Патриция Бриггз - Призрак дракона Страница 20

Ландислоу рассмеялся.

— Верно сказано. Неделя, проведенная в пути, показалась мне куда более интересной, чем пребывание при дворе.

Болтали, что Ландислоу отъявленный хвастун и льстец. Я ненавидел в людях эти качества.

Гарранон все еще потирал плечо, явно испытывая при этом немалое смущение. При дворе он привык соблюдать хорошие манеры, а этот его жест выглядел весьма неприглядно.

— Позвольте выразить вам наши искренние соболезнования, — сказал он наконец.

Я непонимающе приподнял бровь.

— По поводу кончины вашего отца, — пояснил Гарранон.

Я кивнул.

— А, вот вы о чем. Верно, мой отец умер. Несколько недель тому назад.

Отсутствие в моем голосе и выражении лица и намека на сыновнюю скорбь по родителю окончательно сбили Гарранона с толку. У него как будто отнялся язык.

Удивительно, но, несмотря на мои неприязненные чувства по отношению ко всем приближенным короля, мне нравился этот человек. Отчасти потому, что из-за его появления я был вынужден отложить на другое время разговор с Дарахом.

— Итак, милорды, — вступил в разговор дядя, — Вард вернулся. Быть может, теперь вы расскажете нам о цели своего визита?

— Хотите поохотиться в наших местах? — поинтересовался я.

Орег перестал рыдать, теперь он лишь тихо стонал. Я слышал, как в его тело врезаются кожаные плети, ощущал сгустившуюся в зале магию, и поэтому был не в состоянии сконцентрировать все внимание на гостях.

Гарранон фыркнул.

— Правильно, мы как раз охотились. Но не на того зверя, о котором вы можете подумать. Дело в том, что Ландислоу купил рабыню у одного своего знакомого. Позднее выяснилось, что она не принадлежала его другу, а тот, соответственно, не имел права ее продавать.

Рабство было распространено во многих частях Пяти Королевств. Правда, в Шавиге рабский труд не использовали.

— Эта рабыня — имущество отца того человека, который мне ее продал, — пояснил Ландислоу.

— А его отец, — продолжил мысль брата Гарранон, — Черный Сирнэк.

— Речь идет об известном ростовщике? — удивленно спросил Дарах.

Возможно, он не слышал того, что рассказывали о брате Гарранона.

Нет, Ландислоу никому не должен был денег. Он славился умением заманивать знакомых придворных, которым до смерти надоела жизнь при дворе, в игорные притоны. Эти заведения принадлежали Сирнэку. Естественно, многие из друзей Ландислоу теряли в них огромные деньги. Но кто мог обвинить в чем-то самого Ландислоу?

— Правильно, это известный ростовщик. — Гарранон кивнул. — Не успел Ландислоу вернуть рабыню хозяину, как она сбежала. Мы ищем ее вот уже неделю. Признаться, если бы моему брату не подсказали направляться в Хурог, пристанище беглых рабов, мы никогда не нашли бы беглянку. Ее след привел нас сюда, к туннелю у реки. Нам не удалось открыть решетчатую дверь. Не понимаю, как она смогла туда проникнуть. Но не может быть сомнений: ее следы продолжаются и в самом туннеле.

Рассказывая свою историю, Гарранон больше смотрел на меня, чем на Дараха. Это тоже располагало меня к нему.

Большинство людей в нашем замке зачастую вообще забывали о моем существовании, даже когда я стоял рядом с Дарахом.

Я нахмурился и внимательно оглядел пол.

— Система сброса сточных вод.

Гарранон щелкнул пальцами.

— Конечно! А я-то ломал себе голову над тем, что это за туннель. Ведь эти сооружения построили когда-то гномы!..

Он жестом обвел тронный зал.

— Нет, — поправил его я. — Только сточный туннель — дело рук гномов.

— А-а. — Гарранон кивнул. — В любом случае сбежавшая от нас рабыня находится в подземном туннеле. И мы не знаем, как туда проникнуть.

Вообще-то решетчатую дверь никто не возвращал на прежнее место. Выбравшись в день смерти отца из туннеля при помощи Орега, я больше не ходил на реку. Скорее всего именно Орег закрыл вход в туннель после того, как в него вошла рабыня. Наверное, это происшествие и вызвало в нем сегодняшний приступ.

Удары хлыстом за моей спиной раздавались теперь ритмично и часто, хотя самого Орега вообще не было слышно.

— Мы оставили людей и собак у реки, — продолжил Гарранон. — А сами пришли к вам, чтобы спросить, существует ли где-нибудь другой вход в туннель.

— Нет, — ответил я.

— Ты ведь недавно забирался туда, Вард, — напомнил Дарах. — Наверняка тебе известно, как туда войти.

— Правильно. Я там был. Но в Хуроге не существует рабства.

Гарранон и его брат изумленно оглядели меня с головы до ног, а Дарах сильно нахмурился, догадавшись, что у меня на уме.

Я не испытывал положительных эмоций ни в отношении рабства, ни к Ландислоу. А Орег, судя по всему, решил помочь несчастной беглянке, и у меня не было причин отменять его решение.

— Мы знаем, что она там, — медленно повторил Ландислоу, думая, очевидно, что так я пойму его лучше. — Ее следы подходят к туннелю и продолжаются за решеткой. Мы поставим у того выхода людей, а сами войдем в другой, если он существует.

— Не существует, — спокойно ответил я.

— А ту решетку вы в состоянии открыть? — теряя терпение и забывая о хороших манерах, рявкнул Ландислоу.

Вероятно, он был не на шутку рассержен. Но я плевать хотел на его тон. Я многое слышал о выходках этого типа. Однажды ему удалось затащить в один из притонов Черного Сирнэка совсем юного парнишку. Лишившись денег, тот повесился. А был, как говорили многие, невероятно добродушным человеком.

— Да, я могу открыть решетку, — ответил я, улыбаясь, как будто не вполне понимал, о чем речь.

Дарах нервно дернул головой.

Забыв, наверное, что у меня слабый ум, а не тело, Ландислоу схватил меня за запястья.

— О! Борьбу я обожаю! — воскликнул я, ловко приподнял его в воздух и отшвырнул на несколько футов в сторону — туда, где у камина сидела свора мастиффов. Когда в тронном зале никого не было, а до времени выгула собак оставалось несколько минут, их приводили сюда.

— Не смей! — вскрикнул Дарах. — Что ты себе позволяешь, Вард?

Я обиженно указал рукой на Ландислоу.

— Но ведь он первый начал!

Гарранон отвернулся и обнажил зубы в ухмылке. Я был единственным, кто мог это видеть.

— Уверен, что вступать с тобой в борьбу наш гость вовсе не собирался, Вард, — проворчал Дарах, подошел к Ландислоу, который испуганно закрывался руками от собак, с интересом принявшихся обнюхивать его, и подал ему руку. — Прошу вас, милорд. Запомните, пожалуйста, что мой племянник умеет вести себя вполне цивилизованно, если к нему не прикасаться. Борьба — самое любимое его занятие!