Ирина Булгакова - Черный завет Страница 20

– Не было еще со мной такого. Потянуло меня к тебе со страшной силой, – он порывисто вздохнул, и Доната невольно отступила назад. – Оставайся. Жить будешь, как королева. Работать не дам – девки есть работать. Сам тебя в Бритоль повезу, нужно коли тебе. Ну, решайся. Обиды не сделаю. Тихий я с девками, Арина.

Он так просительно улыбнулся, что Доната решила тотчас уйти. Сраму не оберешься – здорового мужика успокаивать!

– Мне нужно в Бритоль, – упрямо повторила она, и, чуть подумав, снизошла до прощального, – прости.

– Ладно. Так и знал… Да за спрос денег не берут, – криво улыбнулся он. – Прими тогда подарок, пусть хоть он с тобой будет.

И Доната увидела в его руках роскошный черный пояс с тремя гнездами, из которых выглядывали рукояти метательных ножей. Они были настолько совершенны, что девушка не удержала восхищенного возгласа.

– Видел я, как ты в Киру ножик метнула.

– А еще чего видел? – подозрительно спросила она.

– Не бойся, за занавеску не заглядывал. Бери подарок, пока не передумал.

Доната с сожалением провела пальцем по выпуклым гнездам, прикинула на взгляд ожидаемую тяжесть.

– Не могу. Дорогой подарок.

– Так и знал. Не можешь с любовью, – Гурьян внезапно набычился и силой вручил ей черный пояс, да так, что пришлось подхватить его, чтобы не упал, – возьми с благодарностью. Ты сегодня стольких людей спасла! Представляешь, что было бы? И правильно ты в Киру ножиком запустила, поделом ей, растяпе! Наше заведенье и в Бритоле известно. А если случится что, то и останавливаться перестанут. Так это перед ярмаркой – смерть. Бери!

И она взяла. Потом развернулась, и, невзирая на робкие попытки ее удержать, вышла из кухни, плотно прикрыв за собой дверь.

Придя в комнату, она тихонько, чтобы не разбудить Ладимира, сняла сапоги и растянулась на лавке.

– Наболтались? – хрипло спросил он, и от неожиданности Доната вздрогнула.

– Наболтались.

– Уговаривал остаться?

– Уговаривал.

– А ты… ничего не хочешь у меня спросить? – после паузы снова заговорил он.

– Я ничего не хочу у тебя спрашивать.

– Да? – пауза. – А я вот хочу у тебя спросить: за каким хреном тебе нужен этот Бритоль?

– Я же не спрашиваю у тебя, – вспылила она, – почему ты не хочешь идти в Бритоль, если тебе все равно где бродить со своей Истиной!

На этот раз он молчал дольше. Доната уже засыпала, когда услышала, как он перевернулся с боку на бок.

– Хватить орать. Спи, давай, разоралась.

8

В путь двинулись с торговым обозом.

На соседней повозке весело смеялась Марица. Как в воду Доната смотрела, увязалась бесстыжая девка за ними. За ними? Точнее будет – за Ладимиром.

Марица сияла, как отчищенная песком кастрюля. Узелок, в тон хозяйке весело болтающийся у нее за плечами, заставил Донату убедиться в серьезности ее намерений.

Доната не стала утруждать себя духовными изысканиями, а попросту подхватила свои вещи и переместилась в соседнюю повозку, благо вознице – румяному парню с цепким взглядом – было все равно, с кем ехать. Поэтому, слушая зазывный говорок Марицы, Доната пыталась уверить себя, будто ни о какой ревности не может быть и речи. Единственная мысль, которая вызывала укол в сердце – эти двое удивительно подходили друг другу. Именно это заставляло Донату временами забываться и вздыхать.

Две лошадки, привыкшие ходить в одной упряжке, споро трусили по утоптанной дороге. Кроме Донаты и возницы, были еще двое мужчин. Один, седовласый, с короткой стриженой бородой, всю дорогу молчал. Единственное, что заставило Антипа, так его звали, отвлечься от дороги и неодобрительно покачать головой – взрывы хохота Марицы.

– И колокольчиков не надо, загодя слышно, что мы едем, – недовольно сказал он.

Второй – статный молодой мужчина. При знакомстве он крепко пожал ей руку и с уважением крякнул, когда она ответила ему тем же.

– Парфен, – представился он, и сделал это так, словно она прошла первое испытание.

Припекало. Дорога баюкала. Отросшие волосы, убранные в хвост, чтобы не мешали, от жары не спасали. Струйка пота, сползая по спине, щекотала между лопатками.

Вполне полноценные молодые деревца сменились чахлым кустарником. Трава, прежде сочная и радующая глаз, выгорела под лучами Гелиона. Но самое главное, к полудню стало жарко до такой степени, что захотелось снять не только рубаху, но и штаны. Донята поступилась принципами и сняла сапоги, справедливо рассудив, что никого из мужчин она своими голыми пятками не смутит. Так и получилось.

Парфен одобрительно хмыкнул и последовал ее примеру. Антип мужественно сносил посланное испытание, и только Марица по-прежнему веселилась, и жара ее не брала.

На одном из ухабов повозка накренилась. Чтобы удержаться, Донате пришлось навалиться всем телом на Парфена. Она тут же отскочила, как ужаленная. На нее пахнуло крепким потом и горьким запахом полыни – оберега от докучливых русалок. Старательно устраиваясь между тюками с поклажей, Доната отодвинулась на самый край. Потом не удержалась и взглянула на Парфена. Тот понимающе улыбался.

– Ты, девка, меня не боись, не опасный я для тебя, – сказал Парфен и растянул губы в улыбке. Его бритые щеки были смуглы, а темные, коротко стриженые волосы блестели от пота. Взгляд карих, глубоко посаженных глаз цеплялся за Донату, придирчиво ощупывая каждую выпуклость и впадину на ее теле.

– А чего мне тебя бояться? – подняла правую бровь Доната.

– Это верно, – согласился тот. – А чтобы ты совсем с повозки не свалилась, когда в следующий раз отодвигаться будешь, расскажу тебе историю.

– Точно, – подхватил румяный возница со смешным именем Кирик. – Расскажи, Парфен, дорога короче и покажется.

– Расскажу я тебе, девка, почему бояться меня не стоит. Лет пять назад это было. Была у меня тогда сестра. Надо сказать, девка на редкость вредная. Как получилось, что наша мамка ее не сберегла, не знаю. Но зимой заболела сеструха и слегла. А у нас знахарки в то время в деревне не было, померла, а новой обзавестись не сумели. Вот пока мы рты разевали и собирались из соседней деревни везти, сгорела сеструха в одночасье. Четырнадцать лет только и было. Перед смертью бредила много, а тут вдруг глаза открыла и говорит… Главное, и Озаренья-то не было. Знаю я как Озаренье бывает – глаза белыми становятся и человек светится весь. А тут, посмотрела на меня и говорит: хана тебе, братец, ни на кого у тебя не встанет, пока девку похожую на меня не встретишь.

– Вот вредная девка! – Кирик зыркнул на Донату, проверяя, будет она морщить нос или нет. Но та только с любопытством смотрела на Парфена.

– Да мы и за Истину это не приняли, – подытожил рассказ Парфен. – Думали, бредит девка. Ан нет. Как я ни старался, ничего у меня не выходило, а раньше по этой части горазд был. Вот Истина и была. А против Истины, как известно, не попрешь.