Мэрион Брэдли - Лесная обитель Страница 20

– Нет, – оцепенело ответила Дида. Словно завороженная ясным взором устремленных на нее глаз, она не отрываясь смотрела на жрицу.

– И ни с кем не помолвлена?

– Нет… пока нет, хотя я думала… – Девушка запнулась.

«Ну говори же! – молча взывала Эйлан. – Ты же помолвлена с Синриком! Ты должна сказать ей об этом!» Губы Диды беззвучно шевелились, но сама она словно застыла на месте, как маленький зайчишка, испуганный нависшей над ним тенью сокола.

Лианнон расстегнула синюю мантию из плотной ткани, спускавшуюся с ее плеч.

– Тогда я объявляю тебя служительницей Великой Богини. С этой минуты ты должна служить Ей, той, кому служу я, и никому другому… – Лианнон резким движением распахнула мантию, и она взметнулась над ней темным крылом. Ветви деревьев всколыхнулись от внезапного порыва ветра, и на мгновение все вокруг озарил яркий солнечный свет.

Эйлан зажмурилась. Конечно, это были лучи солнца, но в первый момент девушке показалось, что сияние исходит от самой жрицы. Она снова закрыла глаза, но в своем воображении по-прежнему видела лицо Богини с доброй материнской улыбкой и свирепым взглядом хищной птицы, и ей казалось, что этот ужасный взгляд устремлен на нее, а не на Диду. Но Лианнон ни разу не заговорила с ней, как будто вообще не видела ее.

– Отныне, дитя мое, ты будешь жить с нами в Лесной обители. Прямо завтра и приходи. – Голос Лианнон доносился будто издалека. – Так тому и быть.

Эйлан открыла глаза и увидела, как то место, где они стояли, накрыла тень, – это Верховная Жрица накинула свою мантию на хрупкие плечи Диды.

– Она – избранница Великой Богини. Владычица призывает ее. Так тому и быть, – хором вторили Лианнон сопровождавшие ее женщины.

Лианнон сняла с Диды свою мантию, снова облачилась в нее; женщины помогли Верховной Жрице застегнуть пряжку на груди. Затем она проследовала дальше, туда, где толпился собравшийся на праздник народ.

Эйлан не отрываясь смотрела вслед Лианнон.

– Избранница Великой Богини… ты будешь такой же, как она… Что с тобой? – Она сбросила оцепенение.

Дида стояла бледная как смерть, крепко сцепив руки, и вся дрожала от волнения.

– Ну почему я молчала? – проговорила она, качая головой. – Почему не посмела объяснить ей все? Я не могу уйти жить в Лесную обитель – я же помолвлена с Синриком!

– Вы еще не помолвлены, во всяком случае, официально, – заметила Эйлан; она все еще не могла прийти в себя после всего увиденного. – Простые обещания ни к чему не обязывают, да и пока не произошло ничего такого, что нельзя было бы исправить. И вообще я считаю, что лучше быть жрицей, чем выйти замуж за такого, как мой братец…

– Ты считаешь… – вспылила Дида. – Ну-ну, считай. Когда-нибудь ты поймешь, что это такое, уверяю тебя… – Дида умолкла; она была в отчаянии. – Ох, Эйлан, ты еще совсем ребенок!

Эйлан во все глаза смотрела на несчастную девушку. Только теперь она начала понимать, что Дида не разделяет ее радостного возбуждения.

– Дида, так, значит, ты не хочешь быть жрицей?

– Ну почему она не выбрала тебя? – беспомощно произнесла Дида. – Может, давай скажем, что она указала на тебя. А вдруг она, как и отец, перепутала нас. Может, на самом деле она хотела призвать тебя…

– Но это же кощунство! Ведь Великая Богиня избрала тебя, – решительно возразила Эйлан.

– Ну что я скажу Синрику? Как сообщу ему об этом? – Нервы у Диды не выдержали, и она начала безудержно хохотать.

– Дида, – Эйлан обняла девушку одной рукой, – а почему бы тебе не поговорить с отцом? Объясни ему, что ты не хочешь быть жрицей. Если бы выбор пал на меня, я была бы счастлива, но ты же и думать об этом не можешь без содрогания…

Оглушенная свалившимся на нее горем, Дида оцепенело проговорила:

– Боюсь. Отец не поймет меня. И не захочет перечить Верховной Жрице. Понимаешь… – Она понизила голос, и Эйлан пришлось напрягать слух, чтобы услышать ее слова. – Отец и Лианнон очень близкие друзья, как бы даже любовники…

Эйлан в изумлении уставилась на Диду; внутри у нее все кипело от негодования.

– Как ты можешь такое говорить? Она же жрица!

– Я не имею в виду ничего предосудительного, просто отец знает ее так давно… Иногда мне кажется, что он беспокоится о ней больше, чем о ком бы то ни было на всем белом свете, и уж во всяком случае мы, девочки, его меньше интересуем!

– Думай, что говоришь, – предупредила Эйлан; лицо ее пылало. – Не дай бог, услышит кто-нибудь и истолкует твои слова так же, как и я.

– Какое это имеет значение? – уныло произнесла Дида. – Лучше бы я умерла!

Эйлан не знала, как утешить подругу, и только молча сжимала руку девушки. У нее не укладывалось в голове, как можно отказываться от такой чести. А как счастлива будет Рея, когда узнает, что ее младшая сестра – избранница Великой Богини.

И Бендейджид будет доволен; он очень привязан к сестренке своей жены и всегда относился к ней, как к родной дочери. Эйлан испытывала глубокое разочарование, но старалась не думать о своих чувствах.

Гай и Синрик прохаживались среди праздничной толпы, время от времени останавливаясь возле какой-нибудь лошади, чтобы обсудить ее достоинства, затем шли дальше. Неожиданно Синрик спросил:

– Так ты, приятель, и вправду ничего не знаешь о том, что случилось на острове Мона? Я-то думал, раз ты живешь недалеко от Девы…

– Я никогда не слышал этой истории, – сказал Гай. – Я ведь из страны силуров, как ты знаешь, а это гораздо южнее. – А про себя подумал: «К тому же моя мать – жена большого римского чиновника, поэтому никто и не осмелился поведать мне об этом». – Значит, эта история всем известна? – вслух спросил Гай. – Ты говорил, что друид Арданос может рассказать ее в песне.

– Тогда слушай, и потом уже больше не удивляйся, что я так плохо отношусь к римлянам, – сердито сказал Синрик. – Когда-то давно, еще до прихода римлян, в одном уединенном месте была священная обитель. Там жили одни женщины. Сейчас на том месте грязное болото. Однажды туда пришли римляне и сделали то, что они делают повсюду: вырубили рощу, разграбили обитель, всех друидов, которые оказали им сопротивление, поубивали, а женщин изнасиловали, всех до одной – не пощадили ни старых жриц, ни самых юных послушниц. Некоторые из жриц годились им в бабушки, были там и девочки девяти-десяти лет, и римляне изнасиловали их всех!

Гай раскрыл рот от изумления. О событиях на острове Мона он слышал, но подобных ужасов ему не пересказывали. Римляне упоминали только о друидах, которые размахивали факелами, и о женщинах в темных одеяниях, которые изрыгали проклятия. Легионеры боялись войти в бушующие воды Менайского пролива, и, только после того как военачальник пристыдил их, они пошли в атаку. Остров Мона был последним оплотом жрецов-друидов. Гай думал, что друидов больше нет, пока судьба не свела его с Бендейджидом и Арданосом. С военной точки зрения очаг сопротивления на острове Мона необходимо было уничтожить. Но хороший командир не должен позволять солдатам бесчинствовать, гневно размышлял Гай. А может быть, воины так жестоко расправились с женщинами, потому что испугались их?