Della D. - Зеркальное отражение Страница 20

Там он остановился на пороге, оглядевшись вокруг. До сих пор он как‑то не интересовался, что в ней, успел только оценить уютность обстановки. Теперь же он медленно прошел по периметру, заглянув в шкаф с одеждой, пробежав глазами по корешкам книг, стоявших на полках, задержался у письменного стола. Он был старинным и основательным, из какого‑то дерева красноватого оттенка, с шестью выдвижными ящиками по обе стороны от кресла и большой столешницей. На самом столе аккуратными стопками лежало несколько книг, стояла чернильница и подставка с перьями. Гарри заметил, что перо и книга, которые он раньше приметил, теперь были на местах. Наверное, в доме были эльфы, ведь они со Снейпом завтракали, обедали и ужинали, а профессор ни разу не готовил. Во всяком случае, Гарри этого не заметил. Он только в самом начале видел Сне… Северуса на кухне. Кстати, он так и не узнал, что же зельевар там готовил. Ладно, у него еще будет время спросить.

Гарри потерял мысль, потому что заметил две колдографии в рамках, стоящие на его столе у самой стены. Взяв каждую из них в руку, он поднес их ближе к глазам. Одну из них он знал. Такая же стояла у него на прикроватной тумбе в доме Дурслей. На ней молодой Джеймс Поттер обнимал и кружил в танце свою красавицу жену под летящими с деревьев осенними листьями на фоне двухэтажного коттеджа. Вторая была интересней. На ней еще молодой Снейп стоял в своей обычной строгой черной преподавательской мантии на фоне квиддичного поля. Вокруг его шеи был намотан слизеринский шарф. Профессор недовольно хмурился и скрещивал руки на груди, но в следующий момент стоящий рядом с ним мальчик, в котором Гарри без труда узнал самого себя времен первого–второго курса Хогвартса, в форме ловца гриффиндорской команды дергал его за мантию, и выражение лица зельевара смягчалось. В одной руке Гарри держал метлу, а в другой трепыхающийся снитч. Видимо, в этом мире Гарри тоже учился на Гриффиндоре и играл за ловца в их команде. Наверное, колдография была сделана после какого‑то матча, в котором Гарри поймал снитч, и Гриффиндор таким образом победил Слизерин. Поэтому Снейп такой недовольный. Но чем больше Гарри вглядывался в изображение, тем очевиднее для него становилось, что недовольство Снейпа несколько наигранное. Даже для такого никудышного чтеца по человеческим лицам, как Гарри, становилось понятно, что на самом деле Снейп испытывает нечто похожее на гордость оттого, что его сын поймал снитч. Кажется, Сн… Северус упоминал, что усыновил того Гарри, когда ему было десять. Значит, здесь они уже семья. Мальчик не мог оторваться от лица профессора, изучая блеск глаз, движение губ, бровей. Сомнений не было, приемный отец гордился своим сыном. Неужели он мог ставить его выше своего драгоценного факультета? Это было странно, но приятно. Впервые Гарри ощутил, что был бы не против оказаться на месте своего двойника в тот момент. Ему всегда этого не хватало: гордости отца. Его любили учителя (кроме некоторых), им восхищались гриффиндорцы и ученики с других факультетов (после славных свершений), ему рукоплескал стадион (когда он ловил снитч), он часто слышал, что отец им гордился бы, но никогда не было рядом этого самого отца, который им гордился бы. А так хотелось бы.

Гарри аккуратно поставил колдографии на место и поплелся к кровати. Здесь он убедился, что домовые эльфы в коттедже есть, потому что выстиранная и выглаженная пижама лежала поверх аккуратно застеленной кровати. Мальчик быстро переоделся ко сну, стараясь не смотреть на свое тело, залез под одеяло и почти сразу уснул.

Ему приснился сон. Он видел обычный двухэтажный дом и откуда‑то знал, что дом расположен в маггловском районе. Очевидно, было лето, и все дома на улице утопали в буйной зелени. Словно со стороны он видел мальчика лет пяти–шести, сидящего на крыльце дома и захлебывающегося слезами. У ребенка была разбита коленка и взъерошены волосы. Как это часто бывает во сне, Гарри просто знал, что мальчик, кроме всего прочего, еще и очки потерял и теперь боится возвращаться домой. Его опекун не велел играть с другими ребятами, но ребенок ослушался и все‑таки навязался старшим мальчишкам в компаньоны, а те только посмеялись над ним. И вот теперь он сидит с кровоточащей коленкой, без очков и очень боится войти в дом, потому что опекун разозлится. У ребенка были пронзительные зеленые глаза, и Гарри знал, что это он сам, только маленький.

Это были очень странные ощущения. Он одновременно смотрел на все со стороны, но при этом чувствовал и боль своей маленькой копии, и его отчаяние. Ему хотелось подойти и успокоить самого себя, но он не мог сделать и шагу. Как и малыш, Гарри вздрогнул, когда открылась входная дверь, и на крыльце показался высокий худой мужчина в черных брюках и рубашке. Бросив быстрый взгляд по сторонам, он подошел к ребенку и, сложив руки на груди, угрожающе навис над маленьким Гарри. Большой Гарри сразу узнал в этом человеке совсем молодой вариант своего учителя зельеварения.

— И долго ты собираешься здесь сидеть? – негромко спросил Снейп, но мальчик на крыльце непроизвольно сжался от звука его голоса. Он так ничего и не ответил, только постарался плакать потише, поэтому Снейп присел рядом и деловито осмотрел поврежденную коленку. – Нужно обработать заживляющей мазью, — холодно произнес он. – Не реви. Идем.

Он встал и, засунув руки в карманы, не оглядываясь, вошел в дом. Малыш поплелся следом, продолжая всхлипывать. Гарри боялся, что не сможет пойти за ними, но в следующее мгновение был уже внутри дома.

Он оказался на кухне. Снейп уже усадил ребенка на стол и смазывал ободранное место какой‑то неприятной на вид мазью. При этом у него было абсолютно непроницаемое выражение лица, лишь брови недовольно хмурились. Взглянув в лицо опекуна, мальчик заплакал пуще прежнего, но на этот раз абсолютно беззвучно. У Гарри от этого почему‑то сжалось сердце. Он физически ощутил страдания малыша, его полное отчаяние и страх перед будущим.

— Хватит плакать, — раздраженно велел Снейп. – Твоя коленка уже не должна болеть. Или ты еще что‑то ушиб? – Гарри послышались нотки обеспокоенности в тоне учителя. – Ну, что с тобой? – растерянно спросил он, когда мальчик так и не ответил.

Снейп приподнял лицо ребенка за подбородок и пристально посмотрел на него. Малыш продолжал ронять огромные слезы, какими могут плакать только очень маленькие дети, когда их мир рушится. Так и не дождавшись каких‑либо слов от ребенка, Снейп зафиксировал взгляд своих непроницаемо черных глаз на его зрачках.

Большой Гарри, продолжавший наблюдать эту сцену со стороны, прекрасно знал, что сейчас делал зельевар. При этом каким‑то образом он видел и чувствовал все то же самое, что и двое участников контакта. Видимо, раньше Снейп умел проникать в сознание человека, не причиняя ему при этом никакой боли или дискомфорта. Во всяком случае, маленький Гарри ничего не почувствовал. Он продолжал переживать по поводу опекуна: все боялся его гнева… Очень боялся, что тот избавится от него, как обещал когда‑то, а значит, вернет к Дурслям. Возвращаться в тот дом мальчик не хотел ни в коем случае. Он предпочел бы, чтобы сам Снейп запер его в чулане и лишил ужина, только бы не прогнал совсем. А дальше Гарри будет вести себя гораздо лучше, он не будет пренебрегать приказами опекуна, он будет очень послушным, лишь бы его не возвращали в тот дом.