Джон Толкин - История Куллерво Страница 2

История Хонто Талтевенлена

История Куллерво

(Калервонпойка)

В давние дни, {когда волшебство еще было юным}, лебедь растила свой выводок на берегах спокойной реки в поросшем камышом болотистом крае Сутсе. Однажды, когда плыла она по заросшей осокой заводи с вереницей птенцов своих, орел устремился с небес вниз и, взлетев высоко, унес одного птенца в Телеа; на второй день могучий ястреб украл у нее другого и отнес его в Кеменуме. Тот, что был принесен в Кеменуме, вырос и стал торговцем, и не вошел в это печальное предание; того же, что ястреб принес в Телеа, люди зовут Калерво; о третьем же из детей, что остался дома, часто говорят люди, называя его Унтамо Злым, ибо сделался он могучим мужем и опасным чародеем.

Калерво жил среди изобилующих рыбой рек, что приносили богатый улов. И за минувшие годы родила ему жена сына и дочь и вскоре ждала еще одно дитя. В те дни земли Калерво граничили с мрачными владениями его могучего брата Унтамо, и тот возжелал его прекрасных приречных земель, богатых рыбой. Потому пришел он и забросил сети свои в затоны Калерво, и забрал у Калерво улов его, и принес ему тем великую печаль. Сперва обида встала меж братьями, а после и открытая вражда. И бились они на берегах реки, и ни один не мог одолеть другого, и после Унтамо вернулся в свое мрачное жилище и сидел в злых раздумьях, сплетая на пальцах своих узор из гнева и жажды мести.

И сделал он так, что его могучий скот пришел на пастбища Калерво, и выгнал его овец, и съел их корм. Но Калерво выпустил своего черного пса Мусти, чтобы тот пожрал их. Тогда в гневе созвал своих людей Унтамо и дал им оружие; вооружил он приспешников и рабов своих топорами и мечами и пошел на битву против родного брата.

И жена Калервойнена, сидя у окна усадьбы, издалека завидела, как стремительно приближается окутанное дымом войско. И обратилась она к Калерво, говоря: «Муж мой, смотри! Худой дым поднимается там, подойди же поближе ко мне. Вижу ли я костер, или то мрачное облако, что быстро приближалось, а ныне повисло на краю поля у новой дороги?» Тогда сказал Калерво с тяжким предчувствием: «То, жена моя, не дым осеннего костра и не проплывающая туча, и страшусь я, ибо облако это надвигается вовсе не быстро, и до сего дня не причиняла вреда моему дому и народу злая буря». После глазам их предстало собрание Унтамо, и узрели они число их и силу, и ярко-алые одежды их. Сталь сверкала там, и мечи их висели на поясах, и в руках их блестели крепкие топоры, и под шлемами их хмурились злые лица, ибо всегда собирал у себя Унтамойнен жестоких и презренных простолюдинов.

Люди Калерво в это время работали в поле, и потому, схватив топор и щит, бросился он на врагов, и вскоре был убит во дворе своем, близ загона для скота, на осеннем солнце, в светлое время сбора урожая под натиском многочисленных врагов . Жестоко расправился Унтамойнен с телом брата своего на глазах у жены его и ужасно обошелся с народом его и землями. Его дикие люди убили всех, кого сумели найти, и людей, и животных, пощадив лишь жену Калерво и двух детей ее, да и то для того лишь, чтоб заключить их в мрачных чертогах Унтолы.

Горечь поселилась тогда в сердце матери, ибо горячо любила она Калерво, и сама была любима им. И жила она в чертогах Унтамо, не заботясь ни о чем, что делалось в мире под солнцем. И в положенное время родила она в скорби своей детей Каллерво: сына и дочь. С рождения великой силой был наделен первый и великой красотой – вторая, и любимы были они друг другом с первых часов своих. Но мертво было сердце матери их, и не заботила ее благость их, и не могли они ни развеять ее горя, ни отвлечь от воспоминаний о былых днях в их усадьбе, близ тихой реки и поросших камышом вод, полных рыбы, и от мысли о мертвом Калерво, отце их; и назвала она мальчика Куллерво, что значит «гнев», а дочь его - Ваноной, что значит «плач». Унтамо берег детей, ибо думал, что вырастут из них крепкие слуги и заставит он их выполнять его приказания и прислуживать ему, не платя им того, что платил другим неотесанным крестьянам. Но от недостатка материнской заботы не так, как надлежало, воспитывались дети, ибо худо в колыбели качали младенцев кормилицы в рабстве, и горечью питали их груди тех, что не вынашивали их.

Ничем не смягченная сила Куллерво стала неукротимой волей, что не уступала ни одного его желания, и жила в нем обида от несправедливости. И вольной одинокой девой росла Ванона, блуждая в мрачных лесах Унтолы с той поры, как научилась ходить - и рано случилось это, ибо удивительными были те дети и в роду их были люди волшебства. И Куллерво был подобен ей: нездоровым ребенком был он, пока не пришел день, когда разорвал он на куски свои пеленки, ногой разбил свою колыбель в щепки, и говорили люди, что будет он преуспевать в делах и станет могучим мужем. И рад был Унтамо, ибо думал, что однажды вырастет из Куллерво сильный воин и союзник великой отваги.

И это не казалось неправдой, ибо на третьем месяце Куллерво, ростом не выше колена, встал и внезапно так сказал своей матери, что по-прежнему печалилась в острой тоске своей: «О мать моя, о моя дорогая, о чем печалишься ты так?» И мать его заговорила с ним, и рассказала ему бесчестную историю о Смерти Калерво в собственном владении, и как все, ради чего трудился он, было разграблено и уничтожено братом его Унтамо и людьми, что служили ему, и никто не спасся, кроме его великого пса Мусти, что, вернувшись с полей, нашел своего хозяина мертвым, а свою госпожу и детей в оковах, и отправился по следам изгнанников в голубые леса близ чертогов Унтамо, где и жил сейчас дикой жизнью из страха перед людьми Унтамо, по временам убивая овец, и часто в ночи был слышен лай его, и слуги Унтамо говорили, что это пес Туони, Властелина Смерти, хотя это и было не так.

Все это она рассказала ему и дала ему большой замысловато украшенный нож, который Калерво всегда носил на поясе, когда уходил далеко от дома, с лезвием удивительной остроты, над которым трудился он в пасмурные дни: она схватила его со стены в надежде помочь любимому. Тут вернулась она к своей скорби, и Куллерво громко вскричал: «Ножом своего отца, когда вырасту и окрепну телом, отомщу за его убийство и взыму плату за слезы матери, что родила меня». И хотя никогда более не повторял он этих слов, Унтамо услышал их в тот раз. И в гневе и страхе задрожал он, молвив: «Он погубит мою жизнь, ибо Калерво возродился в нем».

И потому стал он всячески притеснять юношу (ибо уже стал им младенец, таким внезапным и удивительным был рост его стати и силы), и только сестра его, прекрасная дева Ванона (ибо ей уже стала она, таким внезапным и чудесным был рост ее стати и красоты) жалела его и сопровождала его в странствиях по голубому лесу. Но их старшие брат и сестра, о которых говорилось ранее, хоть и были рождены на свободе и зрели лицо отца своего, походили на рабов больше, чем эти сироты, рожденные в неволе, и они подчинялись Унтамо, и выполняли все его злые приказания, и ничуть не беспокоились об утешении своей матери, что взрастила их у реки во времена изобилия.