Джон Райт - Последний страж Эвернесса Страница 2

Тут дедушка Лемюэль улыбнулся, но улыбка вышла печальной и усталой.

– Терпение и вера суть добродетели, в которых должны упражняться смертные, когда держат оборону против бессмертных врагов. Гален, мы, каждый из нас, за все прошедшее время думали, или надеялись, или боялись, что час, когда прозвучит рог, близок. Но этого никогда не происходило. Ожидание длиною в жизнь кажется невыносимым, когда ты столь юн, не правда ли?

11-Гален было заговорил, но Лемюэль поднял руку:

– Терпение! Мы проделаем все в должной последовательности, но только в том случае, если (я говорю: «если»!) эта последняя тревога окажется знаком, которого мы ждали все эти долгие и утомительные годы. Столько ложных тревог бывало раньше.

Гален притих, и на лице у него проступила мальчишеская неуверенность.

– Ладно. А теперь что? Что нам делать сейчас? В старых инструкциях говорится, что следует предупредить короля или губернатора королевской колонии в Новом Амстердаме. Так что нам остается? Может, мне полагается позвонить президенту? В нашем допотопном музее даже чертова телефона нет! – Раздосадованный Гален стукнул по стене кулаком.

– Прежде всего, – спокойно произнес дедушка Лемюэль, – ты сядешь здесь, напротив меня. Затем подробно перечислишь все особенности сновидения. Не горбись.

– Я слышал колокол из-под воды. Что-то надвигается. Это что-то собирается совершить попытку подняться сквозь мглу.

– В какой части дома ты находился?

Гален отвернулся и уставился в огонь. Юноша ушел в себя, взгляд его сделался отрешенным.

– Снаружи, на выходящей к морю стене, где мы всегда стоим. Во сне она, разумеется, казалась больше, и громадные каменные блоки поблескивали в свете Луны.

– Как ты был одет? В современную одежду?

– Не помню…

– Это важно. Ты же знаешь, современные формы сновидениям неведомы. Если тебе трудно вспомнить, проделай мысленно первое упражнение. Представь себе кольцо времени. Произнеси про себя ключевое слово. Воздвигни башню и построй здание…

Гален закрыл глаза…

Ему снилось, что он стоит на мокрой от брызг стене, сложенной из черного камня. На нем серебряная кольчуга, а в руках длинное копье со звездным отблеском на острие. В черном бескрайнем море ему виделась кавалькада утонувших всадников, в полном вооружении и в доспехах из перламутра. Эти слабо освещенные фигуры молча двигались из глубин к берегу, и гривы их боевых коней развевались в воде, как водоросли. Рты рыцарей-утопленников были открыты, словно они пели, но над волнами не разносилось ни звука – вместо голоса изо рта воинов выплывали облачка крови.

Слева и справа от кавалькады мелькали в сумрачной глубине лоснящиеся черные тела, сияние звезд отражалось в их черных глазах и высвечивало белозубые улыбки.

Далеко-далеко над горизонтом в лунном свете вставали огромные тени. У колен их пенился темный океан, плечами они раздвигали всклокоченные грозовые тучи – это, выше всех на свете, шагали великаны.

Над головой реяли рваные знамена посеребренных по краям черных облаков, несущихся в штормовых вихрях. Казалось, весь небосвод гудит и содрогается от раскатов великого колокола, который звонил и звонил…

Черная, как обрывок полуночного грозового облака, как бездонная пропасть, из темного неба метнулась вниз чайка. В когтях она несла сияющий, словно маленькая звезда, эльфийский светильник.

Голосом, похожим на человеческий, чайка произнесла: «Этот знак света скажет тебе, о страж Эвернесса Лемюэль, призванный стать последним стражем: меня послал тот, чье имя мы не произносим. Тот, кто основал орден, чья кровь течет в твоих жилах, чей титул и клятву ты несешь. Я зову тебя за край мира – в Тирион, на Кровавый Плач, ибо есть тайны, касающиеся повелителя ночи, нашего древнего и бессмертного врага, и тебе следует узнать их, прежде чем башни Ахерона поднимутся из моря. Не ходи ни в Виндьямар, ни куда-либо еще, но немедленно явись по моему повелению».

И она выпустила из когтей светильник. Он полетел вниз падучей звездой, и пламя казалось серебряным и не двигалось, не дышало, не мерцало, в то время как его материальная оболочка кувыркалась и падала. Гален попытался поймать звезду, но она обожгла ему руку, выскользнула из пальцев, и свет исчез.

Внизу из моря с ревом поднялись сияющие рыцари, погрязшие в скверне, и темные ухмыляющиеся твари. За ними надвигались гигантские фигуры с глазами, как лампы, и длинными, словно башни, руками. Морская вода потоками стекала с них. Вот они достигли камней у подножия стены…

А сигнальный колокол все звонил и звонил…

Дедушка прислал ему в подарок из своей библиотеки маленькую старую книгу, которую Гален начал читать еще ребенком. Сделана она была из выделанной вручную кожи, а на обложке красовался герб: крылатые кони, танцующие на скрещенных ключах. Гален помнил стих, написанный на странице, разрисованной переплетенными фигурками фей и русалок, одноглазых великанов и крылатых коней. Старые буквы потускнели от времени, а заглавная пряталась в завитушках, так что маленький Гален никак не мог ее угадать.

Если колокол морей прозвонит лишь раз —Всадник явится один, ужас мертвых глаз;Горе, если дважды он прозвонить готов —Встанут великаны пламени и льдов;Три удара над волной прозевать нельзя —На него слетят с небес бурные князья;Прозвонит четвертый раз первых трех страшней —Скачет из моря табун моровых коней;Пятый сэлки приведет, ненависть – шестой,На седьмой и на восьмой выйдут смерть с судьбой.Если ж прогудит набат целых девять раз,Скорее Спящих разбуди,Их мирам – всем девяти —Настал последний час!

Гален так и не выяснил, есть ли у старинного стиха продолжение.

Когда отец застал Галена тайком читающим это под одеялом, подсвечивая себе скаутским фонариком, он вырвал книгу у сына из рук и долго его порол, пока громкие протесты мальчика не перешли в слезы. Потом он унес книгу – наверное, чтобы выбросить на помойку.

– Сколько раз звонил морской колокол? – мягко спросил дедушка Лемюэль. Гален резко открыл глаза.

– Много.

– Больше девяти?

– Дед, это продолжалось всю ночь. Колокол звонил непрестанно.

В глазах у юноши металась тревога. Он оглядел гостиную, словно искал поддержки. Высокие стропила, толстые дубовые стены, пол из плотно пригнанных каменных плит, покрытый сотканными вручную потускневшими восточными коврами. Высокие окна на одной стороне были открыты, чтоб впустить соленый запах моря. Бормотание волн у скалы внизу служило фоном для остальных звуков ночи.