Джон Макдональд - Искатель. 1992. Выпуск №2 Страница 20

— А вдруг она сильно ударилась? — с тревогой спросил Даллас Кемп.

— Единственное, что вы и ее родители можете сделать, — это молиться.

Они отправились в управление. Капитан Тосс хотел немедленно доложить шефу полиции. Кемп больше не был им нужен. Он сел в свою машину и поехал к Вистерам. По дороге включил новости местной радиостанции:

— …убили Арнольда Крауна, владельца местной заправочной станции, и похитили его знакомую, мисс Хелен Вистер, единственную дочь известной в Монро семьи. Убийство и похищение произошли на пустынном участке 813-го шоссе, примерно в десяти милях к востоку от города около девяти с четвертью вечера. Преступление совершили трое мужчин и женщина. Шериф Густав Карби заявил, что вне всяких сомнений это та же четверка, которая в прошлый вторник убила продавца около Увальда и совершила вчера еще одно убийство поблизости от Нашвилла. На дорогах выставлены полицейские патрули. Ожидается, что четверо преступников заперты в районе…

Кемп выключил радио. От ровного голоса диктора происшедшее не могло стать реальнее. В этом кошмаре присутствовало безликое зло молнии, ударившей в Хелен. Жизнь без нее для Далласа Кемпа теряла всякий смысл. Какая чудовищная несправедливость! Такие люди должны существовать только в книгах. Они не имеют права вторгаться в нашу жизнь и отнимать у нас самое дорогое! Они с Хелен так здорово все задумали! До свадьбы оставалось всего девятнадцать дней. Даллас уже заказал билеты в Мехико и номер в «Хилтон-Континентале». Нет, не может быть! Все это кошмарный сон!

Когда он приедет к Вистерам, Хелен будет ждать его дома. Перед домом Вистеров стояли машины. Кемп увидел искаженное горем лицо Джейн Вистер. По ее щекам градом катились слезы. Мать Хелен внезапно состарилась — она выглядела так, словно ей было 70 лет.

6

Дневник Дома смерти

В Ларедо уже стояла жара. Джон и Кэти Пинелли вели себя чрезвычайно вежливо по отношению друг к другу и ко мне. Как я уже сказал, мы пробыли в этом городке полтора дня. Можно было и не останавливаться в Ларедо так долго. Я еще раз тщательно проверил черный «крайслер». Для того чтобы Кэти могла достать легкую одежду, пришлось разгрузить и вновь загрузить весь багаж.

Ее вкусы в одежде были странными. В Нью-Йорке Кэти носила дорогие, солидные туалеты. Но в дороге» по мере того, как она становилась все более непринужденной, ее пристрастия менялись. Может, сказывались годы, проведенные в Голливуде. А может быть, одежда, которую она носила в Ларедо, служила каким-то непонятным для меня наказанием Джона Пинелли. Что-то у них сломалось, и сломалось окончательно. Я чувствовал, что их отношения никогда не станут прежними. Этот разлом изменил и цель поездки, и все остальное. Наше путешествие стало совсем другим, словно мы забыли, куда и зачем едем.

Когда Кэти собралась заняться покупками в центре Ларедо, я подумал, что мне предстоит стать свидетелем веселого зрелища. На ней были желтоватого цвета шорты в обтяжку и желтая шелковая блузка с длинными рукавами и китайским воротником. На голове белая соломенная шляпа, как у кули, на руках белые перчатки, а на ногах красные туфли на шпильках. Еще Кэти надела солнцезащитные очки в красной оправе. Говорю вам, когда она вышла из машины, она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Челюсти у обывателей отвисли, а шеи вытягивались, когда она, не обращая на них никакого внимания, шла мимо. Не знаю, что она хотела доказать, и не думаю, что ей удалось бы доказать что-то. Как бы там ни было, ее маленькие ножки были великолепны и ни одна женщина не могла похвастать такой походкой.

В машине было жарко. Я решил подождать в тени. Кэти отсутствовала почти час, и когда вышла из магазина, я сразу увидел ее. Кэти несла пакет, завернутый в серебряную бумагу. Она шла ко мне, очаровательная, словно куколка, покачивая бедрами. Я улыбнулся, но Кэти не ответила на улыбку. Когда я открыл для нее дверцу машины, она сняла очки. На меня смотрели глаза женщины, которой исполнилось десять тысяч лет.

— Купили что-нибудь хорошее? — спросил я.

— Что за вонючий, жаркий город! Пока я не умерла, отвезите меня домой, Стассен.

По дороге я не нашел темы для разговора. Утром мы выехали довольно рано. Кажется, к половине десятого уже позавтракали и переехали через реку. На таможне пришлось разгрузить багаж и внести все вовнутрь, затем вынести все чемоданы и опять загрузить их в машину. Ни Кэти, ни ее муж даже пальцем не пошевелили, чтобы помочь мне.

Итак, я включил кондиционер, и мы устремились по коричневой мексиканской земле к Мехико. Мотор ровно урчал, машина плавно покачивалась, и мы словно дрейфовали в молчаливой прохладе. Стрелка спидометра стояла на 70. Мир за окнами был похож на плохо снятый серый немой кинофильм. Джон Пинелли дремал на заднем сиденье. На Кэти были желтовато-зеленые шорты, золотые сандалии, блузка в зеленую с белой полоску И очень темные очки в зеленой оправе. На ее ноги попадал холодный воздух из кондиционера, по-моему, поэтому она поставила их на сиденье и повернула колени ко мне. Упоминал ли я раньше о руках Кэти? Это крестьянские руки с широкими толстыми ладонями и короткими пальцами. Руки были мягкими и холеными, но никакой уход не мог скрыть их простецкой формы. Очень длинные, изогнутые ногти мало в этом помогали. Но вы обращали на это внимание, только пристально вглядевшись» Стопы ног тоже были широкими и отекшими.

Не знаю, что в то утро происходило в голове Кэти, но в машине повисла почти осязаемая ненависть. Кроме ненависти, тут еще витала какая-то болезнь. Эта болезнь засела в голове Кэти, и она заразила ею меня. Кэти передала мне часть того, что мир сделал с ней.

Я вел машину. В 10.10 мои руки крепко держали баранку. Внезапно ее маленькая пухлая ручка прокралась своими толстыми пальцами на мое правое бедро, словно большое мягкое белое насекомое…

Я перестал описывать эту сцену. Нужно время, чтобы обдумать ее самому. Наверное, смешно, что я уйду из жизни, так и не поняв, что же тогда произошло. Да, я учился в колледже. Я изучал различные философские школы, постигал усилия человека понять себя в окружающем мире. На одной чаше весов расположились те, кто говорит, что мы продукт химических реакций, а то, что мы называем мыслью, — полностью очищенные инстинкты. На другой чаше — теория, что человек создан по подобию Бога и поэтому божествен. Индивид — результат наследственности, окружения и еще чего-то.

Я тоже думал об этом, выступал на семинарах и собраниях. Но до последних нескольких недель эти мысли носили отвлеченный характер. Что такое «я»? У меня есть имя — Кирби Палмер Стассен (назовите мое имя много раз, и эти слова станут бессмысленными). Имя — ненадежный ярлык и плохое средство самовыражения. Я существовал, я двигался во времени и пространстве без всяких мыслей. Не я вошел в мир. а мир — в меня. Мои чувства, голова и эмоции — все было примитивно просто.