Юлия Латынина - Повесть о государыне Касии Страница 2

Наконец юноша поднял голову к отверстию в крыше над бассейном и увидел, что стало совсем светло.

– Ах, уже рассвет! – воскликнул он с отчаянием.

Женщина, казалось, тоже опечалилась.

– Поверьте, – сказал юноша, – мне не страшно идти на смерть, но мне горько, что я больше вас не увижу.

И он так покраснел, что было ясно, что он говорит правду.

Прислужницы между тем собрали корзинки с остатками еды и глиняные кувшины. В воде бассейна заплясали солнечные зайчики. Женщина сунула руку в поднесенную ей корзинку, вынула оттуда мешочек с серебряными монетами и положила его в руки юноши.

– Возьмите, – шепнула она, – и уходите своей дорогою. Я – жена финансового инспектора второго столичного округа…

Смахнула украдкой слезу и вдруг произнесла:

– А впрочем… Я вернусь в храм этим вечером, и буду молиться за вас.

Повернулась, легкая, как иволга, и вместе со своими служанками покинула часовню.

Руш остался стоять у маленького бассейна с мешочком в руке. Он раскрыл его и пересчитал: там было сорок монет. Мысли его смешались. Он подумал: «Бежать, бежать немедля! Жена высокопоставленного чиновника, – что хорошего тут может выйти? К тому же муж ее разузнает обо всем от прислужниц…»

Но вместо того, чтобы бежать без оглядки, он остался в часовне и с нетерпением ждал вечера. Стало смеркаться: за живой изгородью зашелестели легкие шаги. «Она или не она? – подумал Руш. – И если она – то не со стражниками ли?»

Но, к его удивлению, прекрасная зеленоглазая госпожа явилась лишь с двумя прислужницами.

– Как вы неосторожны, – сказала она, улыбаясь, – неужели минутная прихоть для вас дороже жизни?

Юноша только потупил голову. Снова начались песни и шутки…

К чему долгая речь?

Так получилось, что юноша не ушел ни во вторую ночь, ни в третью, ни в четвертую. Руш был человек красивый, этот самый предмет имел, можно сказать, удивительной стойкости, – а у женщины были мягкие бока и нежные пальцы, и, словом, они сошлись друг с другом, как две половинки одного ореха.

Так прошло шесть ночей, а на седьмую дама сказала:

– Два месяца назад мой муж был направлен ревизором в провинцию Иниссу: завтра он возвращается. Увы, приходит пора расстаться! У меня нет ничего достойного вас, чтобы подарить вам на память: однако возьмите все же эту шкатулку!

Смущенный юноша стал отнекиваться, но зеленоглазая красавица его пристыдила:

– Как вы можете так говорить! Вам теперь нет ни счастья, ни удачи во всей ойкумене! Одна надежда: уйти за границы населенного мира или же присоединиться к какой-нибудь разбойничьей шайке, и, свершив несколько подвигов во имя справедливости, заслужить прощение испуганного правительства. Мой подарок – пустяк, но, может быть, он поможет вам выжить – а вы обижаете меня отказом.

Что же!

Юноше пришлось взять шкатулку, а на следующее утро он выбрался из храма и зашагал по дороге.

И вот Руш идет себе по дороге, а солнце катится по небу, как яичный желток по раскаленной сковородке, и орхидеи свесили наружу от жары свои длинные язычки, и дорога бежит вдаль, обсаженная двумя рядами пальм на толстых репчатых корешках. Каждый корешок, – словно бочка! На северо-востоке, в родных краях Руша, таких пальм не росло.

Руш шел, запустив руки в карманы, и в одном кармане у него лежал ларчик с брошками и жемчужным ожерельем, который дала ему жена чиновника, а в другой – некоторая толика серебряных монет, от нее же: муж, уезжая, пожаловал их ей на притирания и платки. Руш шел и позвякивал монетами, и ему было очень приятно иметь эти деньги. Он еще никогда не имел в жизни столько денег, и к тому же он добыл эти деньги способом, доставившим ему изрядное удовольствие.

Самые безумные мысли бродили в голове Руша: вот он покупает на подаренные ему деньги поддельные документы, сдает экзамены: двор в восторге от его таланта, его назначают инспектором, наместником, первым министром, наконец: враг его отца падает перед ним, с плачем, на колени, а Руш небрежно взмахивает рукой: «Отрубить преступнику голову». Или нет: нынче в окраинных землях проходу нет от разбойников, почему бы не добраться до отдаленной горы, соорудить себе укрепленный лагерь, собрать тех, кто обижен несправедливостью… Вот он врывается в столицу Харайна, ликующий народ тащит к нему за ноги наместника, погубившего его отца, а Руш небрежно взмахивает рукой: «Отдать его народу!» Известное дело: если прославиться громкими подвигами, можно заслужить прощение у испуганного правительства, покрыть свое имя славой в сражении с варварами…

Так-то юноша шагал по дороге, и, увлеченный несбыточными мечтами, не заметил, как оказался на пути важной процессии: впереди бежало двое стражников с бронзовыми колокольчиками и пучками желтых лент на палках, а сзади, верхом на коне, ехал высокопоставленный чиновник со свитой. Несколько зевак, – а рядом, в поле, была горшечная ярмарка, – стояли за стволами пальм и хлопали по стволам в знак приветствия.

Юноша поспешил отпрыгнуть в сторону, – и надо же такому было случиться, что, отпрыгнув, он толкнул одного из зевак. Тот обиделся и пихнул Руша локтем, – молодой человек отлетел на дорогу, прямо под ноги стражнику с пучком желтых лент на палке.

– Негодяй, – завопил стражник и ударил юношу палкой, – как ты смеешь мешать торжественной процессии!

Кровь бросилась Рушу в голову. Он кинулся на стражника с поднятыми кулаками, но его схватили под локти. Чиновники на конях завертели головами.

– Что случилось? – раздался оклик из середины процессии.

Стражники проволокли Руша по земле и поставили его на колени перед черным в белых носочках конем. Конь был покрыт попоной зеленого шелка, с вышивкой, изображавшей сельскохозяйственные работы, и на ушах его был укреплен парчовый чепчик. Чиновник, сидевший на коне, одет был не менее представительно.

– Ваше сиятельство, – рявкнул стражник, – этот человек бросился на дорогу перед процессией с намерением устроить беспорядки!

– Что ты врешь, – закричал оскорбленный Руш, – меня толкнули из-за деревьев, а ты избил невинного человека с перепуга, а теперь еще и оболгать норовишь!

– Обыщите его! – приказал важный чиновник.

Стражники вывернули карманы Руша и достали из одного – мешочек с серебром, а из другого – ларчик сандалового дерева, и почтительно передали найденное начальнику.

Тот спросил:

– Откуда такие украшения у такого бродяги?

– Это фамильные вещи моей матери, – заявил Руш.

В это время один из чиновников подъехал поближе и вскричал:

– Это украшения супруги моего друга, заведующего финансами во втором округе! Наверняка этот человек обокрал почтенный дом!