Горное селение (СИ) - Логинов Святослав Владимирович Страница 21

Дальше было уже не так просто. Мальчишек-волшебников никто не учил рубиться, особенно одному против нескольких противников. Наверное надо было нападать на того голема, что сумел встать, пока груда брёвен мешала ему ходить, но Кудря кинулся на покалеченного голема, просто потому, что тот был ближе. Его Кудря разбил вдребезги, после чего обнаружил, что остался наедине с целым и уже изготовившимся к сражению големом.

Кудря попятился и неожиданно упал. Он совсем забыл про самого первого голема. Тот валялся с переломанными ногами, одна рука была оторвана, драгоценный глаз отлетел куда-то в кучу мусора, но это ничуть не мешало бесчувственному механизму вслепую хлестать уцелевшей рукой, в которой был зажат изогнутый махайр. Случилось так, что он зацепил самым остриём ногу Кудри. Остаётся благодарить судьбу, что нога вовсе не была отрублена. Кудря отползал, отмахиваясь молотом, но поединок можно было считать законченным. Был Кудря — нет Кудри.

Но этого последнего шага целый голем сделать не сумел. За спиной у него появился Арчен.

У Арчена не было никакого оружия, но оно ему и не понадобилось. Одним прыжком Арчен вскочил на спину голему. Железный болван мог как угодно размахивать оружием, но достать собственную спину ему не удавалось.

Рука колдуна, прошедшего выучку у кузнеца, может делать с железом что угодно. Миг — и жёлтый топаз вылетел из глазницы. Ещё мгновение, суставы обеих рук перестали гнуться. Арчен спрыгнул на землю, в три приёма разобрал колено, которое только что выдержало удар сыплющихся брёвен. Голем упал. В нём ещё что-то шевелилось, но никакой опасности эти движения не представляли.

Арчен оттащил Кудрю от последнего ещё шевелящегося голема. Туго перебинтовал рассечённую ногу обрывком рубахи. Вот, где пригодились уроки ворчливой Каськи, бинтовавшей ему грудь!

— Не возись, — слабо сказал Кудря. — Я всё равно, идти не смогу.

— Значит, поедешь, — откликнулся Арчен. — Что я тебя на загривке не стащу? Только оружием надо разжиться. Уцелевшие големы дальше прошли, а здесь уже латники шастают. Боюсь, как бы от них не пришлось отбиваться.

Арчен допревратил последнего голема в груду неподвижного металла, вырвал махайр, которым был ранен Кудря.

— Куда тебе такая громада? Им и взмахнуть неловко.

— Сделаем по руке. Смотри, как надо.

Сталь, покорная пальцам волшебника, размягчела. Обрезанный конец меча со звоном упал на землю.

Укоротив клинок на три ладони, Арчен принялся формировать остриё и наводить заточку, проводя вдоль лезвия двумя пальцами.

— Да ну, — проговорил Кудря. — Я так мальчишкой ковыряльник точил.

— А железо, что, хуже? Подсаживайся ко мне на спину, только держись крепче.

Бежать с человеком на спине почти невозможно. Мигом собьёшь дыхание и упадёшь без сил. Можно лишь упорно идти, не медленно, но и не слишком быстро, как ходят по тягуну, который не любит торопливых.

— Зря ты меня тащишь, — бормотал Кудря слабым голосом. — Колдуны не помогают друг другу…

— Значит, я плохой колдун. Я родился в долине.

— А я здешний, и права на жизнь у меня нет. Оставь меня, не мучайся. Я ведь плохой, как и все остальные колдуны.

— Чем это ты плохой? — одышливо спросил Арчен.

— Глаза завидущие. Я всю жизнь тебе завидовал.

— Чему? — Арчен так удивился, что сбился с шага. — У тебя всё было, ты ни в чём отказа не знал, чистой воды — хоть залейся. Чему ты мог завидовать?

— Луре. Когда ты шёл с ней за руку, у меня всё внутри переворачивалось.

— Тоже, нашёл о чём страдать. Вот зимой мы в шалаше греемся. Женщины по хозяйству колдуют, а я с Луркой болтаю. Так у неё сколько раз оговорка бывала, что она называла меня Кудрей. Так-то говорит со мной, а думает о тебе. Не боись, нагуляешься ещё со своей Лурой… Оп-а!..

Арчен остановился. Из-за разбитого дома, кажется, это был дом Палса, вышли солдаты. Пятеро и даже шестеро, но шестой был не с алебардой, а с коротким мечом, и вместо доспехов на нём красовалась лиловая сутана.

— Вот они! — скомандовал лиловый. — Брать живыми!

— Разохотились! — прошипел Арчен, собираясь с духом. Кудря, которому только что было худо, также ожил, и они в две глотки рыкнули: — Вон отсюда!

Жаль, что здесь не было никакого склона, и нельзя было полюбоваться, как покатился противник. Хотя ломать руки-ноги было негде, солдат отбросило на несколько шагов и опрокинуло на каменистую землю.

Арчен, надеясь, что Кудря удержится на спине, рванулся вперёд и рубанул лилового. Махайр заскрежетал по металлу; под сутаной оказалась поддета кольчуга. Не тратя времени на новый замах, Арчен ткнул упавшего в лицо. Оконечность кривого махайра заточена обоюдоостро и бьёт не хуже копья. Не взглянув, что стало с мирским лицом духовного лица, Арчен обратился к пятерым опрокинутым ландскнехтам:

— Вы всё поняли или хотите ещё?

Воины поняли всё. Побросав мешающиё алебарды, они кинулись бежать. Арчен поспешил в другую сторону.

Откуда-то ещё доносились крики, треск ломаемого дерева. Спасать там было некого, оставалось как можно быстрее покинуть гибнущее селение.

Наружу выбрались через одну из прорех, которую не успел заделать Арчен.

Ноги уже плохо держали Арчена. Рывок, когда он гнал алебардщиков, окончательно вымотал его. Опираться на клинок, как на трость было невозможно, на совесть заточенное остриё глубоко вонзалось во влажную землю. Откуда такая мокреть на горном склоне? Не топь и не трясина, но вполне ощутимая гниющая болотина. Не иначе существует какая-то нечеловеческая магия, не позволяющая воде скатываться в долину. Многие поколения колдунов не смогли, а может, и не слишком хотели, разобраться в сути этой магии и всего лишь озвучили запрет появляться в заклятом лесу. Запрет нарушался многими, хотя некоторые не успевали раскаяться в своеволии.

— А ведь я ни разу в жизни не ходил в заколдованный лес, — слабым голосом произнёс Кудря.

— Ты и сейчас не идёшь. Я тебя на загорбке тащу. Ничего, уже близко.

Сухая прогалинка, какие в лесу встречались довольно часто, была огорожена вбитыми и заговорёнными жердинками. Этакое подобие селения на один шалашик.

Арчен хотел постучать по колышку, но из шалаша уже выскочило всё его население: Мурава, Крин и, впереди всех — Лура.

Любая колдунья всегда немножко лекарка. Мурава отмочила неловкую повязку, сделанную Арченом, стянула края раны, стребовала у Крин каплю мёда. Кровотечение, вновь было начавшееся, остановила, прочитав неслышное заклинание.

— Эх, ещё бы повязку не из льняной рединки, а шёлковую, он бы у нас через два дня прыгать начал. Но, чего нет, того нет.

— Есть.

Сзади стояла Лура и на вытянутых руках протягивала юбку из драгоценного пёрл-шифона.

— Ведь это, говорят, шёлк, к тому же самый лучший.

— Но Лурочка…

— Ничего. Платье купим новое, а нового Кудрю купить негде.

На обработку раны была истрачена почти вся вода, что принесли с собой женщины.

— Не беда, — сказала Крин. — Мы с Лурой нагадаем арбуз. Он сочный, так что обойдёмся без воды.

Арчен сидел, морщил лоб. Положение складывалось нехорошее. Вечером можно обойтись арбузом, но завтра Кудре надо будет делать перевязку, а тут соком не обойдёшься, сок в ране забродит, а это значит — горячка и смерть. Значит, нужна чистая вода.

Несколько минут Арчен потратил, чтобы из старой куртки сделать портупею для махайра, затем выбрался из шалаша.

— Ты куда? — спросила Мурава.

— У нас не осталось воды. Пока не стемнело, я пройду через лес, ну а дальше — дорога знакомая. Вёдра дома остались?

— Дома. Только ты, пожалуйста, осторожнее.

— Знаю. Но без воды тоже никак.

Арчен ушёл, а Мурава сидела, прислушиваясь к ночнеющему лесу. Быстро стемнело, в шалаше холодным зелёным светом разгорелась зачарованная гнилушка. Такие светили во всех домах погибшего селения. Свет просачивался сквозь непрочный настил из веток, и был хорошо виден лесным тварям, но шалаш был надёжно защищён воткнутыми в землю хворостинами. Почему — неизвестно. Колдунам в таких вещах разбираться недосуг, а остальным не по разуму.