Лин Картер - Воин Лемурии (Сборник) Страница 20

— Я Соомия — принцесса Патанги, — ответила она.

Варвар удивленно поглядел на девушку.

— Дочь Орвата Чонда, сарка Патанги? Почему же саркайя Патанги прикована к стене в подземелье своего города?

— Потому что не пожелала выйти замуж за Вапаса Птола, — гордо ответила девушка. — Он домогался меня со дня смерти моего отца семь месяцев подряд. Я отказала Великому хранителю. Но власть его в Патанге росла, и теперь он правит городом сам, вместо сарка.

Тонгор грустно кивнул. Жадность и жажда власти хранителей надоели северянину. Если он сумеет выбраться отсюда и закончит работу на колдуна, вероятно, ему стоит заняться прополкой сословия хранителей.

— Сегодня Праздник конца года. Этим вечером нас принесут в жертву Ямату, а Вапас Птол будет созерцать это действо, — сообщила Соомия.

— Будет, что будет, — проворчал Тонгор. — Этот старик — могущественный маг. Он, несомненно, найдет что сказать Вапасу Птолу, так же как и я, если только руки мои будут свободны, и я добуду меч. Но скажи мне, неужели жители Патанги станут спокойно наблюдать за тем, как их законная саркайя погибает на алтаре Ямата?

— Да. Они беспомощны против могущества хранителей. Вапас Птол держит город в стальных объятиях. Люди боятся его колдовства и его жестокости… И он так ловко играет на их предрассудках, используя ужас перед Яматом — лживым богом, которому он поклоняется, что правит единовластно.

— Значит, ни народ, ни знать, ни родня… ни возлюбленный не попытаются освободить тебя?

Девушка снова покраснела и гордо подняла голову:

— Я последняя из рода Чондов. Возлюбленного у меня нет.

Я здесь, в подземелье, потому, что не желаю покупать жизнь ценой бесчестья!

Она замолчала, и Тонгор не смог больше вовлечь ее в разговор, поскольку принцесса давала лишь краткие ответы. Бросив попытки завести беседу, варвар устроился поудобнее, насколько это возможно со скованными руками, и заснул. Усталость взяла свое. Валькар проспал несколько часов, выказывая смерти полное презрение.

Когда он снова проснулся, Шарат уже пришел в себя. Старик либо вдохнул большую дозу усыпляющего газа, либо преклонные годы сделали его более уязвимым, поскольку он на несколько часов проспал дольше Тонгора. Сейчас он тихо разговаривал с девушкой.

Тонгор зевнул, потянулся и приветствовал товарища.

— Давайте колдуйте. Сбросьте цепи и дайте мне в руки меч.

Шарат вздохнул:

— Мои руки приковали к стене. Я не могу коснуться амулетов. Придется подождать, пока стражники не освободят меня.

— Когда это произойдет?

— Возможно, в полдень они придут нас кормить.

— Нас не будут кормить, — перебила его Соомия. — Нас должны принести в жертву Ямате. Нам следует поститься до наступления нового года и очиститься для сожжения.

Тонгор выругался:

— Мало того, что они приносят нас в жертву своему мерзкому богу, так еще хотят заморить голодом?

Девушка удивленно посмотрела на варвара и рассмеялась.

— Никогда не слышала, чтобы человек жаловался на пустоту в животе, забыв о приближающейся смерти! — воскликнула она.

— Я — обреченный на смерть узник и ничего не могу поделать с этим. И незачем беспокоиться о том, чего нельзя изменить, — Тонгор пожал плечами. — Но я хочу есть!

— Перестань думать о своем брюхе, лучше подумай о том, как выбраться отсюда, — посоветовал ему Шарат.

— Карм Карвус, наверное, попытается нас спасти, — ответил Тонгор.

Шарат некоторое время обдумывал это заявление, затем с сомнением покачал головой;

— Как он узнает, где нас держат? Он в том же положении, в каком находился я, когда тебя схватили в Алой Башне. И он, несомненно, примет сходное решение: станет ждать, повиснув над городом.

День тянулся очень медленно.

Наконец вечерние тени начали сгущаться, и час жертвоприношения приблизился. Явились стражи готовые отвести пленных в огромный Храм Огня. Тонгор собирался броситься в бой, как только с него снимут цепи, невзирая на то, что противник превосходил числом, но ему не представилось такой возможности. Перед тем как отцепить варвара от стены, его запястья и кисти стражники заковали в кандалы. А руки Шарата сцепили за спиной, так что маг не мог воспользоваться волшебными перстнями.

Колдун ответил на вопросительный взгляд Тонгора, слегка покачав головой. Валькар глубоко вздохнул.

— Ладно. По крайней мере, умрем в компании друзей, — весело проговорил северянин.

— Ступайте! Пылающие алтари Ямата ждут вас. Наш Бог… нетерпелив.

Пленники, окруженные со всех сторон воинами с обнаженными мечами, вышли из камеры, и их повели по бесконечной каменной лестнице, по коридорам из шлифованного желтого камня… Их путь лежал в огромный Зал Бога.

Сердце храма напоминало гигантскую полусферу. Над головами людей футов на двести поднимался громадный купол, ровную поверхность которого прорезали огромные узкие окна — изобилие цветного стекла в бронзовых переплетах. В дальнем конце круглого зала стоял бронзовый идол в десять раз выше человеческого роста. Ямат. Лысую голову Бога украшали рога, огромная пасть сверкала клыками, а в глазах горели маленькие огоньки. Вытянутые шипастые ладони, лежащие на коленях идола, служили алтарями. Под ними пылали жаровни. Бог Огня предпочитал жареное человеческое мясо, а посему жертв следовало раздеть догола и, приковав цепями к алтарям, приготовить во славу Ямата.

Тонгор сжал зубы, когда стражники повели пленных через просторный зал к идолу.

Варвар, колдун и принцесса прошли между рядами хранителей в желтой одежде, которые пели хвалу мерзкому божеству.

Из-за рядов хранителей молча наблюдала за происходящим разодетая знать. С гневом и печалью смотрели аристократы, как их принцесса идет на смерть. Но знать была безоружна, а каждый хранитель носил длинную саблю. К тому же вдоль стен застыли лучники.

Соомия шагала гордо, высоко подняв голову. Твердо ступая маленькими, обутыми в тапочки ножками, она уверенно направлялась к подножию идола. Мановением руки желтый Великий хранитель остановил шествие. Дородное тело Вапаса Птола окутывало роскошное, украшенное драгоценностями одеяние из желтого бархата, однако красота одежд не могла скрыть ни алчности, горевшей в его холодных глазах, ни хищного носа, ни жесткой складки губ.

— Сделай выбор, прекрасная Соомия, — холодно произнес Великий хранитель. — Что слаще: огненные объятия Ямата или трон Патанги? Подумай хорошенько!

Соомия взглянула в надменное лицо Вапаса Птола и обидно рассмеялась:

— Я лучше тысячу раз умру ужасной смертью, чем приму твое предложение. В моем сердце нет любви. Там лишь презрение, ненависть, отвращение — к тебе, Вапас Птол! Ты не человек, ты ледяной смертоносный огонь.