Роберт Скотт - Ореховый посох Страница 20

«Надо мне все-таки выбираться отсюда, — вновь подумал Стивен и сам же над собой посмеялся: — Каждое утро я думаю об этом, а проку чуть! »

— Привет, Стивен! — окликнула его миссис Уинтер, подметавшая тротуар перед своей кондитерской, соседствовавшей с банком, и приветственно помахала Стивену рукой.

— Доброе утро! — ответил он невнятно, поскольку по-прежнему сжимал зубами край стаканчика с горячим кофе.

Лучше бы он ничего не говорил: кофе тут же обжег ему верхнюю губу, и он выронил стаканчик на тротуар, обрызгав себе башмаки.

— Проклятье! — выругался он негромко, а миссис Уинтер, словно ничего не замечая, спросила:

— Как дела у Марка?

— У него все отлично, миссис Уинтер, — ответил Стивен. — Сегодня он читает своим ученикам лекцию, посвященную закону о гербовом сборе, так что вчера сидел допоздна, пытаясь сделать эту скучную тему несколько более удобоваримой для детской аудитории.

С Марком Дженкинсом они были старыми друзьями и вместе снимали квартиру. Марк был учителем истории в средней Школе Айдахо-Спрингс.

— О, это так интересно! Ведь этот закон стал одной из причин Революционной войны[3]. Передай ему: пусть рассказывает об этом как следует.

Миссис Уинтер знала Стивена с детства, с тех пор, когда его семья еще только переехала в Айдахо-Спрингс. Ее кондитерская, как и многие местные магазинчики, держалась на плаву только благодаря туристам, останавливающимся здесь, чтобы заправить свои автомобили. Редко кто из них проводил в Айдахо-Спрингс более чем несколько часов; местные шахты «Латто» и «Сидней» не слишком привлекали тех, кто проезжал мимо, направляясь на лыжные курорты Брекенриджа, Вейла или Аспена.

Стивен начал работать в банке после окончания Денверского университета, получив диплом магистра делового администрирования. Он считался весьма способным и успешным студентом и еще до окончания университета получил несколько предложений от инвестиционных фирм из Сан-Франциско, Нью-Йорка и Чикаго, но слишком замешкался с окончательным решением, и наиболее выгодные места от него попросту уплыли.

Списав это на волю судьбы и невезение, Стивен вернулся в каньон Клир-Крик и занял место помощника управляющего банком в Айдахо-Спрингс, подписав годичный контракт и собираясь в самом ближайшем будущем сменить работу и место жительства, приняв первое же пристойное предложение, которое, как он считал, непременно поступит.

С тех пор прошло три года. Теперь Стивен уже и вспомнить не мог, почему все это время колебался, не решаясь согласиться на те предложения, которые ему действительно поступали. Он совсем не любил банковское дело, не интересовался проблемами инвестирования — во всяком случае, все это увлекало его значительно меньше, чем Марка — работа в школе. Стивен и в университете изучал бизнес только потому, что знал: в этой области хорошо платят, но данная тематика не вдохновляла его ни на расширение собственных теоретических знаний, ни на дальнейшее изучение нюансов применения финансовых теорий на практике.

На самом деле, даже порывшись в памяти, он вряд ли отыскал бы среди полученных им знаний хоть что-то, действительно способное хотя бы немного его вдохновить. Так что не особенно удивился, когда обнаружил, что и через три года после окончания университета по-прежнему торчит в Айдахо-Спрингс. Стивен никогда особого вдохновения в работе не искал, но рассчитывал, что в один прекрасный день оно придет к нему само, явится как некая метафизическая эпифания. Например, он утром проснется и обнаружит, что великий зов сердца уже поджидает его вместе с утренней газетой. Этот зов, правда, пока что не звучал ни разу, и Стивен по-прежнему открывал в 8.00 банк, хотя сегодня утром ему и пришлось войти туда без привычной порции кофе и в перепачканных ботинках.

Ситуацию усугубляло то, что сегодняшний день обещал быть особенно унылым. Непосредственный начальник Стивена, управляющий банком Хауард Гриффин, велел ему полностью проверить все банковские счета клиентов — а ведь некоторые из них были открыты в шестидесятые годы девятнадцатого столетия! Стивен начал эту кошмарную — чисто секретарскую! — работу еще вчера и предвкушал, что ее вполне хватит и на сегодня, хотя отдачи будет крайне мало.

— У тебя безусловные задатки лидера, Стивен. Я бы хотел, чтобы в дальнейшем ты занялся у нас в банке более сложными делами, — с энтузиазмом сказал ему управляющий перед началом работы.

Но сам Стивен отчетливо сознавал, что чем дальше, тем сильнее разочаровывает его эта дурацкая возня со счетами, от которой его отвращение к карьере финансиста только усиливается.

— Разве это способно кого-нибудь вдохновить? — громко вопрошал он, включая свет и подходя к старинному сосновому прилавку перед окошком кассы.

Сунув в окошко папку с документами, он снова пересек зал и включил освещение на той стене, где висели старые фотографии шахтеров и кое-какой шахтерский инструмент — все это было найдено в шахтах на северном склоне каньона Клир-Крик; на той же стене в рамках были представлены оригиналы документов на владение банком, фотография Лоуренса Чэпмена, его основателя, и несколько страниц из бухгалтерских книг того периода. Стивен редко обращал внимание на все эти вещи, но понимал, что хорошо, когда клиентам есть на что посмотреть, пока они томятся в очереди.

Именно состояние его туфель в то утро заставило его остановиться и присмотреться к одной фотографии — на ней были изображены сам Лоуренс Чэпмен и какой-то сотрудник банка, видимо управляющий, одетый в военную форму и ужасно неуклюжие, по крайней мере с виду, башмаки; на нем также была белоснежная сорочка чуть ли не с брыжами, подтяжки и широкий ремень с пряжкой, на которой отчетливо читались буквы «БАС» — «Банк Айдахо-Спрингс».

— Ну что ж, мои башмаки, возможно, мокры насквозь и пропахли кофе, но я хоть таких утюгов не ношу, да и одет вроде получше, — сказал Стивен и побрел к своему кабинету.

Проглядывая электронную почту, он обнаружил послание от Джеффри Симмонса, аспиранта из Денвера, который разделял со Стивеном его любовь, нет, настоящую страсть к теоретической математике. Это была единственная любовь в жизни Стивена.

— Ты работаешь в банке, одеваешься как профессор философии пятидесятых годов и обожаешь всякие математические абстракции. Странно, что тебе не приходится отгонять от себя женщин логарифмической линейкой, — частенько подшучивал над ним Марк.

Но хотя его старый друг и не способен был оценить красоту дифференциальных исчислений или гениальность добротного алгоритма, Стивен очень любил Марка; они жили в одной квартире с тех пор, как Стивен вернулся в Айдахо-Спрингс. С точки зрения Стивена, Марк Дженкинс был идеальным учителем истории: он обладал необъятными знаниями и острым как бритва умом. Он искренне считал, что Марк — самый знающий и находчивый из всех его знакомых, хотя, разумеется, никогда бы самому Марку в этом не признался.