Алексей Вязовский - Хроники Дангора. Книга 1 Страница 20

Отбросив в сторону своего поверженного товарища, на гнома кинулся следующий ватажник. Он широко размахнулся, но японец не стал дожидаться удара и вошел в клинч. Мне только и оставалось удивленно наблюдать, как низкорослый гном заламывает человека в полтора раза больше себя. Но именно на свой невысокий рост сделал ставку Мусамото. Он прихватил левую руку соперника и уперся плечом в живот лесовика. Тот слегка опешил от неожиданности и попытался достать коротышку с правой руки. Благо и размахнулся уже, но гном стоял так близко, что удара не получилось. Затем японец просунул свою левую руку между ног ватажника и, крякнув, рванул его на себя. При этом Кивами опустился на правое колено. Получилась классическая "мельница" — прием из вольной борьбы. Мужик взмыл в воздух, перевалился через гнома и с шумом грохнулся на каменный пол между мной и Мусамото. Падение не сломило его дух, и он попытался вскочить. Тут мне пришлось вмешаться и пробить ногой по его голове. Удар получился как в футболе — прицеливание, размах и подъем моей ступни врубается в челюсть члена шайки. Три ноль в нашу пользу.

— Вожак мой! — поторопился крикнуть я, прежде чем гном успел добраться до Килона.

Японец приглашающее махнул рукой, сделав несколько шагов в сторону. Мол, поле битвы свободно. Надо сказать, что Одноглазый не испугался и не стал повторять ошибок своих бойцов. Подняв руки к голове, Килон принялся кружить вокруг меня. Сначала он сделал пробный выпад рукой, потом неприцельный пинок ногой — товарищ явно прощупывал мою оборону. Я решил, что буду защищать только голову, а в остальном положиться на удивительные свойства моей кожи. За последние сутки она еще больше огрубела и сейчас напоминала хорошо продубленную и просоленную шкуру какого-нибудь носорога. Счастье, что этот процесс не задел костей и мышц, и я двигался столь же свободно, что и раньше, хотя и чувствовал некий дискомфорт, в первую очередь психологический. Тем временем, Одноглазый решился войти в размен и нанес несколько мощных ударов мне по корпусу. Бум, бум, о — раздался тупой звук при соприкосновении кулаков Килона с моей шкурой. Ошарашенный атаман отскочил назад, дуя на костяшки пальцев.

Вот и ответ на мой вопрос — я явно продолжаю превращаться в голема. Проклятый колдун! Сволочь!! Меня захлестнули такие сильные эмоции, что следующий наскок Одноглазого я встретил сильнейшим мае-гери в живот — прямым ударом ногой в карате. Вспомнив навыки, которые мне привили на занятиях в детстве, я умудрился все сделать по канонам каратэ — подтянуть колено к животу, вынести бедро и пружиной распрямить ногу (корпус идет назад, нога вперед). Удар, потряс Килона, отбросив его назад к нарам. Но это еще было не все. Я прыгнул вслед за атаманом и мои руки начали работать как поршни двигателя — туда, сюда, вперед, назад. Я истошно лупил Одноглазого, безо всяких правил бокса, карате или какого-либо другого боевого искусства. Атаман пытался сопротивляться, закрывал руками голову, но все бесполезно. Я пробил его защиту, после чего рассек лоб, сломал нос и просто вбил в пол. Продолжить мне не дал Мусамото, схвативший меня сзади. "Матэ" — крикнул японец, оттаскивая меня от побитого Килона.

Поле боя осталось за нами. Хрипло дыша, я сел на нары и попытался вспомнить, что означает "матэ" по-японски. Хватит? Стоп?

— Масу, а что ты сейчас крикнул? — спросил я Кивами по-английски.

— Матэ — в дзюдо, карате и джиу-джицу — сигнал к остановке схватки — разгладил свою гномью бороду японец — Означает, стой, остановись.

— А откуда ты знаешь все эти термины?

— Я с трехлетнего возраста занимаюсь тотэ.

— Тотэ?

— Старое название карате.

— Ясно. А школа какая? Ну, там сётокан, кёкусинкай?

— Зачем школа, Алеша-сан? Школы — это для иностранцев придуманы. У нас в семье тотэ занимаются уже двести лет. Дед учит отца, отец сына и так далее…

— Давно хотел тебя спросить: правда, что карате изобрели окинавские крестьяне, потому что самураи запрещали им носить оружие? А они сражались с ними голыми руками?

— Сказки. После завоевания Окинавы самураями из княжества Сацума, за триста лет не было ни одного восстания или бунта. Да и с кем сражаться? Гарнизон сацумцев на Окинаве состоял, кажется, из двадцати самураев.

— Двадцати?! Откуда же тогда карате у вас появилось?

— Дедушка говорил, что переселенцы из Китая завезли.

Пока мы перекидывались словами, отходя от напряжения схватки, разбойники с трудом поднялись на ноги и стали перекладывать своего избитого вожака с пола на нары. Зрелище Килон представлял ужасное — заплывший глаз, сломанный нос, все лицо в крови. Знатно я его отделал. Надо перевязать рассечение на лбу, решил я. А то заработает еще заражение крови. Одноглазый, конечно, сволочь, но от гангрены тут, наверное, не лечат. Хотя если целители используют магию вместо антибиотиков… Что я вообще знаю об этом мире?

Встав с лежанки, я подошел к компании ватажников и, не церемонясь оторвал кусок ткани от рубахи одного из них. Разбойники опасливо посторонились, и я наложил повязку на лоб атамана. Замотав голову, я уже отворачивался, когда Килон, привстав с лежанки, со всей силы ткнул мне в бок чем-то острым. Я услышал как что-то скрежетнуло по коже и почувствовал легкую боль, как от пореза. Упругим мячиком метнулся к нам гном, сходу выбивая из руки атамана нож. Нет, не нож Я обернулся и увидел, что это была металлическая заточка, которую Одноглазый прятал в сапоге. Фактически острый штырь. Это он мне, значит, в печень целил! Я ощупал правый бок и осмотрел порез, но ничего серьезного не обнаружил. Крови нет, так, царапина. Атаман, ударив меня заточкой, растратил последние силы и откинулся обратно на лежанку. Члены его шайки поспешили рассредоточится по камере. Понятно, бояться, что им тоже перепадет на орехи.

Я посмотрел на измочаленного Килона и решил не связываться. Забрал заточку и, повертев в руках, спрятал ее в соломе. Правильно, кстати, сделал, потому что в тот момент, когда я припрятывал оружие, дверь камеры открылась, и внутрь вошли тюремщики все с тем же вечно подвыпившим пузаном во главе. Оказывается, принесли бумагу и чернила для Ютаса. Оставив приспособления для письма, и предупредив, что если Ютас без толку замарает бумагу, с него сдерут плетьми шкуру, охранники отбыли восвояси, а рыжий паренек, высунув язык, принялся строчить письмо своему хозяину-купцу.

— Ютас, а родители у тебя есть? — поинтересовался я — Напиши им, а не купцу.

— Сирота я. Отец работал капитаном на господина Ранглана. Два года назад корабль был захвачен пиратами Северного Архипелага. Вообще тирийцев они не трогают — у Тиры с ярлами договор и даже военно-морская база на одном из островов.