Максим Дубровин - Накорми свою удачу Страница 2

Пойнтер был недоволен.

Юйя обрабатывала рану на подбородке Вазгена, когда хозяин велел ей притащить убитую смыку и скормить конькам. Он мог приказать это любому из пятнадцати рабов, но прекрасно знал, что Юйя боится и смык, и коньков. Хозяин был таков, и за это его ненавидели еще сильнее.

Чуть позже к Вазгену подошла Поюйя, держа за руку маленького Стаса.

— Опять убегал? — поинтересовался Стас. Вазген кивнул и потрогал пластырь на подбородке.

— Как удалось на этот раз? — спросила Поюйя.

— Резак лазерный утащил и цепочку перерезал. Поюйя вздохнула.

— А Юйка где?

— Коньков кормит, — неохотно ответил Вазген. Про смыку он решил не говорить, Поюйя боялась местных тварей не меньше, чем сестра.

— Я тоже хочу! — заныл Стае. Ему единственному нравились эти свирепые зверюги, но именно поэтому Пойнтер никогда не позволял самому маленькому члену отряда приближаться к ним.

— Тебе нельзя, коньки зубастые, вмиг съедят.

— Они добрые, только нужно быть ласковым, а не бить, как Пойнтер. У нас на ферме жили коньки, я за ними ухаживал, пока меня не продали.

Повисло неловкое молчание. Среди рабов говорить о прошлой вольной жизни было не принято. Многих детей родители от голода и отчаяния продали в рабство на геонтистовые копи.

Чтобы разрядить обстановку, Поюйя легонько шлепнула Стаса.

— Беги, собирай вещи. Пойнтер сказал, скоро выступаем. Мальчик смешно заковылял прочь, позвякивая тонкой цепью на

ногах. Поюйя присела на корточки.

— Вазик, Юйка сбежать решила.

— Не выйдет. Я шесть раз сбегал — и что? А у меня коэффициент удачливости больше. Куда уж ей.

— Она решила снять сетку.

— Сетку?! — Вазген едва не подскочил. — Да она без сетки и дня не проживет!

— Она считает, что в сетке маячок, по которому Пойнтер находит беглецов.

— Маячки нам удалили, когда продали Пойнтеру. А в сетке — удача, которая не дает нам пропасть. Сними сетку — и все, смерть!

— У Пойнтера сетки нет. Слыхал, как он с комендантом торговался? И ничего, не пропал.

— Слыхал. Я думаю, у Пойнтера есть кое-что другое. Ты заметила, что наша удача не действует, когда дело касается его?

— Это как?

— Посуди сама: нас не кусают ядовитые гады, кишмя кишащие в лесу, и не трогают Пойнтеровы коньки, а когда через Город шли, квагры даже не сунулись. А болото помнишь? Нас обходят все беды и несчастья, за месяц мы не потеряли ни одного человека. Удача? Еще бы! Но всякий раз, когда я сбегал, Пойнтер находил меня и возвращал в лагерь. Я думаю, у него есть прибор, управляющий нашей удачей.

Поюйя неуверенно пожала плечами.

— Скажи ей обязательно, чтобы сетку не трогала, — почти жалобно попросил Вазген. — Меня она не послушает.

— Говорила уже.

Поюйя помялась немного, потом спросила:

— Вазик, ты сюда недавно попал. А как сетку надевали, помнишь?

— Помню. Побрили наголо, сделали несколько надрезов на голове и надели. Всех делов. Волосы потом прорастают сквозь нее и полностью скрывают. А у взрослых она в течение жизни кожей покрывается и корни пускает. В мозг.

— Ты раньше в Метрополии жил, в школе учился… Ну, до того… — Поюйя замялась. — Объясни, как эта сетка проклятая действует?

— Не знаю, у нас сеток не носили, все невезучими были. — Он грустно улыбнулся. — Думаю, она настроена на наш мозг и каким-то образом ловит его волны, преобразуя… ну, во что-то сродни телекинезу. Ты знаешь, что такое телекинез?

Поюйя покачала головой.

— Это перемещение предметов силой мысли. Только тут перемещаются не предметы, а… — он задумался. — Не знаю, как это назвать. Мир подстраивается под нас, изменяется в нашу пользу, что ли.

— Не очень-то понятно.

— Я сам плохо представляю. Знаю только, что наша удача не абсолютна и выражается коэффициентом, который может меняться. А как и почему — не знаю. Сейчас самый высокий у меня, и я самый удачливый, в девяносто семи случаях из ста события принимают благоприятный для меня оборот. Но убежать все равно не удается. И с копей я удрать не мог, рано или поздно ловили. Никакая удача не поможет против систем спутникового слежения.

Резкий, вибрирующий звук свистка заставил их вздрогнуть. Нужно было собираться.

— Как же я его ненавижу! — в сердцах сказал Вазген, поднимаясь. Поюйя помогла Вазгену сложить палатку и упаковать ее в рюкзак.

Длина цепочки позволяла носить палатку за спиной. Все это время девочка о чем-то рассказывала, но приятель, погруженный в свои мысли, не слышал ее. Наконец, поправив лямки на плечах, он сказал:

— Мы должны его убить.

— Убить?!

— Да, все вместе мы сможем. Даже если кто-то при этом погибнет. Не думаю, что впереди нас ждет что-то хорошее, он обращается с нами все хуже. Такого даже на копях не было.

Через два дня сбежал рыжий паренек с Пайи, земляк Юйи и Поюйи. У него был один из самых высоких коэффициентов в отряде. Пойнтер не спеша сковал рабов одной цепью вокруг могучего дерева, запер свою палатку и отправился в погоню. Спустя четыре часа он принес рыжего в лагерь и бросил на подводу. Тот был без сознания, и одна нога у него сильно распухла.

Пойнтер внимательно проверил цепи, а потом равнодушно избил Вазгена. Просто так.

— Ты меня любишь?

— Люблю.

— Сильно-сильно?

— Сильно-пресильно!

— А как сильно?

— Сильней, чем ненавижу Пойнтера.

Удача сопутствовала Пойнтеру и его рабам. Через территорию Республики Кнорх двигались ночью. Всюду были видны следы полицейских разъездов, но ни разу отряд не был замечен. Попадаться кнорхианам было нельзя: Республика, хоть и не признавала рабства, любых пришельцев-нелегалов истребляла беспощадно.

Чем дальше они продвигались в глубь Кнорха, тем больше ярился Пойнтер. Стас постоянно ходил с заплаканным лицом, дважды попадала под горячую руку Юйя, доставалось и другим. Ненависть к хозяину в отряде достигла своего пика.

Юйя все-таки сорвала сетку и, несмотря на страх, угнала самого злобного конька. Не прошло и часа, как два кнорхианских егеря поймали ее и, избив до полусмерти, собрались поразвлечься. Пойнтер едва не опоздал, и это действительно было чудом. Егерей он убил двумя выстрелами сзади, а когда хотел от себя добавить упрямой девчонке тумаков, увидел кровь на ее голове и все понял.

Они остались одни. Юйя была без сознания. Притворяться не имело смысла. Бережно подняв девочку на руки, Пойнтер понес ее в лагерь.

Гроза накатывала по всему горизонту. Здесь, у моста, было еще тихо и светило солнце, но далеко впереди, за рекой, уже сверкали молнии и лил дождь. Далекие раскаты грома сливались в монотонный зловещий гул.