Джин Вулф - Коготь миротворца Страница 20

На лице Водалуса появилась тонкая усмешка, в которой разом отразилось несколько ощущений, но одним из них, может быть, самым явственным, было удовольствие.

– Я послал своих людей поймать человека, который отрубает головы, – проговорил он. – Похоже, им это удалось.

Я отсалютовал мечом, подняв рукоять на уровень лица, как нас учили делать, когда кто-нибудь из экзультантов приезжал посмотреть на казнь в Большом Дворе.

– Сьер, они доставили вам человека, который не позволяет рубить головы, – было время, когда твоя собственная могла скатиться на свежеразрытую землю, если бы не я.

Он взглянул на меня более внимательно – на лицо, а не на меч и плащ, и чуть погодя произнес:

– Да, ты и был тем юнцом. Неужели это случилось так давно?

– Довольно давно, сьер.

– Мы поговорим об этом наедине, а сейчас я должен вернуться к делам. Стань здесь. – Он указал на землю слева от себя.

Мы с Ионой слезли с балушитера, которого увели два конюха. Оставалось ждать и слушать, как Водалус отдает приказы, разрабатывает планы, карает и жалует. Все это заняло не меньше стражи. Я думал о том, что вся хваленая пышность человеческих построек – колонны и арки – всего лишь попытка воплотить в мертвом камне стволы и кроны леса. Здесь мне казалось, что между ними почти нет разницы, кроме той, что одни – серые или белые, а другие коричневые и зеленые. Потом я решил, что теперь знаю, почему все воины Автарха и бесчисленные вассалы экзультантов не смогли одолеть Водалуса: он занимал самую неприступную крепость Урса, гораздо более внушительную, чем Цитадель, с которой я ее сравнивал.

Когда наконец толпа вокруг Водалуса рассеялась e все – мужчины и женщины – постепенно заняли свои места на поляне, он сошел к нам с помоста. Говорил он склонившись надо мной, будто над ребенком:

– Некогда ты оказал мне услугу. За это я сохраню тебе жизнь, но, может быть, тебе придется погостить у меня некоторое время. Убедившись, что твоей жизни ничто не угрожает, согласен ли ты снова послужить мне?

Клятва, которую я принес Автарху по случаю своего возвышения, не обладала достаточной силой, чтобы противостоять воспоминаниям о том туманном вечере, когда я открыл сию страницу своей жизни. Клятвы – всего лишь слабые соратники чести. Благодеяния, которые мы оказываем другим, связывают нас гораздо сильнее, ибо они приспешники духа: человек, спасенный тобою однажды, всю жизнь имеет на тебя права. Я часто слышал, что благодарности в природе нет. Это неправда. Те, кто так говорит, не там искали. Человек, совершающий благодеяние, на миг достигает вершин духа, уподобляясь Панкреатору и в благодарность за это возвышение будет служить другому до смерти. Так я ответил Водалусу.

– Хорошо сказано! – воскликнул он и хлопнул меня по плечу. – Идем, тут неподалеку нас ждет ужин. Если вы со своим другом разделите нашу трапезу, я расскажу, что надо сделать.

– Сьер, однажды я уже нанес бесчестье своей гильдии. Прошу только, чтобы от меня не потребовалось бесчестить ее снова.

– Никто ни о чем не узнает, – бросил он.

И этот ответ меня удовлетворил.

Глава 10

Tea

Мы вместе с остальными пешком прошли пол-лиги в глубь леса, где под деревьями стояли накрытые столы. Меня посадили по левую руку от Водалуса, и пока все ели, я только притворялся, что тоже ем, а сам во все глаза смотрел на Водалуса и его даму, чей образ столь часто всплывал в моем воображении, когда я лежал на койке рядом с другими учениками в нашей башне.

Я спас Водалуса, когда был еще мальчишкой, по крайней мере в духовном плане, а мальчику все взрослые мужчины кажутся большими и могучими, если, конечно, они не совсем недомерки. Теперь я видел, что он и вправду был так же высок, как Текла, если не выше, а сводная сестра Теклы – Tea – не уступала им в росте. Тогда я уверился в том, что в их жилах течет кровь экзультантов, а не простых армигеров, как, например, сьер Рахо.

Сначала я влюбился в Tea – влюбился потому, что она принадлежала человеку, которого я спас. А Теклу я полюбил именно потому, что она была похожа на Tea. И вот теперь (так проходит осень, затем зима и весна, и наступает лето, знаменуя собой конец и начало годового цикла) я снова полюбил Tea, ибо она походила на Теклу.

Водалус заметил:

– Ты, я вижу, большой поклонник женской красоты. Я потупился.

– Мне редко приходилось бывать в хорошем обществе, сьер. Прошу простить меня.

– Я разделяю твое восхищение, так что прощения просить не стоит. Но надеюсь, ты изучал эту лебединую шею не из профессиональных интересов?

– Ни в коем случае, сьер.

– Рад это слышать. – Он взял блюдо с жареными рябчиками, выбрал одного и положил мне на тарелку. Это был знак особой милости. – Но, должен признаться, я слегка удивлен. Легко предположить, что человек, занимающийся твоим ремеслом, смотрит на нас, простых смертных, как мясник на скот.

– На это мне нечего ответить, сьер. Я не обучался ремеслу мясника. Он рассмеялся.

– В точку! Я уже почти жалею, что ты согласился служить мне. Если бы ты остался просто моим пленником, мы могли бы приятно проводить время в беседах, пока ты расплачиваешься – а именно так я и собирался поступить с тобой – за жизнь несчастного Барноха. Но решено, и завтра утром ты отправишься в путь. И все же думаю, что мое поручение хорошо отвечает твоим наклонностям.

– Должно отвечать, если это твое поручение, сьер.

– Тебе нечего делать на помосте. – Он улыбнулся. – Мы найдем для тебя занятие получше. Но если ты хочешь сослужить мне добрую службу, то должен уяснить расположение фигур на доске и правила игры, которую я веду. Назовем стороны белой и черной, и в честь цвета твоего одеяния, дабы ты не забывал, на чьей стороне мы будем черными. Несомненно, тебе говорили, что мы, черные, просто бандиты и бунтовщики. Имеешь ли ты какое-нибудь представление о том, к чему мы стремимся?

– Поставить мат Автарху?

– Было бы неплохо, но этот мат – всего лишь первый шаг в достижении конечной цели. Ты явился из Цитадели – видишь, мне известно кое-что о твоей жизни – этой великой твердыни минувших времен, поэтому ты должен хоть слегка ощущать прошлое. Разве тебе никогда не приходило в голову, что человечество было гораздо богаче и счастливей в ушедшие эпохи?

– Всем известно, – ответил я, – что мы давно утратили славу древних времен.

– Мы обретем ее вновь. Все станет, как прежде. Люди Урса вновь будут бороздить межзвездное пространство, от галактики к галактике, и властвовать над дочерьми солнца.

Шатлена Tea, которая, должно быть, слушала, что говорит Водалус, хотя ничем не обнаруживала своего присутствия, взглянула сначала на него, потом на меня и произнесла мягким воркующим голосом: