Александр Доставалов - Ожог от зеркала Страница 20

Настроение улучшилось. За счёт тети.

Даже как-то посветлело. Глупость какая, а вроде помогло. Тут вокруг школяра всё покачнулось, над бровями выступил пот, и он понял, что выбрал не тот способ. Смех, конечно, продлевает жизнь. Но сначала надо вытащить из спины топор, а потом начинать смеяться.

– Это монастырская земля.

– Нам нужно проехать.

– Это невозможно. Вам следует взять благословение у отца-настоятеля.

– Нам нужно сейчас проехать. Освободи дорогу, монах.

Привратник в низко надвинутом капюшоне отрицательно покачал головой. Мощный конь рыцаря, укрытый светлой, отводившей стрелы дымкой, напирал на шест, перегородивший дорогу. Всадник, постепенно свирепея, повышал тон.

– Монах. В ваши края ушли разбойники. Нам не нужна монастырская земля. Мы преследуем банду душегубов.

– Я очень сожалею, сын мой. Но я не могу пропускать посторонних.

– Монах. Время уходит.

– У вас своя служба, у нас своя. Если вы хотите пройти, следует взять благословение у отца-настоятеля.

– Счёт идет на часы. Если мы их не перехватим, банда уйдет в пущу Углича.

– Если вы торопитесь, господа, я могу свистнуть по глине отцу-настоятелю, и он примет вас уже сегодня. Служба заканчивается в шесть.

– Монах!.. – Рыцарь с трудом удержался от ругательства.

– Вы зря беспокоитесь, дети мои. По этой дороге с самого утра никто не проезжал. И я никого не пропустил бы без благословения отца-настоятеля.

Рыцарь явственно скрипнул зубами.

– Бандитов больше полусотни. Они ушли в вашу сторону. Если бы ты с приятелем вздумал загораживать дорогу, то у шлагбаума стояли бы два дурацких чучела.

– Господин рыцарь, вам следует чаще бывать в храме.

По укрытому световой броней плечу пробарабанили пальцы второго всадника. Шлем этого рыцаря был приторочен к седлу. Длинные рыжие волосы свободно спадали на плечи.

– Мы не можем нарушать устав. Наш обет – служение закону. А на земле монастыря распоряжается отец-настоятель.

– Туда ушел Хвощ, – злобно выдохнул Ладья.

– Вероятно. Хотя следы теряются в болоте.

– Он там. Стрелок видел шестерых. Они идут малыми группами. Мы сможем перехватить их в поле, в чистом поле. Доберутся до пущи, и всё – пиши пропало.

Основной отряд – ещё двадцать два всадника – молча ждал неподалеку.

– Здесь нет следов. Пятьдесят человек здесь не проходили. Ты можешь, конечно, обидеть монаха, при прямом преследовании допустимо. Но мы идём в отрыве. И реально Хвощ может быть совсем в другой стороне.

– А стрелок?

– Стрелок видел шестерых. – В голосе Андрея звучало сомнение. – Это явно не вся банда. Это вообще могли быть лесорубы или охотники. Он же не может слезть со своих птиц и проверить.

– Мог бы и слезть.

– Если бы он убедился в правоте, мы бы об этом не узнали. А он не был уверен. Он только предположил. Ты готов лишиться звания звеньевого, если ошибёшься?

Ладья раздраженно шмякнул перчаткой о колено.

– Шут. – Он повернулся к монаху. – Давай своего соловья, старик.

– Не поминай нечистого, сын мой.

– Давай соловья, папаша.

Монах щелкнул клювом глиняной птицы.

– Отец-настоятель? Это Феодосий. Здесь господа рыцари хотят проехать через наши земли. – Монах кивнул, соглашаясь с невидимым собеседником, и протянул птицу всаднику. Тот снял световую перчатку и взял соловья.

– Говорит звеньевой Ладья.

Более рыцарь ничего сказать не успел. Сначала он слушал, раздраженно кивая, а как только собрался разразиться ответной тирадой, связь отключилась. Монах пожал плечами.

– М-да. – Рыцарь явно решил не переть на рожон. – Крут ваш отец-настоятель. – Он вернул глиняную птицу. – Ну, рассказывай. Как к нему ехать и до скольки там дневная служба?

Четыре года назад, когда Тарас впервые попал в Колледж, он готов был удивляться. Тверь произвела впечатление. Он никогда не бывал в столице и увидел много необычного. Одна подводная дорога чего стоила. Спиральные кабинки вверх-вниз так ему понравились, что он долго катался просто так, получая удовольствие от подъема и вращения. Прямо круговые карусельки. Только ещё вверх-вниз. Неудобно, конечно, его даже предупредили, что так развлекаются только деревенские... Тарас деревенским выглядеть не хотел, стеснялся, но уж очень кататься понравилось. Он тогда на другую станцию ушел и ещё несколько раз проехался. Вверх-вниз... Лучше, чем на качелях. И тратиться не надо, течение, вода всё тащит. И крутит так, сквозь стены пузырчатые... Это местные попривыкали, стоят себе... Кто крендель жует, кто читает... А Тарасу было очень интересно. По-первах. Потом, конечно, притёрлось. Иной раз тоже конспекты читал.

Конка ему не глянулась, такая же была в Вышнем Волочке. Тележка на рельсах, и всё тут. Забавно, конечно, – запрыгнул, спрыгнул. Но скорости никакой. Чуть быстрее, чем пеши. Только если лень идти либо вещи. Да на некоторых вагончиках второй этаж, там хорошо, на людей можно сверху поглядывать. Увидел знакомого – яблоком кинул. Весело. Тарас долго так шутил, не жалея огрызков, пока однажды кондуктор не оштрафовал его на серебряный ноготь. И ногтя было жалко, и стыдно – жуть. Отчитали, как малыша-несмышленыша. А он уже был на первом курсе... Эх, балбес он ещё был на первом курсе... И воздушные гондолы тогда, в первый день, его не удивили, на них он тоже летал. Только сам вид, дома эти, проспекты, море людское, белые фонарики – Тарас-то летал раздолбанной коробочкой Калязин—Кашин, а там, кроме ёлок да лосей... Но всё же гондолы, дирижабль – это было привычно. Понравились проспекты. Витрины, вывески, обилие красок, ткани всех расцветок, зазывалы с пяти сторон – сверху тоже висели – раньше всё это встречалось только на ярмарках. А удивила столица девушками.

Совсем они здесь были другими. И ходили как-то изящно, и ярче были, и улыбались... Не тупо скалились от плетня, лузгая семечки, а именно улыбались, так что чуть не к каждой хотелось подойти и сказать что-нибудь вроде «Здравствуйте, меня зовут Тарас...» или даже выяснить насчет серьезных отношений. У этой вот... или у этой... и у этой тоже. Позже он понял, что это была обычная парфюмерия, тверской макияж, в котором традиционно много приворота. В деревнях мало кто имеет возможность и желание тратить деньги на выстрелы вот так, в пустоту, сразу во все стороны. Да и здесь никто на это не клюет, кроме приезжих. Хвала Велесу, ни к кому он тогда не подошел. А то бы, конечно, обсмеяли. Особенно с серьезными отношениями. Увалень деревенский. Почти школяр. И башенки вокруг, и стекло, и дерево завитое, камни железные под ногами... Много всего, много. Он устал даже. И каждый дом не как все, каждый по-своему выкручивается, хоть чуть-чуть, но иначе глянуться – то оконце круглое, то сад с фонариками по стене... Кто побогаче, всё своё понастроит, всё особенное... А уж от Колледжа ожидалось что-нибудь эдакое. И не ожидалось даже, не думал об этом специально, просто внутри сидело – ну уж Колледж-то покроет все боярские навороты.