Андрей Круз - Рейтар Страница 20

— Потом посмотришь, — сказал старик. — Про эту двустволку все знали, Вилан ее с Орга-Скотореза снял, когда пристрелил того в «Гнилой груше». Теперь ты носи.

Я кивнул, забросил маленькую кобуру в карман жилета, а заодно жестом затребовал у подавальщика револьвер убитого с поясом-патронташем. Дорогой ствол сразу видно, да и десятка три патронов не помешают, а что трофей, то трофей, не проныре же этому оставлять. Ему вообще оставлять ничего не надо, а то он еще и нож убитого норовит прибрать. Тут дело не в жадности, а в том, что ему не положено.

Старик лишь кивнул согласно, затем сказал:

— А теперь уходим, сейчас стражи набежит.

Действительно, откуда-то с улицы, пока еще издалека, доносились трели свистков городской стражи. Оставаться тут точно не стоит, если нет желания объяснять ей свое поведение. И не факт, что добровольно, дознаватели могут в помощь и палача позвать, если что им не понравится. А палачи в Рюгеле, говорят, не хуже чем в других местах.

Старик не побежал, а пошел быстрым шагом, ведя нас за собой за прилавок, оттуда на кухню. Я пошел замыкающим, по пути скосив глаза на бомбу-пустышку. Хитрованы какие нам встретились, с таким трюком не только сбежать, но ведь и нас пострелять могли. При виде бомбы все прячутся кроме тех, кто точно знает, что она не взорвется, большая фора получается. Да и самому запомнить следует.

Из кухни мы попали в какую-то темную кладовку, потом поднимались куда-то по крутой и темной лестнице, затем оказались на крыше, а с нее мы мостками перебрались на соседнюю. Снова дверь, лестница, какой-то подвал, узкий переулок, по которому прошли не больше ста шагов и свернули снова в дверь, оказавшись в темном лабазе. Виляние между полками с ящиками, дверь, тусклый свет, какие-то люди, играющие в кости за столом, в комнате настолько прокуренной, что глаза заслезились, и которые старательно не обратили на нас внимания. Дверь, вонючий и грязный сортир, еще дверь, зал другого трактира. Там старик остановился, сказал, обращаясь к Круглому Арио:

— Не знаю, кто именно Вилана-Дятла по наши жизни прислал, но договор буду чтить. Жду послезавтра на винном дворе, что после двадцатого верстового столба справа будет.

Глава 13

Из портового района шли молча, лишь Пейро иногда злобно ругался сквозь зубы, придерживая раненную руку. Арио подшучивал над ним, Бейвер молчал, ну и я тоже рта не раскрывал.

— Ты, вольный, наниматься ведь пришел? — спросил меня Арио.

— А я думал, что он нанимает, — сказал я в ответ, указав на Пейро.

— Нанимает он, верно, но думаю, что тебе он тоже не откажет. Да и нам с тобой по пути пока, до самого места, где войско собирают.

— Я думал, что ты торгуешь, — подколол я его.

— Торгую, верно, — улыбнулся он. — Важно ведь что… не то, что делаешь, а с кем ты это делаешь, верно? Вот с Диким Бароном и торгую.

Диким Бароном после Северной войны Вергена звать начали. И говорят, что такой клички он вовсе не стеснялся, а даже ей гордился и приказал ее вышить золотом на личном знамени. Знамени с оскаленной волчьей головой — родовым своим гербом, столь удачно демонстрирующим его природу. А заодно и давшим название кавалерийскому полку.

— Так все же торгуешь, или в войско нанимаешь? — уточнил я, потому как больше всего в серьезных делах не люблю увертки и недомолвки.

— Пейро, скажи ему, не молчи, — засмеялся Арио, обернувшись к вербовщику.

— Распишешься в контракте и, считай, что ты нанят, — буркнул тот. — А если нанят, то Арио слушай, он тут не просто так.

Дважды мы прошли мимо патрулей городской стражи — увальней в синих мундирах с нечищеными револьверами на поясе, и один раз укрылись в тени арки, увидев шагающий по брусчатке патруль ландскнехтов. А затем мы дошли куда надо, до странноприимного двора «Битый гусь», что расположился всего лишь в квартале от моей гостиницы. Трактир в гостинице был еще открыт, и там мы с Бейвером за столик и сели. Хрипатый принес откуда-то сшивку гербовых листов, на каждом из которых был отпечатан текст контракта, дал мне расписаться, после чего заказал вина, сказав:

— Это уже по обычаю. Ты нанялся в рейтарский полк «Волчья голова» самого Дикого Барона, и кружка эта тебе наливается от имени полка в знак приветствия. Удачи тебе, да будет тверда рука, крепок ум и не переводится золото в кармане. Если же ты полк обманешь, то удивишься каким печальным образом закончится твой жизненный путь.

Мы выпили. Затем Хрипатый сказал:

— Я дам тебе аванс за две недели, остальное получишь в лагере. Но и аванс дам перед самым выездом, не сейчас.

— Велика ли плата?

— Рейтар получает десять золотых в месяц. Специалист — двадцать. Десятник — двадцать пять. Взводный — сорок. Капитан — сто. Дальше думать смысла нет, все равно ты нарвешься на пулю или саблю раньше, чем станешь даже капитаном.

— Понятно, не так плохо, — пожал я плечами.

— На войне армия кормится сама, — усмехнулся он. — Там уже не зевай, сможешь и богатым человеком на покой уйти. Но только на веревке не повисни, Дикий Барон грабежей не любит.

— А мне казалось…

— Он любит реквизиции, — прервал меня Хрипатый. — Которые делаются организованно и по плану. А ты из них будешь получать свои золотые. Каждый месяц. И даже премии, если тебя решат наградить.

Тут он ничего нового не сказал. Никто иной как Дикий Барон сказал, что «война должна кормить войну, или это глупое занятие для практичного правителя».

С Бейвером мы засиделись. Он болтал, я молчал, но ему и не надо было, чтобы я отвечал. Вино на постоянном дворе было хорошим, куда лучше, чем в «Пьяной русалке», да и настроение было такое — словно почувствовал, как в течение попал. В то самое, которое понесет меня туда, куда мне и нужно. Затем, к моему удивлению, пришел к нам Пейро, уже со свежей повязкой на плече, с рукой на перевязи.

— Коновал быстро справился, но все расковырял, — сказал он, морщась. — Так что обезболивающего мне нужно, чтобы уснуть хорошо.

И заказал бутылку виноградной водки, предложив и нам. Хрипатый сразу согласился, а я отказался все же. Не хочу. Встал, да и распрощался.

Вернувшись к себе в комнату, не сразу спать завалился, а решил разобраться с тем, что взял сегодня с Вилана-Дятла.

Револьвер был хорош — со стволом в пядь длиной, не больше, с удобной рукояткой, обтянутой на клей акульей кожей, и самое главное — с удивительно тонкими стенками ствола. Редкая работа, мало того, что весу в нем меньше, так и живут такие стволы дольше. Утрачено искусство выплавки стали такого качества, говорят. А если попадается подобно оружие, то всегда из стали старой, непонятно где найденной и как до наших дней дожившей. Такое оружие на вес золота, мало кто позволить его себе может. Если же из новой стали ствол сделать такой толщины, то его на первом десятке выстрелов раздует.