Кира Измайлова - Городская магия Страница 21

— …В прошлом году на наш факультет приняли тебя, — сообщил Игорь Георгиевич. — Ты до такой степени была похожа на Марину, что мне сразу стало ясно — Лодыгин возьмет тебя на заметку…

Мне сравнение с Мариной вовсе не льстило, но я промолчала.

— Лодыгин действительно обратил на тебя внимание после первых же занятий Ларисы Романовны, — сказал Давлетьяров.

— Она-то причем? — не поняла я.

— Она сразу обратила внимание на то, что у тебя превалирует не созидательный потенциал, как у большинства женщин-магов, а разрушительный, — пояснил Игорь Георгиевич.

Я припомнила первые уроки по дематериализации и невольно вздохнула.

— По-моему, Лариса Романовна очень хорошо к вам относилась, — сказала я. Меня вдруг осенило: — Это ведь с ней вы тогда ночью разговаривали?

Давлетьяров кивнул.

— Лариса Романовна действительно считала себя ответственной за меня, — произнес он. — Я когда-то учился у неё. Но работа для неё всегда стояла на первом месте. Я уверял её, что ты не годишься, но напрасно. Она фанатично предана проекту Лодыгина.

— Что хоть это за проект? — спросила я.

— Трудно объяснить… — Игорь Георгиевич побарабанил пальцами по стеклу. Звук получился на редкость противный. — Сейчас существует возможность создать разделенное пространство, искривить его. Лодыгинская группа работает над установкой, которая позволит создать выделенное пространство.

— То есть фактически это будет другое измерение? — Я успела уже нахвататься по верхам сведений о работе с пространством.

— Примерно так. И я был убежден, что ты согласишься участвовать в этом.

Я припомнила странные «вероятности» в записях Давлетьярова. Может быть, это были вероятности нашего согласия на работу у Лодыгина? Скорее всего…

— Тебя оказалось не так легко выжить, как Марину, — сказал Игорь Георгиевич. — Ты злилась и от этого становилась ещё упрямее…

Лодыгин, видимо, следил за Давлетьяровым, потому что его попытки заставить меня уйти не прошли незамеченными. Конфронтация перешла в открытые столкновения. Свидетельницей такой стычки как-то оказалась и я. Несмотря ни на что, Давлетьяров всё же оставался сильнее Лодыгина, другое дело, что превосходство давалось ему слишком дорогой ценой. Тем не менее, на прямые столкновения Лодыгин до поры до времени больше не шел.

Пора и время наступили вскоре после того, как я устроила заварушку на полигоне. Лодыгин убедился в моей ценности и сделал Давлетьярову прозрачный намек на то, что не стоит больше пытаться избавиться от меня. Нетрудно догадаться, как именно ответил Давлетьяров! Наученный горьким опытом с Мариной, Лодыгин отправил ко мне Ларису Романовну, зная, что она пользуется большим уважением, и убедился, что покидать стены университета я вовсе не намерена. Об этом он и сообщил Давлетьярову. Именно после этого скандала я и повстречала Игоря Георгиевича в коридоре.

Игорь Георгиевич не стал вдаваться в подробности, но и так было ясно, что очередного выяснения отношений Лодыгин не пережил. Возможно, напряжение короткой стычки оказалось чрезмерным для давно не практикующего мага, может быть, сыграло свою роль пристрастие к горячительным напиткам, но результат от этого не меняется — Лодыгин отправился в лучший мир.

После этого начинается сущий готический роман. Давлетьяров, идя на немалый риск, принимает облик Лодыгина с намерением с треском провалить очередной эксперимент либо просто свернуть его "за недостаточностью финансирования". Под именем Давлетьярова хоронят замаскированного Лодыгина. Давлетьяров почти не опасается разоблачения — магов, способных распознать подмену, практически нет. Да к тому же никто не ожидает обмана — смерть Давлетьярова, с его подорванным несчастным случаем здоровьем, никого не удивляет.

Давлетьярову удается просуществовать в образе Лодыгина довольно долго. По счастью, тот тоже был одинок, дневал и ночевал на работе. Никто так и не заподозрил неладного… кроме меня с моей неожиданно пробудившейся страстью к расследованиям. Но всё оказалось бесполезно.

— …Проектом заинтересовалось высшее руководство, — сообщил Давлетьяров. — К нам прислали комиссию, так что теперь все работы ведутся под неусыпным надзором. Твоя кандидатура уже утверждена. Маргарита в резерве, но это чистая проформа — у неё слишком низкий потенциал.

— А если я откажусь? — спросила я.

— Тебя будут долго и упорно уговаривать, — ответил Давлетьяров. — Могут надавить, могут и пригрозить.

— Я не соглашусь, — сказала я.

Игорь Георгиевич начал поворачиваться ко мне, но внезапно прижал руку к левой стороне груди, сделавшись белее мела.

— Игорь Георгиевич! — Я подбежала к нему. — Что с вами? Сердце?..

— Чушь, — сказал он сквозь зубы. — Не обращай внимания.

Я взяла его ладонь в свои, повинуясь неожиданному желанию. Рука его была холодна, как лед. Как-то неожиданно, сам собой, сформировался слабый импульс — я почти увидела, как волна горячей энергии, пронизывая мои пальцы, уходит в ладонь Давлетьярова. Это было удивительно странное ощущение — я определенно отдавала не свою энергию, я словно служила своего рода насосом, перекачивающим неизвестно откуда берущийся заряд…

— Чернова, прекрати! — Игорь Георгиевич вырвал у меня свою руку, как следует тряханул меня за плечи. — Это уже переходит все границы! Мне не хватало, чтобы ты тут в обморок грохнулась!..

— Игорь Георгиевич, да что вы! — слабо защищалась я. — Я вообще не устала, я же не свою энергию отдавала…

Давлетьяров выпустил мои плечи, отступил на шаг. Мне очень не понравился его взгляд.

— Игорь Георгиевич, что-то не так?.. — настороженно спросила я. — Вам плохо?..

Он кивнул, снова отворачиваясь к окну.

— Всё очень плохо, Чернова, — сказал он будничным тоном. — Знаешь, почему?

Я мотнула головой, забывая о том, что он стоит ко мне спиной. Впрочем, он мог видеть моё отражение в оконном стекле.

— Потому что ты — именно то, что они так долго искали… — глухо произнес Давлетьяров…

…Неделей позже к нам на занятия заявилась некая комиссия. В состав её входила и Лариса Романовна, а вот Лодыгина… то есть Давлетьярова, не было.

Нас пригласили в некую лабораторию, якобы для того, чтобы проверить, не дают ли нам преподаватели чрезмерной нагрузки. Даже если бы я знала, как можно обмануть уйму хитрой аппаратуры, вряд ли бы смогла это сделать — за мной следили во все глаза. Не знаю уж, что там показали их датчики, но комиссия выглядела несколько взбудораженной. Очевидно, они нашли во мне нечто такое, на что определенно не рассчитывали.