Эрик Эддисон - Змей Уроборос Страница 20

Когда, наконец, Король проснулся, он с изумлением посмотрел кругом. — Я думал, что прошлой ночью сделал последний шаг последнего в своей жизни путешествия, — сказал он. — Да, в моей комнате оставил следы по настоящему странный разгул стихии.

— Милорд, — ответил Гро, — я очень устал. И, тем не менее, я совершил все, что обещал.

Король засмеялся, как смеется тот, у кого на душе стало легко, встал на ноги и сказал Гро: — Возьми корону Ведьмландии и коронуй меня ей. И эту высшую честь я дарую тебе, потому что после событий этой ночи я полюбил тебя.

Все лорды Ведьмландии собрались во дворе дворца, перед огромным пиршественным залом, и Король вышел из ворот под крепостью, одетый в свои колдовские одежды. Ярко сверкали драгоценные камни железной короны Ведьмландии, отбрасывая искры на тяжелый лоб, скулы и жесткие презрительные губы Короля, и он стоял, полный величия, а Лорд Гро с отрядом стражей чести стоял в тени ворот. И сказал Король: — Милорды Корунд и Корсус, Кориниус и Галландус, и вы, сыновья Корунда и Корсуса, и вы, другие Ведьмы, глядите на вашего Короля, Гориса Двенадцатого, коронованного этой короной в Карсё на владение Ведьмландией и Демонландией. И все правители всех стран мира, которых достигают лучи солнца, должны подчиниться мне и назвать Королем и Повелителем.

Все Ведьмы радостно закричали, приветствуя Короля, и поклонились ему.

И сказал Король: — Не думайте, что меня даже на йоту связывает клятва, которую Горис XI — да славится его память! — дал Демонам. Я не только не считаю себя в мире с Джуссом и его братьями, но рассматриваю их всех как моих врагов. Они сейчас плывут к многогорной Демонландии, но этой ночью я позаботился о том, чтобы они все утонули в безбрежном океане.

— Повелитель, ваши слова как вино для нас, — сказал Корунд. — И да, мы догадались, что прошлой ночью мимо нас прошел посланник тьмы, заставив содрогнуться весь Карсё, фундамент которого поднимался и опускался, как будто сама земля дышала полной грудью.

Потом они вошли в пиршественный зал и Король сказал: — Этой ночью Гро будет сидеть по правую руку от меня, потому что прошлой он храбро послужил мне. — И когда они нахмурились и начали перешептываться друг с другом, Король сказал: — Если кто-нибудь из вас послужит мне и Ведьмландии, так же, как прошлой ночью послужил Гро, я окажу ему точно такую же честь. — Но на ухо Гро он сказал совсем другое: — Я с триумфом верну тебя домой, в Гоблинландию, которая с позором выслала тебя. Я сброшу короля Газларка с трона, и сделаю тебя королем в Зайё Закуло. Ты будешь моим вассалом, но вся Гоблинландия будет твоей.

V. ПОСЛАННИК КОРОЛЯ ГОРИСА

НА следующее утро после той ночи, когда Короля Гориса XII короновали в Карсё, Газларк плыл по морю с востока, направляясь домой. Семь военных кораблей было у него, и они, выстроившись в колонну, шли правым галсом, на юго-запад. Самым большим и самым красивым из них был тот, который шел во главе колонны: большой военный драккар, как будто нарисованный на лазурном летнем море, голова дракона вздымается впереди, золотые чешуйки плотно налегают одна на другую, брови бросают открытый вызов любому встречному кораблю, а корма поднимается вверх как хвост. Семьдесят и еще пять отборных Гоблинов плыли на этом корабле, одетые в яркие камзолы и металлические кольчуги, и вооруженные топорами, копьями и мечами. Их щиты, каждый со своим девизом, висели на фальшборте. На высокой корме сидел Король Газларк, держа в руках огромное рулевое весло. Красивы на вид и хорошо сложены были все те Гоблины, которые плыли на этом великом корабле, но всех их превосходил Газларк, как силой, так и красотой. На нем был шелковый камзол, окрашенный Тирианским пурпуром. Его запястья украшали витые золотые браслеты. Темнокожим он был, как тот, кто проводит все свои дни под горячим солнцем: резко очерченные черты лица, слегка крючковатый нос, большие глаза и завитые черные усы. Ничего спокойного не было ни в его внешности, ни в осанке, но напротив, все выдавало огненную природу, порывистую и беспокойную; он казался дикарем, быстрым и прекрасным, как олень осенью.

Тешмар, шкипер корабля, стоял у его локтя, и Газларк сказал ему: — Ну разве это не одно из трех самых величавых зрелищ в мире: добрый корабль, летящий по бурному морю как грациозная прекрасная королева, вонзающийся носом в гребни волн и превращающий их в сияющую водяную пыль?

— Да, Повелитель, — ответил шкипер, — а что за остальные два?

— Одно я самым несчастливым образом пропустил, потому что только вчера мы получили известие о нем: сражение великих воинов и победа Лорда Голдри над хвастливым тираном.

— Но третье, надеюсь, мы увидим, — сказал Тешмар, — когда Лорд Голдри Блазко войдет в ваш королевский дворец в Зайё Закуло, одетый в свои лучшие одежды и радостно приветствуемый народом, и женится на юной принцессе, вашей кузине: самый удачливый лорд будет супругом и повелителем той, которую самые строгие судьи признали украшением земли, моделью неба и королевой красоты.

— Пускай боги поторопят этот день, — сказал Газларк. — Потому что она действительно славная девушка, а Демоны — мои лучшие друзья. Если бы они не поддержали нас тогда, в дни волнений, где бы был я и все мое королевство сейчас, и где бы был ты и вся твоя семья? — Король слегка нахмурил лоб, вспоминая прошлое. Какое-то время он молчал, потом опять заговорил: — Я должен сделать что-нибудь достойное: все эти глупые набеги, добыча из Неврии, охота за дьяволами Эсамосианских Болот, все это игрушки, недостойные нашего великого имени и славы среди других народов. Все славят Демонов, прогнавших с лица земли Вурдалаков, и я должен сделать что-нибудь похожее, что-нибудь такое, что поразит и восхитит мир, иначе я останусь никому не ведомым.

Тешмар, не отвечая, посмотрел на южный горизонт и указал на него рукой: — О король, там плывет большой корабль. И, как мне кажется, очень странный.

Газларк какое-то мгновение пристально всматривался в судно, потом резко повернул руль и направился к нему. Больше он не говорил, но внимательно глядел, и чем ближе становился незнакомый корабль, тем все новые и новые особенности замечал король. Шелковый парус, разодранный в клочья, свисал с главной мачты; судно еле двигалось, как будто шло в темноте на ощупь; еще немного, и, уступая силе ветра, оно поплывет кормой вперед. Оно шло по морю так, как идет тот, кто оглушен ударом по голове, и было непонятно, в какой порт оно плывет и каким курсом. Обожженное огнем какой-то гигантской свечи казалось оно, все черное от сажи и пепла. Разбиты были гордая голова на носу, высокий бак и изящная корма, разбиты и сожжены, и дотла сгорели высокие сидения на корме. Корабль тек, и горсточка уцелевших моряков только и делала, что вычерпывала воду, чтобы сохранить его на плаву. Из его пятидесяти весел осталась только половина; остальные уплыли или были сломаны, и под скамьями для гребцов лежали матросы, раненые или убитые.