Андрэ Нортон - Магия Драконов Страница 20

— Хорошая еда, — снова проговорил он медленно, отчетливо. — Поешь и выпей, брат.

Нубиец не сделал никакого движения, чтобы принять предложенное.

— Я не брат тебе, — юноша осторожно произносил эти слова, они совершенно не походили на речь, что использовалась во дворе египтян, или на кушитский язык простолюдинов. — Я Шеркарер, из рода Пианкхея!

— О Пианкхее я слышал, — сказал молодой человек. — Он некогда был королем в Египте…

— Фараоном двух земель! — перебил его юноша. — И его родичи теперь в Напате, в Мерое, в Нубии, — но тут он вспомнил: ему слишком хорошо известно, что теперь в Напате царит одна лишь смерть.

— В Вавилоне есть только один великий повелитель — Небучаднеззар, — ответил Даниил. — Хотя раньше в Иерусалиме правил Иехоаким Иуда, а потом Зедекия, который попал сюда слепым пленником и над которым насмехался великий повелитель. Иегова не всегда благословляет королей на счастливую жизнь. Но почему это мы, брат, говорим об умерших королях? Ты, должно быть, голоден и страдаешь от жажды, а эта еда хорошая. Я, как и ты, тоже сидел в заточении в темноте, но до сих пор, как видишь, жив. Клянусь милостью бога-повелителя, мне не причинили большого зла, и я даже получил кое-какую власть.

Шеркарер прислушивался к этим словам. Поверит ли он в них или нет — другой вопрос. Похоже, этот Даниил желает ему добра, а его уже так терзал голод, что он едва сдерживался, когда смотрел на пищу. И все же он не протянул руку к чаше, а лишь испытующе посмотрел на Даниила.

— Почему ты пришел ко мне?

— Потому что тебя, как и меня, унесла от родного дома война. И… — он остановился на несколько секунд в нерешительности, а затем сказал то, что, как показалось Шеркареру, было правдой: — Говорят, что ты прибыл вместе с драконом, которого передали жрецам Бела, и тебе многое известно о нем.

Шеркарер наконец-то принялся за еду. Он скорее поверил, что это плата за информацию, а не проявление доброй воли незнакомца.

— Я знаю ло, — коротко ответил он, решив, что то, чего не знает, просто выдумает — это его единственное оружие против этого города и его обитателей.

— Ло… — повторил Даниил. — Так вот как ты называешь его на своем языке? Здесь его называют «сирруш» — дракон. Людям он напоминает демонов, которые снятся только в дурных снах. Хотя есть старая-престарая сказка, что некогда такое существо действительно обитало в речных болотах, и о нем знали жрецы Бела, однако все это было в далеком прошлом.

И вот теперь Ча-паз доставил этого сирруш-ло в крепость, и это серьезный аргумент в пользу Бела. Это даст жрецам бога еще большее могущество…

Шеркарер теперь был занят тем, что ложкой выуживал куски жареного мяса из чаши и отправлял их в рот. Хорошее мясо, намного лучше всего того, что он ел с тех пор, как пала Напата. Однако он продолжал слушать Даниила: ведь благодаря глазам и ушам узнают новое.

Тонкая паутинка фактов выстраивается в клубок действий — незнание плохо, а не пытаться узнать — вообще глупость.

— Вскоре настанет время, — продолжал Даниил, — когда великий царь Небучаднеззар должен будет передать на один день всю полноту власти Мардуку-Белу и получит ее обратно, только если того пожелает бог. А то, что жрецы во время этой церемонии выставят напоказ сурруща-ло, даст им еще больше власти.

— Ты говоришь об этих жрецах и их боге, — прервал его Шеркарер, — так, словно они не твои жрецы и это не твой бог.

Молодой человек улыбнулся.

— На твоих запястьях могут быть цепи рабства, брат, однако узы не связывают твой разум. Да, клянусь всеми своими знаниями о Вавилоне, я не поклоняюсь Мардуку-Белу, но служу настоящему Богу.

— Апедемеку? — Шеркарер не верил ему.

Даниил отрицательно покачал головой.

— Богу-повелителю Иегове, который заключил с моим народом соглашение. Мы не бьем поклоны в храмах идолов или фальшивых богов. И даже здесь великий повелитель прислушивается к нашим словами и начинает искать более яркий свет, чем тот, что он может найти в этих проклятых алтарях. Но с прибытием этого чудовища влияние жрецов Мардука-Бела усилится.

— На губах улыбка, но что скрывается в сердце? — заметил в свою очередь Шеркарер. — Я ем благодаря твоей милости, незнакомец, однако древесина может плавать десять лет в реке и все равно не станет крокодилом. Я не вижу причин, зачем мне поднимать меч в твоей войне. Какое мне дело до того, к какому из богов взывает твой король?

Но Даниил по-прежнему улыбался.

— Ты устал, и все это тебе в диковинку, как и тогда, когда нас доставили в Вавилон из Иудеи. Наверное, я слишком поторопился с этим вопросом. Однако ты знаешь о природе этого сирруша побольше Ча-паза. И жрецы, — теперь с его лица пропала улыбка — осталось только хмурое выражение воина, — говорили о том, что нужно будет принести в жертву ему какого-нибудь человека. А ты не думал, что первым, кого они предложат, можешь стать ты?

— Гроза еще не началась, — Шеркарер пытался говорить твердым голосом. Кое-что он действительно знал о ло, и ведь может получиться так, что эти жрецы осуществят свое жертвоприношение, хотя, возможно, и не так, как думают. Он устал, и страх его не так уж мал. Ему трудно играть роль воина. Пусть только этот незнакомец уйдет и даст ему отдохнуть!

Даниил словно прочитал эти мысли в ноющей от боли голове нубийца: он поднял пустую чашу, однако кувшин не трогал.

— Поразмысли над моими словами, брат. Времени все меньше и меньше. Если тебе что-либо известно о сирруше, что могло бы помочь в минуту опасности, ты поступишь мудро, рассказав об этом. Жрецы — враги всех, кого они не принимают за истинных сыновей Бела. Не раз они уже пытались покончить со мной, однако благодаря могуществу Иеговы эти попытки не завершились успешно. Нет, это ясно показывает, что Бел — более слабое божество. Вот поэтому теперь жрецы устремили свой взор вдаль — на то, что они могут призвать, чтобы произвести здесь впечатление на людей, показав величие своего бога. И они думают, что этот дракон поможет им в этом. Сейчас я пользуюсь благосклонностью великого повелителя, однако подобная милость недолга, и нужно добиться как можно больше, пока она длится.

Молодой человек вышел, оставив дверь слегка приоткрытой. Шеркарер видел тень стражника, стоявшего за ней. Он и не надеялся сбежать отсюда с путами на ногах. Подняв кувшин, он принялся пить кислое ячменное пиво, потом выплеснул остатки себе в лицо, хотя хорошо бы оставить что-то, чем можно промочить пересохшее горло. Он коснулся пальцем татуировки знака Апедемека на запястье. Этот Даниил со всеми своими разговорами о незнакомых богах… Ясно, что хоть он свободно передвигается по храму, но не относится к числу властителей, он тоже пленник из другой страны, невзирая на то, что заслужил какую-то благосклонность повелителя.