Джордж Мартин - Воины Страница 20

— Хорошо, — сказал Керри. — Это был первый этап вашей подготовки. Теперь перейдем к следующему уровню.

Мы прошли следом за ним в соседнюю комнату.

Вдоль дальней стены стояло десять так называемых «клеток». Выглядели они как стоматологические кресла с кучей подведенных к ним проводов и трубок.

Трубки нам не понадобятся до самого конца обучения, поскольку нас будут подключать не больше чем на несколько часов. А вот когда подключение будет длиться по десять дней стандартная ежемесячная смена, — тут нам придется питаться и избавляться от отходов автоматически. Говорят, это не так уж неудобно, когда привыкнешь.

Солдатики, к которым мы должны были подключиться, стояли на свободной площадке где-то в другом месте. Первую пару дней мы выполняли упражнения вроде «поднимите правую ногу, поднимите левую ногу». Потом стали учиться ходить по лестнице. К третьему дню мы бегали в строю, миновав основной камень преткновения: надо перестать думать о том, что делаешь, а просто делать это. Довериться машине. Машина — это ты.

Тем временем по вечерам мы начали подключаться друг к другу без солдатиков, сперва попарно, потом большими группами.

Быть с Каролин было одновременно захватывающе и страшновато: она, пожалуй, испытывала ко мне еще более сильные чувства, чем я к ней. При этом мы были совершенно разные: ее интуитивный разум против моей аналитической натуры, ее непростая юность уличной девчонки — и любовь и поддержка, на которую я мог всегда рассчитывать дома. И тела у нас были разные — кроме того, что я был мужчиной, а она женщиной, она была маленькая и проворная, я не был ни тем ни другим. Нам правилось экспериментировать с телами друг друга: она говорила, что любой девушке не помешало бы время от времени обзаводиться членом. Мне нравилось непривычное ощущение — быть ею, нравилось и потом, когда я к этому привык, хотя в первый раз, как у меня началась менструация, впечатление было шокирующее — мне казалось, будто я ранен, хотя я и знал заранее, чего ожидать. Она посочувствовала мне, но в то же время смеялась надо мной: эх ты, нюня! — и постепенно я привык к этому, хотя так и не научился относиться к месячным так же, как она — как к своеобразному подтверждению «моей» женственности. (Со временем я обнаружил, что, кроме нее, никто из женщин не относился к месячным так, как она. Сара и Арли давно уже принимали таблетки, подавляющие овуляцию, а две остальные месячные не одобряли, но противозачаточные таблетки им тоже не нравились.)

Подключение к остальным мужчинам и женщинам было не таким впечатляющим, хотя соединение с Сарой, Канди и Мэлом давало довольно сильные сексуальные впечатления. Последнее было странным: Мэл был не такой, как Керри, он никогда не спал с мужчинами и не хотел этого. Однако когда он подключался ко мне или другому мужику, становилось очевидно, что он подавляет природное влечение к людям своего пола. Таких вещей от другого механика не скроешь, как бы тебе этого ни хотелось. После первоначального смущения он уже и не скрывал этого.

Пока мы соединялись попарно, жизни остальных восьми человек казались чем-то далеким и полузабытым, вроде романа, который долго разбирали в школе. Когда мы начали соединяться по трое и больше, все стало несколько сложнее. Поначалу ты просто терял представление, где здесь «я» и кто тут, собственно, «я». Подключаясь к одному человеку, можно было впасть в состояние, когда обе жизни сливались в неразрывное самозабвенное единство. У меня это получалось примерно с половиной из них.

Втроем это было невозможно. Поначалу начиналось нечто вроде экзистенциальной борьбы за власть, «за территорию», но, когда мы набрались опыта, стало ясно, что каждому следует держаться за свое «я», иначе возникшие перекосы сведут с ума всех участников. Нам с Каролин, как и некоторым другим парам, в частности Саманте с Арли, было непросто оторваться друг от друга и впустить к себе третьего. Но если этого не сделать, настоящей тройки не получится. Кто-то один все время будет в стороне, в роли пассивного наблюдателя этого торжества любви.

Мы провели довольно много времени, дня четыре, варьируя состав троек. После этого составлять четверки и более крупные группы было уже не так трудно. Мы овладели основным приемом: каждый из нас представлял собой отдельную личность, обладающую своей собственной биографией, существующей и вне подключения, но у тебя было несколько партнеров, от двух до девяти, обладающих той же степенью независимости, что и ты, разделяющих с тобой твое прошлое и настоящее.

Каждое подключение длилось не более двух часов, за ним следовало не менее тридцати минут отдыха. Это нас раздражало. Прошли годы, прежде чем мы поняли почему: если оставаться подключенным слишком долго, ощущение эмпатии становится настолько сильным, что любой человек становится частью тебя. Убийство становится таким же немыслимым, как самоубийство. Для солдата это серьезный недостаток.

О том, что такое быть солдатом, мы узнавали от непосредственных свидетелей, подключаясь к кристаллам, записанным другими людьми в ходе боя. Поначалу это сбивало с толку: ты оказывался и интимной близости с десятью посторонними людьми, не имея возможности управлять солдатиком, в котором ты находился. Но бой выглядел достаточно реальным: куда реальнее, чем можно себе представить по рассказам обычных очевидцев.

Канди этот опыт сильно угнетал, и из всех нас, кажется, только Мэл готов был повторить это снова. Но все мы понимали, что это необходимо. Генеральная репетиция на пути в Ад.

Я удивился, когда меня назначили командиром группы. Да, я был старше всех — но не намного, самым образованным — но физика элементарных частиц к лидерству особого отношения не имеет. Нелестная для меня истина сделалась очевидной довольно скоро. Им не нужен был «прирожденный лидер» вроде Лу или Канди, потому что оба они быстро подмяли бы под себя всю группу: вместо десяти человек, работающих совместно, решения принимал бы только один, а остальных девять ставили бы перед фактом. Для армейской иерархии старого образца это было бы только естественно: альфа-самец командует, кобели помельче выполняют приказы. Но в наше время это была бы бесполезная трата времени, денег и людских ресурсов. Группа солдатиков была подобна одной громадной боевой машине, охватывающей большой участок поля боя и мгновенно принимающей решения с помощью подобия общего разума. Наблюдать за этим со стороны было жутковато, но находиться внутри ее было все менее и менее странно.

Нам сделали небольшую операцию, решившую проблему питания, питья, избавления от отходов. После этого нам дали пару дней прийти в себя, а затем отправили на первое «боевое задание» в глубь вражеской территории.