Валерий Иващенко - Золотой Лис. 1-2 часть Страница 21

— Не зевай, Франки, — проворчал сержант, но больше для порядку.

Ибо пожилой и усталый баронский магик, весь покрытый копотью и мелким, притягиваемым его чародейством мусором, встрепенулся — через мост опять полезли конные рейтары маркиза.

Стоявший сзади и чуть осторонь худощавый парнишка еле заметно, зябко передёрнулся. Он уже знал, что сейчас произойдёт…

Над верхним слоем бутовой кладки моста, но под гранитными столбиками булыжного настила мостовой, через равные промежутки в камне ещё строителями были выдолблены ровные желобки, в которые мастера залили по всей длине свинец. Они строго чередовались — левый, правый, и снова левый, и опять правый. Но уже здесь, под стенами форта, свинцовые полоски-отводы, заботливо укутанные пропитанными салом кожами и для защиты от сырости залитые поверх смолой, свивались вместе — отдельно первые и отдельно вторые.

И концы их оказывались выведены сюда, наверх, на защищённую башнями короткую горжу…

Вот Франки потёр и чуть размял ладони, вдохновенно поднял глаза вверх, словно испрашивая то ли разрешения, то ли благословения у испачканной облаками небесной синевы — и меж нешироко разведённых рук с шипением и треском зазмеилась неистовая, ослепительно-синюшная молния. Вот чародей, на чьём лице и припаленной ненароком бородке плясали мертвенные сполохи, резко приложил ладони к свинцовым пластинам. Вжал, словно впечатал в них свою ужасную колдовскую силу.

Парнишка мгновенно поднял глаза туда, на мост. Как и в прошлый раз, неведомое чародейство магика пронеслось свинцовыми путями и теперь жалило в нападающих прямо из-под мостовой. Бились в неистовых судорогах кони, белым огнём вспыхивали ещё в воздухе вповалку летящие с них рейтары. Но даже и умерев, они не прекращали в конвульсиях рвать себя на части… даже оторванная по локоть чья-то дымящая рука, с застрявшей в посиневшей кисти погнутой саблей, судорожно плясала и подпрыгивала до тех пор, пока неведомая сила даже и её не выбросила из пределов моста…

— Фу, а вонища же от этих королевских вояк, — довольный сержант отмахнулся от густого смрада горелого мяса, когда мост по воле чародея снова полностью не очистился, а на почерневшем лице служаки весело блеснули глаза и зубы. — Так, сейчас скорее всего попробуют низами… эй, Риддерик! Притащи на всякий случай ещё арбалетных болтов пару связок!

Парнишка мгновенно подскочил поближе. Хоть ему и исполнилось уже целых тринадцать, а тонкостям воинских забав он поучил бы и многоопытного сержанта, приказ барона не пускал его в самое горнило битвы. А на подхвате, всё ж польза какая — спасибо и за то, что не позволяет то считать себя совсем уж лишним при осаде отцовских укреплений этими королевскими горе-вояками…

— Больших или малых, сержант? — парнишка тут же вопросительно указал рукой на цепочку защищённых зубцами стены арбалетчиков, а затем на башни, где стояли на поворотных платформах два крепостных арбалета, обладавших большей силой и дальностью боя.

— Хм… Больших, Риддерик — малых ты уже притащил, но ведь мы ими ещё не стреляли? — улыбнулся сержант смышлёному баронскому бастарду.

Парнишка понятливо кивнул и тут же с топотом сапог ссыпался по каменной лестнице вниз — в узкий, немного даже похожий на колодец двор форта. Несмотря на тень, здесь оказалось ничуть не прохладнее — рикошетом залетевший сюда малый огненный шар поджёг конюшню. Понятное дело, потушили сразу — уж воды рядом вдоволь — но от обгорелого дерева до сих пор пыхало теплом.

А подошвы уже дробно стучали по винтовой лестнице вниз. В арсенальные подвалы, где справа на третьей полке снизу как раз и лежали большие арбалетные болты. Не скуп барон! Крепки и высоки стены, вдоволь внутри припасов и воинских, и провиантских — а люди все верные, на золото и посулы не позарятся. И пока стоит форт, не видать королевским прихвостням подступов к замку и его самого, как своих ушей!

На бегу парень выхватил из вмурованного в стену железного держака скупо чадящий факел и уже с ним в руке бросился в последние обороты лестницы…

С глухим воем дрогнул весь мир. Заныла, затряслась в ужасе и муке сама земля — а в спину уже вбежавшего в подвалы парнишки словно ударил могучий и беспощадный огненный зверь. И столь велика оказывалась сила его, что тряслись и ходили ходуном массивной кладки каменные стены, словно в лихорадке плясали полки и стеллажи, из стоек сыпалось заботливо смазанное и определённое туда оружие. Вход с лестницы заволокло дымом и лениво клубящейся пылью. Да какой там вход — теперь вместо него предстала мешанина просевших глыб и ощерившихся нелепо белыми изломами дубовых балок.

Постепенно всё стихло. Ни единого звука не проникало сюда, в эту могилу заживо погребённого. Не ожили по углам осмелевшие крысы — уж комендант-сержант такого неподобства во вверенном ему форте ни за что не допускал. Не капала с перекосившегося свода вода, всё ж подвал не доходил до уровня реки.

Тишина. Полная, вязкая и воистину что гробовая тишина. И лишь зябко трепещущее пламя одинокого факела кое-как свидетельствовало — ты ещё жив, Ридд…

Он очнулся от воспоминаний и даже вздрогнул, когда дверь чёрного хода открылась, и в вечерние сумерки оттуда шагнул старенький целитель барона Шарто.

— Держи, — неприязненно буркнул чародей и брезгливо сунул дожидавшмуся его парню замотанное в тряпицу и слабо звякнувшее нечто.

Буркнул и тут же скрылся опять внутри баронского здания. Словно отгородился надёжной дверью от непонятного парня, по чьему заказу пришлось доверху заправить, залить магией две весьма попользованного вида костегрызки. Уж за такое дело нынче можно было запросто и в застенки угодить. Но коль барон негласно дозволить изволил — если потихоньку, да только меж своих, то ладно. Дело житейское…

А Ридд шагал через стремительно засыпавший и затихавший к ночи город и угрюмо вздыхал. Воспоминания навалились с новой силой — хочешь или не хочешь, а иногда лезет в голову такое, что ближе к ночи и поминать-то не стоит… к примеру, как один упрямый и потный от задухи мальчишка едва не остался навсегда в отравленном дыханием и просочившимся дымом арсенальном подвале, полном вязкой темноты и тишины, нарушаемой лишь собственным надсадным дыханием.

И всё же, маменькино наследство тогда выручило, пусть и неожиданным образом. Уж мелкое заклятье подводного дыхания, с помощью которого Ридд немало речного жемчуга натаскал маменьке, людьми знающими и за чародейство-то не считалось. Так, мелочь для повседневного пользования… но вот и сгодилось.

Трое суток он рыл землю и бил камень, грязный и упрямый как крот. Но таки прокопался в соседний, боковой отнорок подвалов. Оскальзываясь в липкой жиже от лопнувших бочек с соленьями, он дальше вырыл себе узкий лисий лаз к колодцу. Совсем уж крепкой оказалась кладка здесь, на века — и на пятые сутки своего заточения он по покрытой жирной копотью колодезной цепи всё же выбрался наверх, к свежему ветру и звёздам.