Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – рауграф Страница 20

Сэр Алоиз поднялся, поклонился и со словами «ваша светлость» отступил в ряды. Вперед вышел круглолицый, плотного сложения, толстый, с румяной мордой кабатчика, к моему изумлению, в кожаном панцире поверх бархатного камзола, явно подражает нашим рыцарям и хочет казаться своим или хотя бы понравиться суровым людям Севера.

Преклонив колено, он заговорил с негодованием и дрожью в голосе:

– Ваша светлость, сэр Ричард! Мой сосед, сэр Баодуин из Клерма, пользуясь моим отсутствием, отхватил от моих владений кусок долины с двумя деревеньками!

Я поинтересовался:

– А что, ваше отсутствие было таким длительным?

Он помялся, опустил взгляд:

– Нет, ваша светлость, сэр Ричард. Не длительным, но… он мог посчитать, что не вернусь.

Головы он не поднимал, что-то в нем не так, я подумал и спросил в лоб:

– Это значит, вы были в передовых частях, что сражались с нами, армландцами и брабандцами?

Он пробормотал:

– Да и не было серьезных сражений, ваша светлость. Я видел вас, я тогда командовал пешими мечниками. Сами знаете, прошло для нас не так, как хотели… Да я был, увы, в передовых частях.

Теперь, когда скрывать нечего, он поднял голову и смотрел с угрюмой надеждой.

– Вы приняли присягу новому лорду? – спросил я. – Я имею в виду… мою светлость?

Он покачал головой:

– Нет, ваша светлость. Мне это кажется не совсем честно. Все-таки наш король – Его Величество Кейдан. Это было бы… актом мятежа против законной власти.

Я повернулся к Альбрехту, но решил, что некоторые детали стоит уточнить, снова поинтересовался:

– А сэр Баодуин, отнявший у вас две деревеньки?

– И он не принес, – сообщил кабатчик, но добавил со вздохом: – Хотя, думаю, принесет ее быстрее, чем я.

– Почему?

– Он разумный человек и больше уважает силу, чем законы.

Я подумал, все замерли в ожидании соломонова решения, я произнес отчетливо:

– Закон не может быть законом, если нет силы, могущей принудить к его соблюдению. Повелеваю сэру Баодуину вернуть вам изъятое и выплатить штраф, размер которого определите по-соседски сами в ходе обоюдной дискуссии. Война окончена. Не имеет значения, воевали вы против или нет.

Его лицо вспыхнуло, глаза заблестели радостью, а в зале сдержанно заговорили. Следом преклонил колено сэр Стефан Сансерский и угрюмо сообщил, что в его владениях земля в долине за одну ночь опустилась, взамен выступила вода. Теперь там большое озеро, весь урожай погиб.

– Разберемся, – пообещал я. – Вернуть все назад не обещаю, но соседи помогут зерном, а вы пока думайте, как использовать озеро. Какая там рыба, много ли ее? Вдруг да ценная…

Затем сэр Безансон предъявил бумаги, что его род имеет права на лес Серые Ели, но тем сорок лет назад незаконно завладел дед нынешнего хозяина поместья Людогеллов и с тех пор даже перекрыл все дороги.

– Перекрывать дороги, – рассудил я, – это не совсем хорошо, как и стучать по мосту шлемами. Должно быть свободное движение товаров, людей и этих… ну, идей. Всяких разных. Кроме крамольных. И антигосударственных. А также подрывающих нашу высокую, я бы сказал, нравственность. Но мне отсюда не видно, кто из вас кто, так что это дело велю передать в местное самоуправление лордов. Они знают друг друга, как залупленных.

Альбрехт незаметно кивнул, чует, хитрый лис, что мне как-то не по себе в роли всезнающего судьи. Хотя я из тех орлов, что еще с пеленок самодовольно раздают советы и уже знают, как управлять миром, и что все взрослые – дураки, но я уже сам почти взрослый, ладно, взрослый, а это значит – понимаю, что понимаю не все.

Они подходили один за другим, одни просто излагали жалобы или просьбы, другие сперва клялись в верности, рассчитывая на добавочные шансы, я перевел дыхание и разбирался увереннее. Альбрехт понаблюдал, отошел незаметно и, как призрак, растворился в зале.

Я с усилием держал на лице улыбку великодушного и все понимающего, внимательного и заботливого, а сам начинал звереть, что такую хрень вынужден разбирать я. Надо бы создать какой-то орган для подобных дел, ну не люблю я, не люблю, хотя, по мнению моих лордов, должен бы радоваться: подобные тяжбы лордов вообще-то подлежат юрисдикции самого короля.

Когда посетителей поток иссяк, я поднялся, красивый и, надеюсь, внушающий, сказал весело и властно:

– А теперь – военный совет! Всем военачальникам прибыть в мой персональный кабинет. А также государственным мужам. Уклонившимся – виселица!.. Ладно, шутка, если кто не понял глубокого майордомьего юмора. Напоминаю непонятливым, у майордома все шутки – остроумные и смешные.

Все склонили голову, я повернулся и удалился через дверь за троном, все предусмотрено, облеченные властью не ходят через длинные залы, когда есть пути покороче.

Пока лорды медленно и важно шли обходным путем, вежливо пропуская один другого вперед, раскланиваясь и обмениваясь любезностями, я прошел короткой дорогой, сбросил мантию, ее набросили мне там для важности, раздраженно уселся в неудобное, но внушающее кресло.

В дверь заглянул барон Торрекс Эйц, начальник дворцовой стражи, обедневший барон из Армландии, простодушный и честнейший. На прежнем месте ему хронически не везло, а здесь сразу возвысился до важнейшего поста, о котором не мог и мечтать.

– Сэр Ричард, – доложил он, – охрана удвоена!

– Зачем? – удивился я.

– На всякий случай, – ответил он. – Барон Альбрехт велел. Мы все-таки в завоеванном королевстве!

– Ждете покушений?

– Все может быть, – ответил он уклончиво.

– Хорошо, – ответил я, – только ставьте так, чтобы не слишком выпячивались. А то местные сочтут, будто и тени боимся.

Рыцари в мой кабинет заходили, одни гремящие железом и грузно топающие, другие шуршали шелками сен-маринских костюмов и распространяли изысканные ароматы. Граф Ришар опустился в кресло напротив, я снова с удовольствием рассматривал этого красивого седого льва, все еще полного силы. Волосы небрежно падают на плечи, густые и толстые, как лошажья грива, сам прям, как корабельная сосна, даже сейчас, в спокойном состоянии, крупное поджарое тело полно сдерживаемой силы. Я в который раз подивился живучести, столько глубоких шрамов, что просто чудо, как выжил и все еще без посторонней помощи взбирается в седло. И как здорово, что этот ветеран, участвовавший во всех войнах континента, граф Ришар де Бюэй, герой битвы при Олбени, Гастирксе, Черной Речке, Проливе и всех войн королевства с соседями, сейчас со мной.

Макс сел возле сэра Растера, тот для него живое олицетворение рыцарского мужества. Альбрехт с тремя лордами занял место в сторонке.