Тридцать один. Огневик - Роман Борисович Смеклоф Страница 20

– Вы меня заколдуете? – испугался я.

– Юноша, – строго произнес архивариус. – Для волнения нет повода. Не шевелитесь пару секунд.

Он положил тонкие кисти мне на плечи, и я зажмурился.

– Потрясающее построение чар, – прокомментировал голем. – Он отводит на меня заклятие отражающего купола.

Я приоткрыл один глаз. Лже-посол вздернул руки и неожиданно влепил мне затрещину.

– За что? – обиженно промычал я.

В глазах двоилось. Зал расплывался, никак не складываясь в прежнее великолепие.

– Меня мутит, – пожаловался я.

– Сейчас пройдет, – заверил архивариус.

Я сглотнул и схватился за его строгий камзол. Голова кружилась, я не различал обступающие меня силуэты.

– Самое время, – сказал на ухо голем.

– Что? – простонал я.

– Лижи его, – скомандовал Евлампий.

– Не хочу, – пробормотал я. – Меня вырвет.

– Другого шанса не будет, – настаивал голем.

Лже-посол придерживал мое шатающееся тело, и я нехотя прижался к его плечу. Проглотил подступивший ком и, не прекращая повторять про себя «так надо», коснулся его шеи губами.

– Мастер Носовский, – услышал я Иринин голос, и мне совсем поплохело.

  Не знаю, есть в нём кровь Волкова или нет, но язык щипало.

Глава 4. Побег

– Как только пузырь исчезнет, я тебя освобожу.

Услышал я, прежде чем разомкнулись объятия, и серое пятно архивариуса удалилось.

– Следуйте за мной, – настаивал неприятный голос.

Мантия скрипела от грубых рывков.

– Не трясите мастера Носовского, – возмутилась Ирина.

Я сглотнул кислую слюну. Посол Семисвета – гомункул. К чему бы это? Архивариус изрекает правду? Голова не соображала. Я видел размытые тени, а свой собственный голос слышал со стороны.

– Перестаньте, – разъярилась помощница. – Сама справлюсь. Мне не требуется провожатый!

Её мягкие руки поддержали меня за плечи. Я моргнул, и муть рассеялась. Мы спускались по дворцовой лестнице к глухой стене. Солнце цеплялось за её край, расплёскивая покрасневшие лучи по разомлевшим зазубринам бойниц.

– Вы в порядке? – волновалась Ирина, всматриваясь в мои ошалелые глаза.

Я напряг горло, выдавливая слова. Вышло что-то невразумительное. Будто я выболтал иноземную скороговорку, сам притом не разобрав ни слова.

Помощница покачала головой.

– Что он с вами сделал?

– Зааакляяял, – ответил за меня голем, неестественно растягивая слово.

– Зачем? – не поняла Ирина. – Вы идти можете? Вы тяжелый…

В глазах потемнело, и я непроизвольно моргнул.

Разлепив тяжелые веки, я удивлённо засеменил по трясущемуся мосту. Солнце отпрыгнуло ближе к краю долины, прикрываясь гигантским шаром арены. Утомлённые солнечные зайцы устало скакали в струях фонтана на вершине. До долгожданного отдыха, им оставалось не более часа. Ирина держала меня за локоть, а я раскачивался из стороны в сторону, размахивая руками, точно старый василиск вздумавший полетать.

– Что такое? – простонал я, но вместо слов изо рта, выскочило «чаое».

Бросив бесполезные попытки словоизвержения, я старательно зашагал.

– Бууудььь ооостооорооожееен, – заторможено протянул Евлампий.

Я-то пытался, но ноги выбрасывало вперед, а тело падало следом за ними.

– Вот и верь гомункулам. Щиплет от него язык или нет. Колдует он, как пьяный орк, – возмутился Оливье.

Евлампий неспешно повернул голову и так же медленно поднял руку.

– Нееееправдааааа! – выдал он, – всееее оооркиии блёклыыыыеее!

Я боролся с ногами, Ирина едва держала меня, сопротивляясь шатаниям и вывертам. Чтобы помочь ей, я кое-как ухватился за перила моста, и шёл вдоль него. Даже преодолел пару метров, когда на меня набросился пёсик. Зря я забыл про железного стража. Его щенячья радость и архимага погубит. Он вертелся под ногами, и я не мог сделать ни шага.

– Брысь! – крикнула Ирина.

– …ыыысь! – согласился я, чуть не завалившись на бок.

Помощница потянула в другую сторону, я оттолкнулся рукой от перил и, моргнув, оказался у повозки. Солнце уже скрылось за ареной, озарив купол багровым нимбом. Я даже головой потряс и пожмурился. Чего оно так скачет? Сдурело, что ли.

– Он его ускориииииил, – промычал голем. – На меня отрааааазилось, но уже прооооходит.

Попадись мне этот колдун недоученный, я его так наубыстряю. Пожалеет, что из архива выбрался.

Ирина постучала по борту повозки, а когда та отъехала, я попытался пихнуть внутрь ногу. Два раза попал в отодвинувшуюся панель, отбил пальцы об ступеньку, но цели так и не достиг.

– Ваш старый знакомый, отвратительный маг, – горячо произнесла помощница.

Я искренне кивнул, и ударился лбом об повозку. Выпрямиться, не смог, потому что пёсик навалился на мои ноги, обжигая холодным металлом.

Ирина отогнала железного стража. Устало вздохнула и пробормотала:

– Что я оборотненос? – и прислонила меня к борту.

– Нинос, – измождённо возразил я.

А она подняла ладонь и резко опустила, скомандовав:

– Ко мне!

Носящийся по платформе пёсик подлетел к ногам и замер в ожидании команды. Ирина виновато улыбнулась:

– Взять!

Я честно сопротивлялся. Брыкался и толкался, но лишь оторвался от повозки и упал на спину. Пёсик набросился сверху. В лицо пыхнуло жаром. Грудь сдавило, и я отключился.

В ушах стояла неразборчивая ругань. Я вроде сидел. Панцирь из стража давил на колени. Хотел открыть глаза, но прислушался и передумал.

– Говорил, он не тот, за кого себя выдает! Рыба-перевёртыш! – возмущался Оливье.

– Он не виноват, – шептал голем. – Я проверил заклятье, вмешались два посторонних фактора.

– Как ты разобрал волшебную формулу? Еле рот открываешь? – усомнился хранитель вкуса.

– Прошло уже, – отмахнулся Евлампий. – Я настроен на анализ волшебства и утверждаю, что если бы не визуализатор, то полог отражения …

– Пузыри влияют на мощь магии? Поразил! – усмехнулся хранитель.

– Архивариус предвидел помехи и увеличил силу ворожбы, сместив отдачу на меня, но ошейник тоже вмешался…

– Будь неладна эта проклятая цепь! – зарычал Оливье.

– Перестань разговаривать с самим собой, нервируешь? – приказала помощница, обращаясь к голему.

– Как пожелаете, госпожа, – промычал Евлампий.

– Я могу помочь мастеру Носовскому? – уточнила Ирина.

Голем задумался.

– Уже помогла, – проворчал Оливье. – Нам только панциря не хватало.

Я чуть не открыл глаза, чтобы посмотреть на пёсика. Хотя, и так чувствовал его ледяные объятия.

– Снимите стража? – попросил Евлампий.

– Он не ходит, а я не могу таскать его на себе, – отмахнулась помощница.

Я чуть не брякнул, что не старый ковёр, чтобы меня таскать, но передумал. Интересно послушать, что о тебе говорят, когда думают, что ты не слышишь.

– Могу я быть откровенен, госпожа? – заговорщически зашептал голем, подавшись вперед так, что натянулась цепь ошейника.

– Если это поможет мне разобраться в деле, – настороженно согласилась помощница.

– Ещё бы, госпожа. Я как раз об этом. У мастера Носовского много врагов, – сообщил Евлампий.

– Он сам свой главный враг, – проворчал Оливье.

– Понимаю, – согласилась Ирина.

– Он честен и смел, не многие готовы