Глен Кук - Меченосец Страница 21

— Идут! — шепнул Рогала.

Вынырнув из недр памяти, Готфрид глянул за поленницу: люди с оголенными мечами крались к шатру. Ладонь легла на рукоять Добендье.

— Не стоит. — Гном предостерегающе тронул юношу. — Выждем. Они глянут, что никого нет, и к хозяину побегут.

Не найдя добычи, убийцы отошли — организованно, тихо. Войско собиралось выходить на рассвете, лагерь зашевелился, и выследить наемников оказалось непросто. От шатра к шатру, от человека к человеку — один входит, другой выходит, чтоб донести дальше известие о неудаче, или просто спешит по делам?

— А они не дураки, — пробормотал Рогала. — Умеют с толку сбить.

Вдвоем все же управились и кое-что выяснили: след оборвался у жилища Гердеса Мулене.

— Мы с ним еще посчитаемся, — пообещал гном угрюмо. — Только выждем немного. А пока нам с войском двигаться надо.

— Я думал, здесь мы их и оставим.

— Ввязываться в драку не будем, но со стороны посмотрим.

Младшие офицеры заголосили раннюю побудку, и лагерь закопошился растревоженным муравейником.

Гудермут изменился. Дым наконец развеялся, суматошно воспевали что-то птицы. Немногие замеченные вентимильцы бежали к Катишу: миньяк собирал силы у стен.

— Прознал Алер, что объединенное войско двинулось, — подытожил Рогала.

Меченосец и его спутник шли с армией одним курсом, но в нескольких часах езды, уклоняясь от патрулей обеих сторон. Они подскакали только к группке беженцев и из расспросов выяснили, что миньяк поклялся захватить Катиш и разгромить союз за один день. Готфрид поделился с бедняками провиантом.

— Боком ему выйдет такая самоуверенность, — заметил гном, распрощавшись с гудермутцами. — Хвастаешься, так будь добр исполнить. Не выйдет разок-другой, и твое же офицерье тебя скинет.

— Миньяк силен и уверен в себе.

— Само собой, уверен. Но мудрец сперва делает, потом хвалится, чтоб идиотом себя не выставить. Почему Катиш до сих пор не взят? Был бы взят, глядишь, союз бы перепугался и остался сиднем сидеть.

Готфрид решился вернуться к спору об Анье, затеянному, когда он поделился своими подозрениями.

— Тайс, я хочу остановить сестру. Пусть это и будет невольной помощью коалиции, я должен.

Готфрид все время заговаривал то про Анье, то про выгоды, сулимые стезей Меченосца. Рогала отвечал парой слов или вовсе отмалчивался. Теперь он снова впал в угрюмое раздражение и пробурчал:

— Да поступай, как знаешь. Слушать ничего не хочешь, так и мне твоя болтовня надоела.

Готфрид улыбнулся: гномье ворчание так походило на родительское! Мать напомнил. Светлое воспоминание тут же обернулось горечью: мама была по-настоящему близким человеком.

Миньяк заплатит за все!

И союзные патрули, и отряды вентимильцев стали попадаться чаще. Иногда путники проезжали места стычек, а однажды наткнулись на поле небольшой, но яростной битвы, проигранной мальмбергской пехотой.

— Тоала работа, — заметил Готфрид, глядя на вереницу трупов, отмечавшую путь мертвого вождя. — Обычный меч не прорубит такую просеку.

Призрак, угнездившийся на краю рассудка, оживился, учуяв собрата.

Рогала пожал плечами.

— Что интересно, до сих пор ни следа колдовства.

— Может, пока оно и не требовалось? — предположил юноша. — Кажется, здесь мы уже были.

— Да. За тем хребтом лежит равнина. Думаю, там войска и схлестнутся. Лоб в лоб, бескомпромиссно и мощно. В море крови победа достанется упрямейшему. Не будет ни стратегии, ни маневра: во всем совете единственный полководец — граф Кунео, да и тому главенство дали только на словах. Небось связали его по рукам и ногам. Интриганы, тьфу! — Гном фыркнул и возмущенно тряхнул головой. — Если война слишком важное дело, чтоб доверять ее генералам, так неужто управление государствами можно доверить политикам? Ну а пока здесь ни тех ни других, я хочу за тот хребет заглянуть. До Катиша всего с десяток миль.

— Не так уж тут земли разорены.

— Думаю, с холма насмотришься на разруху.

— Рогала, скажи, тут многое изменилось? Я имею в виду, со времен империи?

Гном нахмурился, пожал плечами.

— Отчасти. Запустили все, я б сказал. В лучшие дни, когда правили Близнецы, внутренние провинции были словно парки — ухоженные, ровненькие. Тогда никого не заботили ни войны, ни политика, ни воровство из казны. Жизнь текла гладко, пока не объявился Грелльнер. После того достаточно было глянуть, и становилось ясно, к чему дело идет. Земля начала дичать — так человек себя забывает и коснеет, если не занимается собой.

Удивительно — гном разговорился! И как же его подстрекнуть, чтоб не останавливался? Глядишь, и выболтает что-нибудь важное. С другой стороны, как-то подозрительно: он же обычно и не вздохнет без задней мысли.

Вскарабкались на указанный Рогалой холм, пробравшись сквозь разбросанные тела и пирующее воронье.

— Вот тебе образ всякой войны в подлунном мире, — пробурчал гном. — На этом пригорке сидели вентимильцы, бильгорцы посчитали нужным высоту взять. И взяли. А потративши столько жизней, отправились восвояси.

Тайс порицает кровопролитие? Явно не в себе он сегодня. Ему других жестокостью попрекать, что вороне — галку за черное перо. Чем больше гнома узнаешь, тем он загадочнее. Иногда глянешь ему в глаза, и кажется, будто три, а то и четыре вовсе разных души внутри уживаются. А если одна, то настолько сложная, что смертному понять немыслимо.

У Готфрида аж дыхание перехватило, когда он осмотрелся: к западу разноцветными павлиньими перьями тянулись колонны союзников. Они перекрывали всю равнину, забирались на окрестные холмы. На востоке вентимильская орда казалась огромным черным ледником, неумолимо наползающим на Катиш.

— Сколько же их!

— Я больше видывал, — заметил Рогала отстранение. — Объединенная армия выглядит многочисленнее, зато у вентимильцев один командир.

Между войсками сновали конные патрули.

— Почему никто не начинает битву?

— Уже начали. Пока осторожничают, набираются сил, присматриваются, блефуют. Сеча завтра будет.

Разъезды обеих сторон хитрили, действовали друг другу на нервы, пытались отбить, окружить. Кроме этой возни, ничего существенного не происходило.

— Не лучшее место они выбрали, — оценил диспозицию гном. — Просто шли, пока не повезло упереться в противника, и никому в голову не пришло отойти, поискать лучшего поля. Думаю, колдовство тут решит дело, и преимущество, судя по всему, за миньяком.

Не удивительно ли, Тайс рассуждает так спокойно, будто сражение произошло в седой древности, а кости его участников давно истлели. Ему нет дела до того, что завтра тут прольется кровь, что тысячи умрут — не на словах, на деле.