Михаил Бабкин - Хитник Страница 2

Родители Глебу не верили, обзывали его в ответных письмах «шпаной» и настоятельно требовали, чтобы сынок или немедленно женился на городской – для прописки и обуздания молодецкой дурости – или «вертался до хаты», где ему быстро вправят мозги на место. Тем более, что поселковый тракторист помер от дурного самогона и теперь есть рабочее место.

Насчёт женитьбы Глеб был не против, но как-нибудь потом, после… Когда дела и впрямь пойдут в гору: может, выиграет миллион в лотерею, а может, найдёт где сумку с килограммом стобаксовых купюр. Тогда и жениться не стыдно, почему ж нет! А пока для общения хватало Вики, тридцатилетней соседки по этажу, такой же как он мечтательницы и пожизненной «лузерши». Кстати, у соседки была знатная библиотека и Глеб волей-неволей приучился к чтению книг, чтобы соответствовать уровню Вики – не всё ж в постели с ней миловаться, иногда и поговорить с человеком надо! О вечном, умном: о поэзии, фантастике и детективах.

Вот так, в приятных мыслях о килограммовом счастье, брёл господин Глеб Матвеев по вечерней праздничной улице, мельком посматривая на разноцветные витрины, и по привычке заглядывая в решетчатые урны – всё равно стеклоприёмные пункты уже закрыты, чего зря посуду в руках таскать.

Однако мечты мечтами, а жрать хотелось до невозможности: сегодня Глеб весь день искал работу, хоть какую. Даже и не разовую, даже – эхма, трудиться так трудиться! – на целую неделю. Надо ж за квартиру платить, того и гляди хозяин из водочного заплыва вернётся… Но, как назло, все возможные места были заняты конкурентами, этими беспринципными сволочами и наймитами буржуев, которым плевать на всех, кроме себя. Вернее, плевать на Глеба… Эх, кабы Глеб занял какое из тех рабочих мест, он бы тоже поплевал на неудачников с большим удовольствием!

В карманах было негусто, всего пара червонцев с мелочью, особо не разгуляешься; в ближайшем продуктовом магазине Глеб купил полбуханки хлеба, маленькую бутылку дешёвой минералки и плавленый сырок (увы, не с его личного заводика) – вот и харч на сегодня. А что будет завтра, Глеба не беспокоило, уж как-нибудь да выкрутится! Не впервой.

Сев на лавочку напротив ресторана с лесным названием «Ёлки-палки», Глеб приступил к ужину. Конечно, хлеб с сырком – это вам не ростбиф с кровью и даже не покупные пельмени, но наесться можно. А если смотреть сквозь стеклянные окна на пирующих за столиками буржуев и представлять себя на их месте – жаренная на пахучем сливочном масле румяная куриная ножка, с гарниром из молочно-белого картофельного пюре; тающий во рту салат «Оливье» с нежной телятиной и дорогим майонезом; тонко нарезанные свежие помидорчики и огурчики, присыпанные не менее свежей зеленью; запотевший графинчик с хрустально-прозрачной водкой высшего качества, да под маринованные грибочки – то и хлеб сойдёт, чего уж там!

Однако доесть бутерброд из полбуханки и твёрдого сырка Глеб не успел. Громко хлопнула стеклянная дверь, едва не разбившись, и на улицу из ресторана выскочили двое – в чёрных костюмах и при галстуках, злые, орущие друг на друга; вмиг началась драка. Уж что не поделили эти два буржуя, Глеб не знал, да и дела ему не было до их проблем. Вон, вкусно поели-попили, дошли до кондиции и решили размяться, ногами-руками помахать, эка невидаль! Жаль, что оторвали от фантазий: хлеб вмиг стал хлебом, а сырок приобрёл вкус несвежего творога.

Попивая минералку, Глеб равнодушно смотрел, как два здоровяка мутузят друг дружку почём зря: происходящее чем-то напоминало ему гонконговские фильмы, очень уж профессионально дрались мужики, не по-детски грамотно. Прохожие, разумеется, кинулись врассыпную, но недалеко – даже спешившие немедленно остановились и стали поглядывать издали, чем закончится нежданное мордобойное дело.

И тут у одного из мужиков, лихо крутанувшегося на ноге, чтобы другой заехать в челюсть спарринг-партнёру, из кармана пиджака вылетело что-то тёмное, прямоугольное, и упало аккурат возле лавочки, на которой сидел Глеб.

– Опс, – встрепенулся Глеб, бросая недоеденный хлеб, – находочка! – он быстро огляделся, не видел ли кто ещё, и, наклонившись, ухватил тёмное и прямоугольное, на ощупь оказавшееся толстым, жёстким и с застёжкой. Портмоне, однозначно!

– Мне пора, – решил Глеб, вставая с лавки и собираясь, как обычно, незаметно нырнуть в собравшуюся толпу, раствориться в ней. Но тут случилось непредвиденное.

Бесцеремонно растолкав зевак, к месту драки выбежал милицейский патруль, да не обычный, а предпразднично усиленный: четверо дюжих молодцов в камуфляжках, с готовыми к бою дубинками. И одновременно в толпе завопил какой-то мерзкий пацанёнок, наверняка ябеда и маменькин сынок, уж Глеб таких достаточно повидал на своём веку:

– А вон тот у них кошелёк украл, я видел! Вон тот бомж, у лавочки! С козлиной бородой! – ближний к «бомжу» мент развернулся и без каких-либо разговоров цапнул его за плечо. Глеб, вспомнив свою любимую присказку: «Ноги мои ноги, уносите мою попу!», рванул с места в карьер, вырвавшись из крепкого захвата. Перепрыгнув через лавку, парень кинулся куда глаза глядят.

– Стоять! – истошно завопил позади него одураченный служитель порядка, – стоять, падла! – и тут же за спиной Глеба раздался топот казённых ботинок.

Глеб бежал не оглядываясь и не разбирая дороги: ветер развевал его волосы и бородку, делая Глеба похожим на удирающего от праведного наказания демона; над головой мелькали жёлтые нимбы тротуарных фонарей, то и дело высвечивая беглеца – спрятаться на центральной улице от милицейского ангела мести было негде. Краем глаза Глеб отмечал заинтересованные лица встречных прохожих, а краем уха слышал неотстающий топот: преследователь оказался упорным, то ли неохота ему было связываться с двумя ресторанными каратистами, то ли просто побегать захотелось, кто его знает!

Бежать поначалу было тяжело, сказывалось съеденное, но уже через полминуты Глеб почувствовал себя гораздо лучше – видимо, хлеб с сыром и минералкой пришли к выводу, что им сейчас не стоит вмешиваться в чужую разборку, целее будут, и провалились куда-то внутрь организма. Куда подальше.

Глеб нырнул в первую попавшуюся улочку – она была освещена не столь ярко – промчался по ней, отшвыривая мешающих дураков-прохожих; нырнул в другую, ещё темней, потом в следующую, потом ещё куда-то свернул… Топот за спиной Глеба уже давно стих, потерялся милицейский преследователь в лабиринте старых построек, тех, которые мэр в своё время обещал или снести, или благоустроить, но то времени не хватало, то денег, то желания… а Глеб всё бежал и бежал. Ноги сами несли его невесть куда.

Наконец до Глеба дошло, что погоня закончилась: тяжело дыша и часто оглядываясь – темно позади, ни черта не видно! Ни милиции, ни прохожих, – парень перешёл на шаг, потом и вовсе остановился. И осмотрелся по сторонам.