропадают навечно, не находя обратной дороги?

— Да, это в самом деле так. Я благодарен вам, — сказал тот, что был моложе, и попытался обойти седобородого.

— Но почему тогда вы оказались здесь? — Рука легла на локоть и сжала его.

— По глупости.

Они взглянули друг на друга. Рука сдавила локоть еще сильнее, а затем отпустила.

— Нет… вы — не глупец. И я тоже не глупец. Так что… — Откуда-то донесся короткий и чудный звук, похожий на голос какой-то неизвестной птицы. Седобородый переместил свою руку за спину человека и легонько подтолкнул его вперед.

— Пойдемте повидаемся с нею.

Два лестничных марша вывели их на поверхность, и они оказались в саду, слишком громадном, чтобы тот мог найти себе место в городе. Неподалеку стоял гигантский дуб, оплетенный лозами винограда, в нему вела кипарисовая аллея. Чуть поодаль цвел миндаль, и его благоухание разливалось по воздуху. Снова раздался странный звук.

— Я иду, госпожа, — сказал седобородый. — Мы идем. Я спросил у него: во имя Посейдона, повелителя морских валов, ответьте, что вы делали в этой дьявольской клоаке? Как вы там очутились? А он ответил: по глупости. И…

— Помолчи, Туллио! — резко оборвала его женщина.

Лицо Туллио расцвело такой широкой улыбкой, будто он услышал комплимент. Повернувшись к гостю, он кивнул, словно приглашая его разделить удовольствие. Впрочем, дойдя до дуба, он вполне успокоился и поклонился крайне почтительно.

Сидевшая в тени дуба женщина выглядела теперь, пожалуй, даже милей, чем в дни своего девичества. Вряд ли в ее жизни было время, когда ее можно было счесть просто красивой, и несомненно, что никогда ее не считали всего лишь хорошенькой. За ее спиной, на невысоком холме, виднелась просторная вилла, позади ее кресла стояли слуги, другие — расположились на земле, подле ее ног. Но все равно она держалась так, словно пребывала в полном одиночестве. На ее коленях лежала золотая свистулька, сверкавшая на солнце подобно ее золотистым волосам.

— Вы ушиблись? — озабоченно осведомилась она, в голосе, впрочем, слышалось скорее смущение, чем любопытство. — Что случилось? Кто вы такой?

— Я не ушибся, госпожа. — Гость поклонился. — Я заблудился, меня преследовали, попытались напасть. Я спасся, благодаря вашему слуге. Зовут меня — Вергилий.

Он почувствовал дуновение ветра и не удивился, когда крупная ирландская борзая, до того тыкавшаяся носом в руки хозяйки, насторожилась и, чуть рявкнув, поднялась на ноги. Вергилий издал короткий горловой звук, и собака успокоилась, но шерсть на ней продолжала топорщиться.

— С вашего позволения, госпожа, я побыл бы у вас недолго, — произнес Вергилий. — Переждал бы. Ветер доносит сюда запах этих тварей.

— Да, такое иногда случается, — отчужденно кивнула хозяйка. — Так бывает, когда воздух покоен и душен. В дни, предшествующие землетрясениям, или когда начинает сердиться Везувий. Острый запах, острый и крепкий. Такие мерзкие твари, и все же… все же они чувствуют красоту, вам не кажется? Они ищут изумруды и прочие редкие камни, добывают их, складывают из них целые горы — чтобы только любоваться их красотой. Мне доводилось слышать об этом.

— И господин Вергилий тоже об этом слышал, уверяю вас, — захихикал Туллио. Впрочем, улыбались лишь его губы, но не глаза. — Готов ручаться именно потому он, похоже, и заблудился в лабиринте. Не правда ли, сударь?

Вергилий промолчал.

— Туллио… — с явным неодобрением произнесла хозяйка, — лучше предложи человеку подкрепить силы. Нет, нет, Туллио, именно ты.

Щеки Туллио по обе стороны от узкой бороды зарделись. Пожав плечами и столь же демонстративно улыбнувшись, он взял поднос из рук молчаливого слуги и передал его Вергилию, а девушка-служанка, было поднявшаяся на ноги, снова села у ног госпожи. На подносе были хлеб, вино, блюдечко с маслом, тарелочка с медом, мягкий сыр, минога, нарезанная ломтиками. Вергилий благодарно поклонился, наполнил бокал и принялся за еду.

— Но где остальные? — спросила хозяйка. — Мы слышали их голоса… нам казалось…

Вергилий прожевал, запил глотком вина. Воздух в тени гигантского дуба был прохладен. В его голове толкалось множество вопросов, но он был готов подождать, пока отыщутся ответы. Гость чуть приподнял голову. Внезапно с верхушки ближайшего миндального дерева прозвучал мужской голос. Все обернулись туда. Но там не оказалось никого, хотя голос и продолжал звучать. И тут с самой верхушки дуба залаяла собака.

— Я поняла, — кивнула хозяйка. — В таких вещах, я немного смыслю. Это не просто шарлатанство. Теперь я поняла, — продолжила она, поигрывая золотой свистулькой, — вы — тот самый Вергилий.

Гость поклонился.

На него глядели глубоко посаженные фиалковые глаза. Хозяйка прищелкнула своими белыми, с просвечивающими синими жилками пальцами — так, что простое колечко зацепилось за колечко с печаткой.

— Маг, — выдохнула она, — вы можете сделать мне зерцало?

— Нет, госпожа, — ответил гость, чуть помедлив.

— Вы меня поняли? — Она хлопнула в ладоши от досады. — Я говорю о зерцале из девственной бронзы, что изготавливается по правилам Великой Науки, в которой вы достигли высочайшего искусства?!

Ветер стих. Молоденькая служанка, сидевшая на траве возле кресла госпожи и державшая в руках пяльцы с длинной иглой, продетой сквозь недоконченную вышивку (изображавшую странную птичку сижант, сидящую на кучке хвороста), безучастно поглядела на Вергилия карими глазами.