Лорд Дансени - Книга чудес (рассказы) Страница 2

Ее отец был полу-кентавр, полу-бог; ее мать была дочерью пустынного льва и Сфинкс, наблюдавшей за пирамидами; – она была более таинственна, чем Женщина.

Ее красота была как сон, как песня; тот сон о вечной жизни снился волшебным росам, та песня пелась в неком городе бессмертной птицей, унесенной вдаль от родных берегов штормом в Раю. Рассвет за рассветом в сказочных горах и закат за закатом не могли сравниться с ее красотой; ни светлячки не ведали о ее тайне, ни все ночные звезды; поэты никогда не пели о ней, и вечера не знали ее смысла; утро тщетно завидовало тайне, тайна была скрыта от возлюбленных.

Она была девственной, безбрачной.

Львы не смогли добиться ее, потому что боялись ее силы, и боги не осмеливались любить ее, потому что знали, что она должна умереть.

Это и прошептал вечер летучим мышам, это и было мечтой в сердце Шеппералка, когда он галопом вслепую летел сквозь туман. И внезапно под его копытами во тьме равнины появилась расселина в легендарных странах, и Зретазула скрывалась в расселине, и купалась в вечерних лучах солнца.

Стремительно и осторожно он спустился к верхнему краю расселины, и вошел в Зретазулу внешними воротами, которые отворяются к звездам, и пронесся внезапно по узким улицам. Многие выскакивали на балконы, когда он, громыхая копытами, скакал мимо, многие высовывали головы из сияющих окон, как сказано в древней песне. Шеппералк не останавливался, чтобы принимать поздравления или отвечать на вызовы с военных башен, он пролетел вниз через земляные ворота подобно удару молнии своих родителей, и, подобно Левиафану, прыгнувшему к орлу, он ступил в воду между храмом и гробницей.

Он скакал с полузакрытыми глазами по ступеням храма, и, только смутно различая окружающее сквозь ресницы, схватил Сомбелен за волосы, не ослепленный пока еще ее красотой, и потащил ее прочь; и, прыгнув с ней в бездонную пропасть, куда воды озера падали в незапамятные времена, прыгнув в прореху в ткани мироздания, он забрал Сомбелен в неведомые края, чтобы быть ее рабом в течение всех столетий, отпущенных его расе.

Трижды дунул он, падая, в серебряный горн, столь же древний, как самый мир, в сокровище кентавров. Это были его свадебные колокола.

Прискорбная история Tангобринда-ювелира

Когда Tангобринд-ювелир заслышал зловещий кашель, он сразу развернулся на узкой тропе. Он был вором c очень высокой репутацией, покровительствуемым высшими и избранными, ибо украл ни больше ни меньше, чем яйцо Муму, и за всю свою жизнь крал только четыре вида камней – рубины, алмазы, изумруды и сапфиры; и, как считали ювелиры, его честность была велика. И однажды Принц Торговцев пришел к Тангобринду и предложил душу своей дочери за алмаз, который больше человеческой головы – за тот алмаз, который нужно было найти на коленях идола-паука, Хло-хло, в его храме Мунг-га-линг; ибо торговец слышал, что Тангобринд – это вор, которому можно довериться.

Тангобринд намазал маслом тело и выскользнул из своего магазина, и пошел тайно по тихим тропкам, и добрался до Снарпа прежде, чем кто-либо узнал, что он снова вышел на дело и извлек свой меч с законного места под прилавком. Далее вор передвигался только ночью, скрываясь днем и протирая острие меча, который он назвал Мышь, поскольку оружие было наделено быстротой и ловкостью. Ювелир имел свои особые методы путешествия; никто не видел, как он пересек равнины Зида; никто не видел, как он прибыл в Марск и Тлун. O, как он любил тени! Не единожды луна, выглянув неожиданно из-за туч, предавала обычных ювелиров; не так легко ей было разоблачить Тангобринда: сторожа видели только приседающую тень, которая рычала и смеялась: «Всего лишь гиена,» говорили они. Однажды в городе Аг один из стражников почти ухватил его, но Тангобринд был покрыт маслом и выскользнул у него из рук; только его голые ноги застучали где-то вдали. Он знал, что Принц Торговцев ждет его возвращения, его маленькие глазки открыты всю ночь и блестят от жадности; он знал, что дочь Принца лежит прикованной к ложу и рыдает ночь и день. Ах, Тангобринд знал все. И даже направляясь по делу, он почти позволил себе раз или два слегка улыбнуться. Но дело прежде всего, и алмаз, который он искал, все еще лежал на коленях Хло-хло, где находился в течение последних двух миллионов лет, так как Хло-хло создала мир и наделила его всеми вещами за исключением этой драгоценности, именовавшейся Алмазом Мертвеца. Драгоценный камень часто крали, но он легко возвращался обратно на колени Хло-хло. Тангобринд знал об этом, но он не был обычным ювелиром и надеялся перехитрить Хло-хло, забывая об амбициях, вожделении и о том, что все это – тщета.

Как проворно он шел своим путем, избегая ям Снуда! – то как ботаник, тщательно исследующий землю; то как танцор, прыгающий по рассыпающимся под ногами камням. Было очень темно, когда он прошел мимо башен Тора, где лучники выпускают стрелы из слоновой кости в чужаков, чтобы какой-нибудь иностранец не изменил их законов, которые хоть и плохи, но не должны быть изменены простыми чужеземцами. Ночью они выпускают стрелы на звуки ног пришельцев. O, Тангобринд, был ли когда-нибудь ювелир, подобный тебе! Он тащил за собой два камня на длинных шнурах, и в них стреляли лучники. В самом деле влекущей была ловушка, которую установили в Воте – изумруды, сваленные у ворот города. Но Тангобринд разглядел золотой шнур, поднимавшийся на стену от каждой драгоценности, разглядел и камни, которые свалятся на него, если он коснется сокровищ; так что он оставил их в покое, хотя оставил их со слезами, и наконец прибыл в Тет. Там все люди поклоняются Хло-хло; хотя они и верят в других богов, как миссионеры свидетельствуют, но только как в жертвы для охоты Хло-хло, который носит Их атрибуты, как утверждают эти люди, на золотых крючках своего охотничьего пояса. Из Тета он прибыл в город Мунг и храм Мунг-га-линг, и вошел туда и увидел идола-паука Хло-хло, сидящегос Алмазом Мертвеца на коленях, и взирающего на мир подобно полной луне, но полной луне, увиденной сумасшедшим, который спал слишком долго в ее лучах, ибо в Алмазе Мертвеца была нечто зловещее и ужасное, будто предсказание будущих событий, о которых здесь лучше не упоминать. Лицо идола-паука было освещено этим фатальным драгоценным камнем; не было в храме иного источника света. Несмотря на отвратительные члены и демоническое тело идола, его лик был безмятежен и очевидно бесчувствен.

Небольшой приступ страха испытал Тангобринд ювелир, мгновенную дрожь – не больше; дело прежде всего, и он надеялся на лучшее. Тангобринд поднес жертвенный мед Хло-хло и простерся перед идолом. О, как он был хитер! Когда священники прокрались из темноты, чтобы упиться медом, они рухнули без чувств на пол храма, поскольку наркотик был подмешан в мед, поднесенный вором Хло-хло. И Тангобринд-ювелир подхватил Алмаз Мертвеца, положил его на плечо и потащил прочь от святыни; и Хло-хло, идол-паук, не сказал на это ничего, только раскатисто рассмеялся, как только ювелир закрыл дверь. Когда священники пробудились от наркотика, подмешанного в жертвенный мед Хло-хло, они помчались в маленькую тайную комнату с выходом к звездам и составили гороскоп вора. То, что они увидели в гороскопе, казалось, удовлетворило священников.