Сергей Радин - Лёхин с Шишиком на плече Страница 20

Ерошка — поверил. Он внимал Лехину с таким яростным сопереживанием, так отзывчиво, что забывал о конфете, в которую попервости вцепился. Конфета таяла, и тогда он вспоминал и торопливо чавкал, быстро-быстро облизывая пальцы.

История закончилась, закончилась конфета, а Ерошка обрел законченный облик существа не только грязного, но грязного в идеале: извазюканные в сладком борода и космы были даже на вид потрясающе липкими. И Лехину захотелось — изо всех сил захотелось! — найти подходящую лужу и хоть немножко прополоскать болотника… Оказалось, что Ерошка тоже имел свои понятия о чистоплотности: закончив слизывать шоколад с пальцев, он спрыгнул с ограды и устремился к крану. Там он привел себя в относительный порядок и объявил Лехину:

— Сам я знать не знаю, что делается на темной стороне, но проведу тебя в местечко, где тебе обскажут, что и как. Пойдешь ли?

— А куда деваться, — пробормотал Лехин, вставая с ограды.

11.

Местечко оказалось огромным подвалом жилого дома. Лехина Ерошка провел через подвальное окошко. Пока Лехин ногами вперед втискивался в узкий лаз, он горячо молил, чтобы рядышком не объявился милицейский патруль. А то ведь беда! Человек лезет в подвал! Или бомж, или беглец из психушки. И улица-то длинная — со всех сторон как на ладони. И фонарный столб нагло торчит неподалеку.

Влез. В подвале тихо и гулко. Кто ни пройдет на первом этаже или слово окажет, воду ли включат — все отчетливо слышно.

Где по утоптанной земле, где по расхлябанным доскам настила Лехин спешил за Ерошкой, помогая себе в пути фонариком. Странное сооружение — стена из разнокалиберных досок — словно сама приблизилась к ним, шатаясь в неуверенном свете. Совершенно невероятная стена. Впечатление, что кто-то однажды придумал соединить две доски, другому понравилось — он добавил еще, и с тех пор каждый заходящий в подвал считал своим долгом прибивать доску к доске — бесконечно. Игра такая. Слой за слоем, с огромными дырищами. Лехин даже посветил вокруг фонариком в надежде обнаружить молоток и коробку с гвоздями. Она-то обязательно должна быть где-то рядом.

Не нашел, зато вовремя увидел, как Ерошка поворачивает вниз небрежно и косо прибитую доску. Потом — ту, что за ней. Лехин не понял — зачем, но спросил главное:

— А как вы узнаете нужную?

— Да на них на всех метки понаставлены.

Лехин пригляделся и с трудом различил на досках меловые отметины-стрелки. Куда стрелка указывала, туда ее и тянул болотный дух. Сообразив, Лехин сам принялся крутить доски, и вскоре появился лаз приличных размеров. Правда, человеку все равно пришлось съежиться и скорчиться даже, пробираясь вперед. Но Лехина не теснота пугала, а страх перед занозами. Маленькие, но ведь такие вредные! Поэтому он быстро прополз под нависающими досками. И, только очутившись на другой стороне, спросил у сопящего Ерошки:

— А кто такую стенку придумал?

— Привидения, кто же еще?

Лехин с сомнением оглянулся на доски. Ладно, не так важно в чем врет, а в чем не врет Ерошка. Суть в другом… Сочетание странное — нематериальные призраки и реальные доски… Шишик дернул за ухо и, когда человек встретился с ним глазами, запрыгал на плече. Одно-два мгновения — и Лехин уловил, что хочет сказать ему "помпошка": Ерошка не врет. Тогда как?..

Но размышлять над загадкой уже некогда. За дощатой стеной с потайным лазом появилось свободное пространство — квадрат метра два на два. Дальше — обыкновенная кирпичная стена. Под нее уходят неуклюже выкопанные в земле ступени.

— Нам сюда?

— Куда ж еще? Сюда, конечно. Слышь, Лехин, Лексей Григорьич который. А ты и вправду привидениям помощник? Али все ж таки сказки это?

— Сам ты сказка, — пробормотал Лехин.

Внизу лестницы его поразила железная дверь с "глазками" сверху донизу. И напомнила гангстерские боевики. Нет, ну все правильно. Сейчас Ерошка постучит условным стуком. Откроется заслонка одного из "глазков", с той стороны оглядят незваных посетителей на предмет благонадежности. Затем хриплый бас невидимого качка вопросит, что им здесь нужно, и болотный дух ответит, что пришли они к самому большему боссу с выгодным предложением. Потом дверь страшно пролязгает открываемыми замками и засовами. Их впустят и обыщут (Лехин невольно прижал ладонь к ремням под рубахой).

Ерошка и правда простучал что-то ритмичное. "Глазок" на его уровне засветился — там, за дверью, было светло! Но, вместо ожидаемого прокуренного баса, оттуда раздался радостный тонюсенький визг многих и многих… кого?!

— Ерошка! Ерошка! Это Ерошка пришел! Открывай дверь — Ерошка пришел! Слышите? Это Ерошка!

— Тебе здесь рады, — заметил Лехин.

Смачный плевок в сторону и насупленные брови болотного духа заставили Лехина усомниться, что он правильно понимает происходящее.

Железная дверь, в лучших традициях фильмов ужасов, угрожающе заскрежетала и с раздраженным подвывом отъехала. Стайка голубоватых огоньков заплясала вокруг головы болотника и завопила писклявым хором:

— У нашего Ерошки сырая бородешка! Ерошка — Ерошка, сырая бородешка! У нашего Ерошки мозгов-то на пол-ложки! Ерошка — Ерошка, мозгов-то на пол-ложки! У нашего Ерошки весь ум отъели кошки! Ерошка — Ерошка, весь ум отъели кошки! У нашего Ерошки дырявые калошки!…

Лехин изумленно воззрился на вопящие огоньки. Перебивая хор пронзительных нахальных голосишек, Ерошка отчаянно закричал:

— Лексей Григорьич, включай фонарище свой!

Выключенный при намеке на свет, фонарик все еще был в руке. Лехин послушно нажал на кнопку.

Огоньковая стайка с визгом рассыпалась по темным углам нового "предбанника" (опять дверь впереди!). Яркое голубое свечение вспыхнуло внизу, будто светлячки столпились, толкая друг друга, в щелях стены; вспыхнуло — и пропало.

— Благодарствую, — проворчал Ерошка и тихо добавил: — У, оглоеды беспардонные…

Лехин уж не стал говорить ему, что Шишик, снова прижавшись к уху, неудержимо хихикает. Уху было тепло, и человеку это нравилось.

12.

И никаких лестниц! В укромном уголке нарисовалась скромная дверца. Не такая могучая, как предыдущая, не железная, а дохленькая — из наскоро сбитой фанеры. Зато с железным кольцом — стучаться. Ерошка и отстучал. А пока ждали, Лехин все-таки поинтересовался:

— А что это было? Ну, те, кого мы светом прогнали?

— Огни болотные. Жили при болоте — спокойные да степенные были. А как в городе оказались, город-то их попортил. Непочтительны стали.

Дверцу не открывали и не открывали. Лехин изучающе водил лучом фонарика по ее поверхности и размышлял, в какое место, если придется, ударить, чтобы дверца махом слетела с петель. И лучше — ногой. Кулаком и замахиваться боязно: фанера вся драная, занозистая.