Маргарет Уэйс - Колодец тьмы Страница 21

Капитана Аргота нередко спрашивали, не мешает ли ему вечно путающийся под ногами девятилетний мальчишка, пусть даже и принц. Поначалу так оно и было. Мальчишка не только путался под ногами и лез повсюду. Аргот жил в страхе, что принц может покалечиться или убиться насмерть, и тогда карьере капитана, а возможно, и его жизни пришел бы конец. Стараясь действовать как можно дипломатичнее, Аргот всеми силами пытался отвратить Дагнаруса от казарм.

Но постепенно Аргот, который был хорошим командиром и добрым человеком, понял, что это сражение ему не выиграть. Сколько бы он ни возвращал перепачканного и пахнущего конским потом принца во дворец, Дагнарус неизменно прибегал опять. Постепенно солдаты привыкли к его присутствию. Им льстило внимание, которое им оказывал его высочество, и они с большой охотой делали из мальчишки солдата. Тем более, что, если верить слухам, у его старшего брата кишка была тонка для военного дела. Аргот имел конфиденциальную беседу с королем. Капитан без обиняков сказал так: если Дагнарус хочет стать настоящим воином и умелым наездником, его надо надлежащим образом учить этому.

Королева Эмилия наверняка слегла был в постель на целый месяц, доведись ей увидеть, как ее сын, обнаженный по пояс, скачет без седла на громадном жеребце, размахивает специально выкованным для него маленьким мечом и во все горло распевает боевые песни. Но подхалимствующие придворные, вечно разносящие всевозможные вредоносные сплетни о ком угодно, не рассказывали ее величеству, как Дагнарус проводит свободное время. Они не делали это по одной-единственной причине: у Эмилии была скверная привычка изливать свой гнев на того, кто сообщал ей новости, которые она не желала знать.

Можно понять и то, почему Тамарос поощрял тягу младшего сына к военной жизни. Младший сын, если ему не суждено стать наследником престола, должен избрать себе какой-то род занятий. Для того, кому, вероятно, предстояло всю свою жизнь оставаться принцем, таких занятий было всего два: либо магия, либо ратное дело.

Всем, включая даже мать принца, было ясно: Дагнарус не имеет склонностей к ученым занятиям. Оставалось только одно — солдатское ремесло. Тамаросу виделось, что в будущем, когда его сыновья станут править Виннингэльской империей, один из них будет мудрым и справедливым королем, а другой — надежным защитником своих подданных.

Как говорил своей жене Эваристо, не ошибаются только боги.

К этому времени Гарет уже свободно ориентировался в той части дворца, где находились покои королевской семьи. В той половине, куда допускалась разнообразная публика, делать ему было нечего и потому он редко там бывал. Однажды он забрел в зал, где король и королева давали аудиенции. Увиденное не понравилось мальчику. Придворные, все как один похожие на его отца, стояли кучками в разных частях зала. Они перешептывались, вполголоса переговаривались или наоборот, смеялись чересчур громко. И все это делалось в надежде привлечь к себе внимание короля.

Дагнарусу и Гарету разрешалось свободно разгуливать по королевской части дворца, и мальчики хвастливо думали, будто знают дворец лучше, чем кто-либо. Они обнаружили несколько тайных переходов и искренне верили, что эти коридоры известны только им. По правде сказать, переходы являлись частью оборонительной системы замка на случай возможного нападения, и все обитатели замка знали об их существовании. Мальчикам же эти узкие ходы и потайные двери требовались для собственных игр в войну и для подсматривания за раздевающимися служанками.

Один из таких переходов представлял собой кратчайший путь с верхних этажей дворца во внутренний двор и дальше к казармам. Там Гарет и нашел Аргота, который держал на поводке собаку принца и почесывал ей за ушами.

Гарет сказал капитану, что принц сегодня прийти не сможет. Аргот кивнул и молча отдал поводок солдату. Тот повел собаку к конюшне и там спустил с поводка. Пес радостно завилял хвостом и помчался вынюхивать крыс.

Гарету нравился Аргот. Капитан не кричал, не был груб и не отпускал скабрезных шуточек, как большинство других солдат. Чин капитана он получил достаточно рано: Арготу было только двадцать восемь лет. Но он был прекрасно обученным воином и опытным командиром. К своим обязанностям Аргот относился серьезно. Он редко улыбался и говорил только тогда, когда ему было что сказать. Капитан не спросил о причине, помешавшей Дагнарусу прийти, но Гарету не терпелось поделиться с ним новостью.

— Его высочество отправился на дневной прием у короля, — выпалил Гарет, гордый тем, что его другу предстояло участвовать в столь важном событии.

— Ну-ну, — проворчал один из солдат, седовласый старый вояка, лицо которого было испещрено шрамами и оттого напоминало покрытое наростами дерево. — Значит, король решил и этого мальчишку превратить в такого же треклятого книгочея и щелкопера, как его старший сынок.

Аргот сурово поглядел на солдата.

— Думай, что говоришь, Барр. В маленьком горшке может быть много воды, и горшок может лопнуть и обрызгать тебя и других.

Гарет по наивности решил, что капитан имеет в виду собачью миску с водой, стоявшую неподалеку, и потому не обратил внимание на его слова.

— Да весь чертов двор знает об этом, — пробормотал солдат, но ему стало не по себе, и он сердито поглядел на мальчика, который никак не мог понять, чем же он обидел ветерана.

— Дагнарус не любит читать книги, — сказал Гарет, думая, что солдат рассердился на принца.

— Не обращай внимания на Барра. У него сегодня плохое настроение, потому что красотка, с которой он провел ночь, плюнула ему прямо в глаз, — сказал Аргот и неожиданно прибавил: — Я сегодня свободен, а моя лошадь застоялась в конюшне. Раз его высочество не смог прийти, не хочешь ли ты, Гарет, поучиться ездить верхом?

Мальчик был удивлен и весьма польщен таким предложением. Через много лет, вспоминая этот случай, он понял, что Аргот тогда просто хотел отвлечь его и заставить забыть о вырвавшихся у Барра словах. Но в девять лет Гарет подумал только, что Аргот необычайно добр. Капитан вывел из конюшни своего могучего боевого коня и набросил ему на спину попону. Подняв Гарета, он усадил его верхом, велев обхватить ногами лошадиные бока. Сам Аргот взял в руки поводья.

Гарет с большим волнением и некоторым страхом смотрел вниз с громадной, как ему казалось, высоты. Робко протянув руку, он потрепал лошадь по серой пятнистой шее. Лошадь привыкла выдерживать вес Аргота в полном боевом облачении, и мальчик казался ей чем-то вроде мухи, жужжащей возле ушей. Лошадь скользнула по Гарету ленивым взглядом, мотнула головой, а потом ткнулась мордой в плечо Аргота, выпрашивая яблоко.