Танит Ли - Владыка Ночи Страница 20

Люди боялись, что боги могут поразить их город молнией или наслать мор за такое богохульство. Но в те времена боги относились к людским делам так же, как люди обычно относятся к шалостям маленьких детей. Так что не имело смысла бояться кары Верхнего Мира, хранящего безмятежное и величественное равнодушие. Хотя опасность все же существовала.

Во время ночных пиров Зорашада к королевскому столу приносили и ставили перед королем высокое резное кресло из кости. Зорашад называл его «Кресло Удачи». Любой вне зависимости от своего происхождения, будь то богатый человек или бедный, князь или нищий, свободный или раб, убийца или вор, мог сидеть за королевским столом в этом кресле, вкушая отборную пищу с золотых блюд и потягивая лучшие вина из хрустальных кубков. Зато после окончания пира король был вправе сделать с этим человеком все, что взбредет в голову. Это, по словам Зорашада, напоминало непредсказуемость божьего промысла, ведь никто никогда не знает — наслаждение, горе, унижение, триумф или несвоевременная гибель выпадет человеку по воле богов. Некоторым из тех, кто садился в костяное кресло, везло — король, мнивший себя богом, щедро одаривал их. Они уходили, благословляя его и радуясь, что рискнули испытать судьбу. Иногда Зорашад приказывал зашить смельчака в шкуру дикого осла и водить по улицам, заставляя кричать по-ослиному и осыпая ударами, пока тот не падал замертво. А некоторых король приговаривал к смертной казни. При этом не имело значения ни социальное положение гостя, ни его заслуги. И частенько высокородный и добродетельный вельможа умирал в мучениях, тогда как убийца уходил, смеясь, с чашей, наполненной изумрудами. Кресло это было своего рода игрой, и большинство рисковавших были отчаянными людьми, которые любили азарт больше, чем собственную жизнь. Иной раз находился мудрец, который думал, что сможет перехитрить короля и этим прославиться. Головы некоторых из них были насажены на колья у ворот. Но чаще всего кресло пустовало.

Однажды вечером, сразу же после захода солнца, в город Зояд вошел высокий человек, закутанный в черный плащ. Незнакомец прошел по улицам ко дворцу тихо, словно тень. Королевские гончие залаяли в своих конурах, лошади забили копытами, соколы раскричались в клетках. Встревоженные стражники выглянули на улицу, но никого не увидели.

Человек в черном проник в роскошный зал Зорашада. Свет двух тысяч свечей играл на его плаще, но не освещал его. Незнакомец прошел по залу, и девушки, певшие песни, припали к полу, чтобы прикоснуться к его следам. А ярко окрашенные птицы в золотых клетках замолкли и спрятали головы под крылья, будто почувствовали приближение зимы. И вот незваный гость остановился перед столом короля Зорашада.

— Мой король, прошу тебя, будь милостив и дозволь мне сесть в Кресло Удачи, — обратился к нему гость.

Зорашад засмеялся. Такое неожиданное развлечение несказанно обрадовало его.

— Садись, я разрешаю, — ответил король. Он приказал принести тазы с розовой водой, чтобы гость омыл руки, подать блюда с лучшим жареным мясом с овощами и наполнить кубки рубиновым вином.

Тогда незнакомец откинул капюшон, скрывавший его лицо. Всех присутствующих поразила его необычайная красота. У него были иссиня-черные, словно ночь, волосы, а глаза его сверкали, как солнце. Он улыбнулся, но в его улыбке чувствовалось что-то неприятное. Гость легонько погладил любимую королевскую собаку по голове, и та, скуля, уползла и притаилась в углу.

— Мой король, — сказал незнакомец певучим голосом. — Я слышал, что многие люди поплатились жизнью ради того, чтобы испробовать деликатесы с твоего стола. Ты что же, смеешься надо мной?

Зорашад покраснел от гнева, но подданные указали ему на блюдо, которое слуги поставили перед незнакомцем. Вместо жаркого и нежных овощей на нем лежала, свернувшись, гибкая грязно-зеленая змея.

Король закричал от ярости. Один из слуг схватил блюдо и бросил мерзкую змею в жаровню. Ведь слуга боялся короля больше, чем яда змеи. В зал внесли новое угощение. Но когда незнакомец взял нож, над столом поплыл дым, и на блюде зашевелился клубок рассерженных скорпионов.

— Мой король, — прошептал незнакомец с упреком, — теперь я не сомневаюсь, что лишь самые отчаянные люди могут вкушать пищу, сидя в твоем костяном кресле и зная, что, возможно, смерть ожидает их вместо щедрой награды, но неужели я выгляжу столь голодным, чтобы наслаждаться этими насекомыми?

— В моем дворце завелось колдовство, — взревел Зорашад. Придворные побледнели. Все, кроме незнакомца.

Слуги вносили одно блюдо за другим, но ни к одному из них незнакомец не притронулся. Ужасные твари появлялись вместо изысканных кушаний, даже засахаренные фрукты превращались в камни или в ос. Что же касается вин, то вместо белого вина полилась моча, а красное превратилось в кровь.

— Мой король, я думал, ты беспристрастен, теперь вижу, что тебе просто нравится убивать своих гостей, — печально проговорил незнакомец.

Король вскочил:

— Ты портил пищу сам. Ты — волшебник!

— А ты, господин, кто? Мне говорили, что ты бог. Разве бог не может распознать глупые трюки бедного путника?

Зорашад в гневе закричал страже:

— Схватите этого человека и убейте его! Но не успели обутые в медные сапоги стражники сделать шаг, а их руки в медных рукавицах выхватить мечи, как незнакомец очень спокойно произнес:

— Ни с места!

Теперь ни один мужчина, ни одна женщина в зале не могли пошевелиться, все сидели на своих местах, будто каменные.

Наступила глубокая тишина, словно некая гигантская птица, сложив крылья, укрыла ими дворец от внешнего мира.

Незнакомец поднялся и, подойдя к королю, скорчившемуся в кресле, низко поклонился, а затем ласково произнес:

— Трепещи от страха Зорашад, Могущественнейший из Могущественных, Правитель Людей и Брат Богов, которому нет равных под Небесами.

Глаза окаменевшего короля сверкали, словно бешеные желтые рыбы, следя за действиями страшного незнакомца. А тот тем временем, улыбаясь, подошел к столу.

— Я жду, величественный король, когда же ты занесешь надо мной топор своей мести. Встань и накажи меня, ведь ты же бог! Неужели я настолько ничтожнее тебя, что ты будешь унижать меня и дальше? Неужели мне придется вечно стыдиться твоей жалости? Говори.

Зорашад почувствовал, что он снова обрел дар речи, и прошептал:

— Я понял, что ошибся в тебе, могущественный. Освободи меня, и я буду боготворить тебя всю жизнь. Я выстрою для тебя храм до небес, буду воскуривать по пригоршне фимиама ежедневно, от зари и до заката, и обещаю приносить жертвы, восхваляя твое имя.

— Меня зовут Азрарн, князь демонов, — сказал незнакомец, и при его словах две тысячи свечей разом погасли. — Меня не боготворят, а боятся все смертные. Нигде: ни в небесах, ни на земле, ни под землей — нет мне равных.