Светлана Тулина - Страшные сказки для дочерей киммерийца Страница 2

Вскидывать её на плечо, как сделал это Закарис, хлыщ не стал, поволок за собой просто за руку. И всё время кричал что-то — визгливо, почти бессвязно. О том, чтобы она не беспокоилась, потому что всё будет хорошо, и клялся при этом, поминутно поминая всех трёх шемитских богов и называя её маленькой госпожой.

Наверное, он представлялся сам себе очень грозным и сильным, а она — испуганной маленькой девочкой, которую надо обязательно успокоить и спасти. На деле же испуганным был именно он, и именно себя успокаивал визгливыми призывами то к благосклонности Иштар, то к хитроумию и ловкости бога воров Бела, которому доводилось целым и невредимым ускользать и не из таких передряг. О, как же он был испуган тогда, славный король Шушана, когда его глупый раб от излишней старательности прямо на середине праздничного пира перед Днями Единства снёс голову хозяину приютившего их замка королю Асгаллуна Зиллаху, уже почти что провозглашенному еще и королем всего Объединенного Шема! И личная стража убитого, которой горе и боги помрачили рассудок, начала очень шустро рубить в мелкую крошку всех присутствовавших на празднике. Так стряпуха на заднем дворе ловко и быстро шинкует овощи для жарки перед приездом большого количества гостей — Лайне видела это как-то, ещё в Тарантии. И могла бы поклясться, что огромные тесаки летали почти с такой же скоростью. Так что это именно шушанский король Селиг был испуган тогда до икоты, а вовсе не она.

А она — она тогда просто злилась.

Потому что бежать за длинноногим перепуганным шемитом было трудно, потому что мешалось неудобное тяжёлое платье, потому что не дали досмотреть, в конце-то концов!

Вот об этом и будем помнить.

Он был испуган до полусмерти. А она — просто злилась.

В конюшню Закариса буквально втолкнули. Хьям был уже в седле и держал в поводу осёдланного закарьевского жеребца. Это оказалось неожиданной удачей — то, что лошадей своих асгалунская гвардия всегда держала отдельно. Иначе вырваться бы не удалось — охраняющий общую конюшню цыгу тоже сошёл с ума после смерти своего господина и короля, и теперь крушил всё подряд. Предупреждали же брата — цыгу слишком опасны для личной стражи, они в бою хороши, но не во дворце. Нанимать их в мирное время — всё равно что вешать над собственным ложем остро заточенный меч на тоненькой нитке. Только когда он слушал предупреждения, если шли они вразрез с тем, что казалось наиболее безопасным ему самому? Он отлично соображал в делах купеческих, а вот в вопросах безопасности был сущий ребёнок. То-то и оно…

Закарис посадил безвольную Атенаис в седло, сам запрыгнул сзади.

— Надо вернуться!

Оба личных стражника — уже на конях — одновременно бросили на своего начальника два настолько одинаковых взгляда, что он не стал настаивать. Они знали, что такое вошедший в последний транс цыгу. Кто успеет убежать далеко или спрятаться надёжно — тот спасётся. Остальные же… все мы когда-нибудь встретимся на Серых Равнинах. Закарис чувствовал себя мерзко, он никогда не бежал с поля боя. Но он ведь и сейчас не бежит, у него важное дело, и дело это не терпит отлагательств. Он ничего не сумеет изменить, оставшись здесь, а вот если успеет и всё выполнит в срок, пусть даже придётся запалить верного боевого коня… Впрочем, никаких «если». Он должен успеть.

Закарис стиснул коленями бока жеребца и погнал его в ночь.

Пробиваться к центральным парадным воротам они, конечно же, не стали — воспользовались утренними воротцами для слуг. Здесь тоже была толчея — паника ширилась и замок спешили покинуть очень многие, как конные, так и на своих двоих. Многие полуодеты и все — напуганы. В городе было тихо — пока тихо. У большинства из беженцев здесь имеются родственники или друзья, так что новость распространится задолго до утра. И вряд ли оставит кого равнодушным. Надо спешить. Тех двоих цыгу, которых спеленал так вовремя неизвестно откуда взявшийся боевой маг, можно уже не брать в расчёт, но ведь осталось ещё восемь. А собственное войско Закариса почти полностью размещено в Дан-Маркахе. Вроде бы и недалеко — а вот попробуй, докричись. Эта идея, накануне казавшаяся довольно удачной, сегодня выглядела верхом глупости. Ну и что, что места там больше, ну и что, что почти рядом! Иногда это самое «почти» оказывается непозволительно большим расстоянием.

Закарис гнал коня по мостовой, поддерживая Атенаис. Он так и не смог найти её младшую сестру в той кровавой человекорубке, не смог помочь и даже не знал, удалось ли ей выбраться. Вообще-то, цыгу очень редко нападают на детей и женщин, но там всё так перепуталось, к тому же она вполне могла схватиться за оружие, с неё станется, а всяких острых железок там много по двору валяется, и в ножнах, и вместе с отрубленными руками. А на вооруженных цыгу нападают всегда, независимо от возраста и пола. За отца её, престарелого короля Аквилонии Конана, Закарис был спокоен — цыгу не трогают беспомощных стариков, но вот Иллайния…

Стражники, которые помогли Конану выпутаться из спеленавших его тряпок и застрявших в этих тряпках обломков непонятно кем и когда разбитого паланкина, были ему незнакомы. Напуганные, местами пораненные, но при этом — очень вежливые молодые шемиты в чешуйчатых доспехах до колен. Они смотрели на Конана с ужасом и всё время норовили его понести. Споткнувшись об искалеченный до неузнаваемости труп, одетый в форму Чёрных драконов, Конан перестал отбиваться и позволил им это, понимая, что так будет быстрее. И лишь когда не менее напуганный лекарь стал с осторожностью разрезать на нём одежду, он догадался осмотреть себя. И понял, наконец, что же именно их всех так напугало.

Он был залит кровью — весь, от волос и до самых пяток. Даже в сапогах что-то подозрительно хлюпало. А он-то никак понять не мог, отчего так тяжело двигаться — мокрая одежда сковывает движения и пеленает надёжнее верёвок.

Лекаря не сразу удалось убедить, что вся эта кровь — чужая. Но, обтерев своего пациента мокрой тряпкой и не обнаружив на его теле никаких страшных ран, он потерял к Конану всяческий интерес. У него сегодняшней ночью и без того хватало работы.

Разрезанную рубаху Конан просто накинул на плечи — всё равно, когда кровь высохнет и превратится в коросту, носить это будет невозможно. Но штаны все же тщательно выжал и натянул — разгуливать без них по чужому замку казалось ему не слишком-то достойным. Во всяком случае — не слишком-то достойным великого короля Аквилонии.

Он хотел сразу же спуститься во двор, но стражники вежливо оттеснили его к лестнице наверх. Он не стал возражать, понимая, что у каждого — своя работа. К тому же ребята были слишком нервными, не стоило злить их понапрасну, а то ведь потом убивать придётся. Чужих стражников в чужом дворце. Стыдно.