Маргит Сандему - Дом в Эльдафьорде Страница 21

Эскилю показалось, что в последних, затихающих тонах слышалось разочарование.

Разочарование по поводу того, что ему удалось улизнуть? Или же причиной тому было что-то другое? Он был абсолютно уверен в последнем…

Пройдя через ворота усадьбы Терье, он направился к дому. Еще одна холодная ночь на берегу означала для него гибель, он и так уже был в лихорадке.

Снова идти в Йолинсборг? Ни за что!

Во всяком случае, один он туда не пойдет. И, конечно уж, не в темноте.

Комната Сольвейг? Он знал, где она находится, когда был во внутренней части дома. Но снаружи было трудно определить, где она расположена. И уж совершенно ему не хотелось будить посреди ночи Терье Йолинсона!

Но Сольвейг ему придется разбудить!

Почему он постоянно досаждает добрым людям?

Если кому-то и требуется ночной сон, так это Сольвейг, которая провела столько бессонных ночей у постели сына! Правильнее было бы оставить ее в покое и постучать в окно Терье.

Но он не сделал этого, поскольку не был смельчаком и не хотел нарываться на неприятности.

Он хотел, чтобы его правильно поняли — и это было для него главным.

Прикинув, какое из окон принадлежит Сольвейг, он осторожно, но решительно постучал. Она тут же подошла к окну, словно и не спала. В темноте ему показалось, что она кивнула, а потом исчезла. Эскиль подошел к двери.

Дверь потихоньку отворилась, и он вошел на кухню. Сольвейг зажгла светильник и посмотрела на него. Поверх ночной рубашки у нее был плащ.

— Ну и вид у тебя, парень! — прошептала она.

— Я больше не могу там жить, — ответил он. — Там… там такие жуткие привидения.

Только она открыла рот, чтобы что-то сказать, как в кухне показался Терье, в ночной рубашке и доходящих до середины икр кальсонах.

— Прошу прощения, но мне придется переночевать здесь, — торопливо произнес Эскиль. — Я простудился.

— Я вижу, что ты так тяжело дышишь, парень, да и бледный, как мертвец.

— У меня жар, — ответил он, и это было правдой.

— Гм. Да, судя по твоему виду, это так. Мне показалось, что ты начал говорить тут о привидениях, как тот парень, который тоже прибежал сюда среди ночи, что было очень глупо с его стороны.

— Кто же это был? — нахмурившись, спросила Сольвейг.

— Разве ты не помнишь? Тот, который потом умер. Он бормотал что-то о хоре голосов, преследующем его и просящем о помощи.

— Я не собираюсь умирать, — поспешно вставил Эскиль.

Оба посмотрели на него. Он же готов был провалиться сквозь землю.

— Значит, ты тоже слышал что-то? Он вздохнул.

— Да, это так, — сказал он. — Именно то, о чем ты только что говорил. Жалобный хор. Или, вернее, голоса множества страдающих людей. Но вчера ночью я их не слышал.

— Ты говоришь так, будто ты слышал вчера что-то другое! — агрессивно заметил Терье. — С домом все в порядке, можешь быть уверен в этом. Я не позволю лишать меня источника дохода…

— Подожди-ка, Терье, пусть он все расскажет!

— В первую ночь я слышал какой-то стук. Кто-то скребся о стену, словно какой-то слепой искал на ощупь вход. А потом мне приснился кошмарный сон о каком-то безобразном тролле или как там его лучше назвать, который стоял и смотрел на меня сверху вниз. Но все те звуки, которые я слышал в первую ночь, мог издавать кот, который был на втором этаже. Что же касается сна, то это всего лишь сон.

— Мадс говорил о каком-то страшном, косматом существе, возникавшем в его снах… — задумчиво произнесла Сольвейг.

— Ха, — фыркнул Терье.

— Скажи, как долго в доме жили люди? Непрерывно, в течение двухсот лет или?.. — спросил Эскиль.

— Нет, вовсе нет, — ответил Терье, садясь за кухонный стол. Другие тоже последовали его примеру. — Нет, большую часть времени дом пустовал, наши родители вообще не хотели жить там, но я никогда не спрашивал у них, почему. Да, нас было трое сыновей, и Йолин был старшим. Он первым отправился туда. И после этого он стал…

Терье задумался, но потом закончил свою мысль:

— Он стал сумасшедшим. Он сказал это очень тихо.

— А после него туда переселились мы с Мадсом, — сказала Сольвейг. — Но мы прожили там всего несколько недель.

— Тебе пришлось там что-нибудь пережить? — спросил Эскиль.

Прикусив губу, она ответила тихо:

— Я была смертельно напугана. Меня пугал сам этот дом. Его неестественная тишина. Но я не слышала ничего. Ничего подобного тому, что слышал ты. Те же звуки, которые до меня доносились, не представляли собой ничего особенного.

Она замолчала, а Терье продолжал:

— И после того, как Мадс был найден мертвым, дом перешел ко мне. Но я никогда не жил там. Я тут же начал его перестраивать. Или, можно сказать, надстраивать. Второй этаж. И я никогда ничего не замечал!

— Сам, тем не менее, ты никогда не жил там и не ночевал, — сказала Сольвейг.

— Я понимаю, что глупо строить задним числом какие-то предположения, но у меня такое чувство, будто я… впустил что-то туда, — задумчиво произнес Эскиль.

Терье скептически взглянул на него.

— И когда же ты это почувствовал? — спросил он.

— Сегодня среди дня. Но это, как я уже сказал, всего лишь предчувствие. А чувства, как вам известно, могут подвести.

— Вот именно, — сухо заметил Терье. — Однако тебе лучше всего лечь спать, а то еще простуда перейдет в легкие. Ты можешь спать в маленькой комнате, как в прошлый раз.

Вскоре день и ночь превратились для Эскиля в нечто единое. Он смутно осознавал, что Сольвейг ухаживает за ним, меняет постельное белье, пропитанное потом. Временами он слышал ужасные крики, но вскоре он понял, что это кричит маленький Йолин, а вовсе не хор духов. Иногда Сольвейг садилась на край его постели и давала ему выпить теплого молока с медом и солодовым корнем.

Постепенно он стал выздоравливать.

Он видел Сольвейг, бледную и уставшую, видел Терье, строго смотревшего на него.

— Ну, вот, теперь ты достаточно здоров, чтобы давать вразумительные ответы, — сказал Терье.

— Да, — ответил Эскиль слабым, еле слышным голосом. Он увидел на тумбочке перед кроватью несколько вазочек с цветами. Зачем это?

— Ты лгал мне. Ты обещал рассказать о сокровищах, как только нападешь на их след, но ты поступил так же, как и все остальные. Ты решил сохранить все это в тайне. Хотя Йолинсборг принадлежит мне.

— И маленькому Йолину, — тихо добавила Сольвейг.

— Да, мне, тебе и Йолину. Но он скоро умрет…

Сольвейг так часто слышала это от него, что больше уже не возражала, только уголки глаз у нее подергивались.

— Но я еще ничего не нашел, — ответил Эскиль, чувствуя, что в нем нарастает гнев. — Это правда, и именно это и раздражает меня. Что все остальные нападали на след, а я нет.

— В самом деле? Во всяком случае, ты лежал здесь и бредил Йолинсборгом. Ты говорил: «Да, конечно, так оно и должно было быть!» Ты повторил это несколько раз.