Владимир Мясоедов - Торговец королевствами Страница 20

А ведь действительно — а почему бы не создать гильдию убийц в этом мире? Нет — конечно тут и своих мастеров хватает, если судить по той палитре смертоносных инструментов которыми торгует Олаф, но вот именно темноэльфийской — правильной гильдии тут точно нет. А это знаете ли недоработка. Такое поле работы, особенно учитывая что магии в этом мире как буд-то бы и нет, а точнее о ней просто полностью забыли.

Занятая такими вот радужными мыслями дроу медленной хозяйственной походкой уверенного в себе хищника свернула в очередной более или менее чистый проулок и на несколько секунд пропала из поле зрения плетущейся за ней охраны уже тысячу и ли две раз пожалевшей не только о просьбе (считай приказе) старого Лю 'Присмотреть за хорошей девушкой', но и о самом факте своего рождения. Уж очень стервозной и раздражительной, а самое главное очень опасной какой-то внутренней грацией и уверенностью, оказалась эта самая — 'прелестная дева'.

Именно поэтому неразборчивая брань, грохот кровельного железа и дикий визг явно не предназначенный для человеческого горла подстегнул запарившихся в костюмах 'племянников' не хуже хорошей терновой палки, которой вьетнамские крестьяне подгоняют нерадивых буйволов.

Впрочем визг быстро перешел в сдавленный хрип, и в переулок белые от испуга охранники влетели уже практически в благословенной тишине. Распростертый у стены какого-то магазинчика тело и еще одно — удерживаемое в вертикальном положении тонкой девичьей ладонью ласково сжимающей сочащееся кровью горло из которого и доносится этот шелестящий булькающий сип являющийся визитной карточкой раздавленных хрящей гортани.

Не ожидая увидеть такой вот волнующей картины в густых покровах укутывающих переулок теней натужно дышащие охранники застыли. Уже проклявшие несколько раз эту несносную девицу по какой-то прихоти, несмотря на уговоры, попершейся в не особенно благополучные районы города, на бегу они уже представляли совсем другую картину, от одного предчувствия которой, а самое главное от неизбежно последовавшего бы объяснения с 'дядюшкой' 'племянникам' становилось плохо.

С нескрываемым раздражением бросив взгляд на невольных свидетелей девушка легко шевельнула тонкой кистью с хрустом вырывая гортань и отбрасывая бьющееся в конвульсиях тело немного в сторону… Немного — плавным, экономным движением, достаточным для того чтобы хлынувшая из рваной раны кровь ни в коем случае не попала на белоснежное шелковое платье и не запачкала босоножки, обвивающие своими ремешками точеные ноги.

Но ужас, охвативший неожиданных наблюдателей возник не от этого и не от призрака легчайшей задумчивой улыбки возникшей на этом идеальном, как будто выточенном из самой тьмы лице… Нет — это сделал всего лишь один естественный и прекрасный в своей непринужденности поступок… покрытые черной в полумраке сумерек кровью пальцы с идеальными ногтями больше похожими на когти были с удовольствием вылизаны…

Инельда мрачно напевала себе под нос мотивчик какой-то прилипчивой песенки, подцепленный ее памятью непонятно когда, и злилась. Для женщин-дроу раздраженное состояние, в принципе, было нормой, но дочь подземелий, покинувшая родину давным-давно и поневоле поднабравшаяся человеческой мягкотелости, обычно без причины не давала воли эмоциям. Правда, в этот раз она была, пусть и не слишком крупная.

— Воры, — мысли темной эльфийки буквально сочились ядом. — Подумать только. Воры! Какие-то жалкие гоблины-переростки почти испортили мне прогулку! Поубивала бы! Хотя, я, собственно, уже. Может вернуться и поднять их, чтобы еще раз получить удовольствие, обрывая нить их существования? Нет, не стоит слишком сильно светить свои возможности в этом мире, лишенном магов. И так не слишком ли сильно засветилась, отправив их в царство смерти на глазах у охраны?

Они, конечно, те еще бараны, как показала их неготовность защищать меня от внезапно возникшей угрозы, но вдруг хотя бы один из людишек все-таки имеет в голове достаточно мозгов, чтобы заметить слишком явные несоответствия с образом, который натянула на себя как маску? Проклятье! Как же хочется кого-то медленно зарезать, наслаждаясь паникой в глазах жертвы и ее переходящими в бессильные стоны криками. И, самое главное, уже второй раз за какой-то десяток лет подобные отбросы умудряются подгадить в исполнении великолепных планов.

В памяти у разбушевавшейся дроу сам собой всплыл образ темноволосого и небритого детины, уведшего из конюшни одного придорожного постоялого двора не расседланную хозяйкой лошадь вместе с седлом. Зачарованным. В подпруге которого было можно незаметно провести даже миниатюрный портал Хаоса, настолько хорошо экранировал материал, выглядящий как простая кожа. Артефакт, идеальный для контрабанды мелких но ценных предметов, был сделан еще до вторжения демонов и мог бы служить своим владельцам еще тысячелетия вперед, если бы идиот-конокрад не утопил его в ближайшем болоте вместе со скакуном, когда улепетывал от настигающей его Инельды, закончившей свой обед и пустившейся за вором в погоню на отобранном у какого-то дворянина мерине. В результате темная эльфийка понесла непоправимый ущерб, лишившись ценной реликвии, была вынуждена отказаться от ряда очень хороших способов увеличить свое и без того немалое состояние и даже не сумела сделать себе в качестве компенсации новое седло из шкуры решившегося на преступный промысел человека. Он видимо имел некоторые задатки ясновидца и, увидев левитирующую к нему с края болота ведьму, несмотря на злость не сбросившую человеческую личину, но выглядящую все же весьма внушительно, предпочел камнем уйти на дно, а не попасться в ее тонкие нежные ручки. Тело отыскать так и не удалось, проклятая топь, похоже, о такой вещи как обязательное наличие дна у любого водоема даже не подозревала.

— Так-так, — Инельда, шагающая по улице, вдруг заметила, что за ней следят.

И совсем не ее бездарные телохранители. Какая-то светловолосая женщина в темном платье, напоминающем мантию мага, внимательно разглядывала дроу из мрака ближайшего переулка. Человек бы ее в ночной темноте, пусть и озаряемой светом из многочисленных окон, не заметил никогда, но вот жительница подземелий видела все куда четче, чем некоторые люди ясным днем. На груди у наблюдательницы болталась весьма занятная вещица. Серебрянная фигурка человека, прибитого гвоздями к не менее серебряному кресту. На лице, сделанном с немалой четкостью, ясно виднелось страдание.

— А Олаф еще говорил, что здесь магов нет, — в предвкушении интересной и опасной развязки ситуации кровожадно улыбнулась Инельда. — А это простите, тогда кто? Ведь явная же некромантка!