Тимофей Печёрин - Парад обреченных Страница 2

Что ж. Сделанный тогда выбор себя оправдал. К обоюдной выгоде и вора, и дознавателя Ригана. А в том, что в итоге дознаватель преждевременно покинул мир живых — вина исключительно его самого. Переоценил свои силы, как же иначе.

А главное, что вынес Киф из сотрудничества с Риганом — это понимание одной простой истины. Если тебя сразу не убивают, разговоры ведут и даже о чем-то спрашивают, значит видят в тебе какую ни на есть пользу. Ну а если даже обращаются насчет «других предложений», то имеется шанс и в выигрыше остаться.

Посему надежда снова затеплилась в греховной воровской душе. А мозг мучительно нащупывал хоть мелкую, но возможность оказаться полезным инквизиции.

И мозг нащупал… как только Киф вспомнил гостей Мануса. Точнее, одну гостью — подстилку так называемого «рыцаря-разбойника». Она же последний трофей Ригана. Взятый, кстати, при его, Кифа, деятельном участии.

— Предложения… есть! — выпалил в озарении вор, — я знаю, кому понадобилось освобождать алхимика. И куда… куда примерно они направятся.

— Они? — повторил епископ с какой-то неуместной флегматичностью.

— Да! Да! Да! — Киф чуть ли не содрогался от возбуждения, — люди Родрика из Тергона… прозванного еще рыцарем-разбойником. Это они спрашивали Мануса об Аль-Хашиме! Зачем-то алхимик понадобился этому Родрику.

— Интересно… а как же Черная Месса… кровь младенцев? — с сарказмом и сугубо риторически вопрошал епископ, — уж не лжешь ли ты и на сей раз?

— Да полно вам… ваше преосвященство, — Киф как будто забыл, что висит на дыбе и даже позволил себе нотки обиды в голосе, — ну, преувеличил тогда… немного. Так Манус-то ведь действительно… не ангел.

— Не ангел, — согласился епископ, — да и Родрик этот существует на самом деле. И от него, как я слышал, немало страдает торговля с севером.

— Ну-ну, — парировал брат Теодор, — а колдун Аль-Хашим удерет куда угодно. Хоть к хозяину своему — в преисподнюю. Пока мы отвлекаемся на побасенки этой двуногой крысы.

Насупившись, лицом инквизитор сделался похожим на крупного и капризного младенца. Однако его слова епископа не проняли.

— Тем не менее, проверить эту версию стоит, — безапелляционно заявил тот, — и заняться этим я поручаю именно вам.

— Да сколько ж можно?! — воскликнул брат Теодор.

Но епископ остался непоколебим.

— Не забывайтесь, инквизитор, — последовала строгая отповедь, — тем более что напрягаться в одиночку вам не придется. Возьмете столько людей, сколько пожелаете. И более того, я поговорю с графом. Пусть обеспечит вас охранной грамотой. Дабы мирские законы не путались под ногами. Если посланцы Родрика уже покинули Эльвенстад — попробуем их перехватить. Отправим почтовых голубей к барону Тергонскому. Не думаю, что этот Аль-Хашим сможет пройти мимо его людей незамеченным. Все-таки иноземцы-алхимики редко заглядывают в те края.

Затем епископ перевел взгляд на Кифа.

— Если не ошибаюсь, прежде тебе уже доводилось выслеживать людей Родрика?

— Истинно так, ваше преосвященство! — елейным голосом и с выражением лица как у голодного щенка отвечал вор.

— Значит, выследишь их и еще раз. Отправишься с братом Теодором. И… почему он еще на дыбе, инквизитор?

Вздохнув, брат Теодор с грустью покосился на дыбу и распятого на ней Кифа. После чего высунулся в коридор и окликнул пару помощников. Дабы помогли освободить узника, так нежданно оказавшегося полезным.

1. От Эльвенстада до Ларны

Способны ли мертвые видеть сны?

Не так давно подобные вопросы показались бы мне даже не бессмысленными — идиотскими. С тем же успехом можно было бы спросить, бывает ли соль сладкой или сколько молока дадут десять козлов.

Не так давно это было… и в то же время бесконечно далеко от меня нынешнего. В другом мире. И в совсем ином моем, так сказать, качестве. Был я в ту пору живым человеком, из костей и мяса. Более-менее толковым пареньком, успевшим больше года проучиться в универе, на кафедре астрономии. И, что немаловажно, не сподобился лишить жизни другого человека. Как, впрочем, и иное живое существо крупнее бабочки.

И так бы, наверное, до сих пор учился. Наверняка и до диплома мог дойти. Не тупица какой все же. Едва ли пришлось бы мне в таком случае кого-то убивать. Тем более собрата по биологическому виду. А о том, что существуют иные миры, похожие на мою Землю, я бы, может, и задумывался. На досуге. Но уж точно не стал бы забивать голову бессмыслицей вроде посмертных снов.

Если да кабы… только вот та роковая маршрутка все изменила. Я погиб, даром что не до конца. И продолжаю существовать в виде бесплотного духа. В другом мире. И на правах квартиранта в теле одного доброго человека. Охотника по имени Вилланд.

Но что удивительно, некое подобие снов оказалось доступно и в теперешнем моем состоянии. Ночами, когда сам Вилланд засыпает, расслабляюсь и я. Отчего словно воспаряю сознанием над землей.

Я вижу небо, воплощающее в себе мечту любого астронома. Несметная россыпь ярких звезд густо покрывает глубокое темное небо. И никакие помехи вроде городской иллюминации, уличных фонарей или самолетов не отвлекают от этого зрелища. Не вклиниваются в него, как вопль пьяного зрителя в оперную арию. Жаль только, что знакомых созвездий в небе другого мира не сыскать.

Когда надоедает витать под небесами, я устремляю взор к земле. Непроглядная темень средневековой ночи мешает разве что живым. Но не мне. Всматриваясь, я даже сквозь темноту способен увидеть многое. И невзирая на расстояния.

Вот я оглядываюсь на юг — и вижу стены, крыши, башни и шпили Эльвенстада. Города, из которого мы с Вилландом, а также Эдной и алхимиком Аль-Хашимом благополучно удрали еще пару дней назад. На городской стене трепещут огоньки: это стража ходит с факелами. А может, разводит костры, пытаясь защититься от холодных ночей.

Других источников света в этот поздний час в городе не увидеть. И оттого даже на фоне темной земли Эльвенстад сверху выглядит громадным чернильным пятном. Прямо как в известной присказке про черный-черный город.

Невесомый, увлекаемый силой мысли, я устремляюсь на север. Навстречу холодному блеску далеких горных вершин. Что-то сказочное видится мне в них, в сумраке ночи похожих на кристаллы сапфира.

А между северными горами и окрестностью Эльвенстада раскинулся Тергон. Полудикий, лесисто-болотистый край. Куда, собственно, мы и держали путь — втроем, а может и вчетвером. С какой стороны посмотреть…

Хоть в этом мире я сравнительно недавно, но собственное впечатление о Тергоне составить успел. Такое, что даже людское его население напоминало мне все то же болото. Тихую трясину. Нечто, застоявшееся от боязни перемен. Лишь изредка его оглашало чье-то кваканье или кряканье. Глас какого-нибудь пророка, кликуши или юродивого. А как вариант — правителя, чья воля и сила духа явно преобладали над разумом.