Чарльз Де Линт - Городские легенды (авторский сборник) Страница 20

— И все же я не могу вернуть вам деньги.

Как-то на Рождество мне тоже довелось работать в музыкальном магазине, за два года до почты. Самый запоминающийся дефект, с которым мне пришлось иметь дело, был такой: кто-то вернул пластинку с записью концертного выступления Марселя Марсо[11], где на каждой стороне было по тридцать минут тишины и аплодисменты в конце. Кроме шуток.

Пока Сэм разбиралась с непонятливым клиентом, я рылся в записях кельтской музыки. Конечно, купить бы я ничего не купил, но все равно интересно было взглянуть, что нового. Динамики извергали новый альбом «Бисти Бойз». Слушать эту помесь металла с низкопробным рэпом было так же приятно, как угодить под машину. Но надо отдать группе должное, энергии у них хоть отбавляй.

Когда Саманта освободилась, я выбрал пять альбомов, которые не отказался бы купить, будь я при деньгах. Положив их в корзинку, я подтянулся к прилавку перед кассой как раз к концу последней дорожки с альбома «Бисти Бойз». Вместо них Сэм поставила запись фортепьянной музыки в стиле нью-эйдж.

— Как тебе новый альбом «Ойстер Бэнд»? — спросил я.

Сэм улыбнулась:

— Потрясающий. Мне больше всего нравится «Старый танец». Хор ведет основную мелодию, что-то вроде аллегории об Адаме, Еве и змее-искусителе, а скрипка Телфера все время словно рвется вперед и тянет за собой всю песню.

Вот за это я и люблю альтернативные магазинчики типа «Джипси рекордз»: здешние продавцы и впрямь кое-что знают о музыке, которую продают.

— А послушать можно? — поинтересовался я.

Она кивнула и отвернулась к корзине с демонстрационными экземплярами. Пока она стояла ко мне спиной, ее глубокие васильковые глаза не сводили меня с ума. Я понял, что упускать шанс нельзя, и очертя голову бросился вперед.

— Тысегодняработаешь — нехочешьсходитьсомнойкуда-нибудь?

Вообще-то я старался, чтобы приглашение прозвучало уверенно, да только слова, срываясь с моих губ, сами сливались в какую-то кашу. А когда она повернулась и взглянула на меня синими, как у младенца, глазами, я почувствовал, что заливаюсь краской, причем начиная от самой шеи.

— Что ты сказал? — переспросила она.

Не дожидаясь, пока мой язык окончательно прилипнет к гортани, я повторил, на этот раз короче:

— Не хочешь куда-нибудь сходить?

Никогда еще она не была так красива, как в тот раз, когда стояла передо мной с альбомом «Ойстер Бэнд» в руке. В особенности когда она ответила:

— Я уж думала, ты так и не спросишь.

В тот день я еще часа два прослонялся по рынку в Кроуси, скрипка в моих руках довольно мурлыкала под непрерывный звон монет, которые прохожие бросали в раскрытый футляр. Всего набралось двадцать шесть долларов с мелочью — не ахти как много, но на половину приличного обеда и пару кружек пива хватит.

Когда у Сэм закончилась смена, я забрал ее из магазина, и мы пошли есть в «Гнездо мартышки», мексиканский ресторан на Уильямсон-стрит, всего в паре кварталов от «Джипси рекордз». До сих пор не понимаю, почему его так назвали. Эрнестина Вердад, хозяйка, и впрямь мексиканка, но выглядит она как модель, и ни одна из ее официанток даже отдаленно не напоминает мартышку.

Мы допивали по второму пиву, когда начался дождь, и Уильямсон-стрит залоснилась отражениями неоновых огней. Сэм глядела на дождь за окном, и лицо ее приняло странное выражение. Немного погодя она повернулась ко мне.

— Ты в призраков веришь? — спросила она.

Натолкнувшись на ее серьезный взгляд, я проглотил тупую шутку, которая могла родиться только из пенного водоворота пива. Выпивка всегда плохо на меня действовала. Но в тот раз пьян я не был, так, в голове немного шумело.

— Ну, не знаю, — осторожно ответил я. — Вообще-то я никогда об этом не задумывался.

— Пошли, — заявила она, поднимаясь из-за стола. — Я тебе кое-что покажу.

Я позволил ей вытащить меня под дождь, зато не позволил достать кошелек. Сегодня угощаю я. Ей я эту честь еще предоставлю, и с удовольствием, но только в следующий раз.

— Каждый раз, когда идет дождь, — сказала она, — по моей улице прогуливается призрак...

Подробности я услышал по дороге в Кроуси. Я шел, радуясь моросящему дождю, и помахивал футляром со скрипкой, который был у меня в правой руке, а Сэм держала меня за левую, и мне казалось, будто по-другому никогда и не было. Я слышал ее голос, чувствовал пожатие ее руки, прикосновение ее бедра при каждом шаге и был на седьмом небе от счастья.

Ее квартира находилась на третьем этаже старого кирпичного дома по Стэнтон-стрит. Дом был по-настоящему старый: с деревянной двускатной крышей, из-под которой выглядывали слуховые окна — два спереди, два сзади и еще по одному с каждого бока, — и крытой террасой вдоль всего фасада. Мы поднялись на крыльцо, подальше от дождя, который разошелся не на шутку. В плетеном кресле у двери спал на подушке рыжий с белым котище. Когда в его убежище появились мы, он повел драным ухом, но глаза так и не открыл. У крыльца росла мята, резкий запах ее мокрой листвы наполнял воздух.

Сэм показала рукой вниз по улице, туда, где свет фонаря желтым пятном расплывался по влажной от дождя мощеной дорожке, что вела к особняку Хэ-милов. От тротуара его отделяли низкая ограда и просторный газон, над которым раскинули свои могучие ветви огромные дубы.

— Смотри, вон там, — услышал я ее голос. — Прямо под фонарем.

Я посмотрел, но ничего не увидел. Неожиданно налетел порыв ветра, дождь встал сплошной стеной, так что на миг вся улица скрылась из виду. А когда развиднелось, призрак уже стоял под фонарем, в точности, как описывала Сэм. Когда он зашагал вдоль по улице, она потянула меня за руку. Я сунул футляр со скрипкой под кресло, в котором спал кот, и мы пошли следом за призраком по Генратти-лейн.

Мы прошли за ним по пятам весь его путь вплоть до фонаря против особняка Хэмилов, и я готов был спорить, что Сэм ошиблась. В этом человеке не было ровным счетом ничего призрачного. Когда он поворачивал в Генратти-лейн, нам пришлось шмыгнуть в первую попавшуюся подворотню, чтобы дать ему пройти. Он даже не взглянул на нас, но я заметил, как прыгают по его костюму дождевые капли. Я слышал, как стучат по тротуару его каблуки. Наверняка он вышел на дорожку перед особняком в тот самый миг, когда налетел порыв ветра и закрыл его пеленой дождя от наших глаз. Чистое совпадение, только и всего. Но, снова оказавшись под фонарем, он поднял руку, чтобы смахнуть дождевые капли с лица, и исчез. Просто выпал из существования. Ветра не было. Дождь перестал. Спрятаться он не мог. Значит, призрак.

— Господи, — прошептал я, осторожно приближаясь к лужице света под фонарем. Никаких следов. Но ведь всего минуту назад там стоял человек. Я не мог ошибиться.