Вероника Иванова - На полпути к себе Страница 21

Кланяюсь реке, как не кланялся ещё никогда и никому. Искренне признавая поражение.

— Я буду стараться, милая... — уверен, она слышала мои слова.

Плюхаю рыбину на кухонный стол. Здоровущий лосось — не поскупилась водяничка! Надо будет почистить и запечь целиком, но для начала неплохо бы раздеться... С этой мыслью я поднялся по лестнице и распахнул дверь своей комнаты, чтобы...

Оказаться лицом к лицу с долговязой девицей.

Наверное, она стояла у стола, рассматривая мои заметки, но, услышав шаги, медленно и лениво повернулась, качнув своей роскошной косой. Так могла бы двигаться змея... Я мигнул, прогоняя видение извивающейся живой ленты, и нахмурился: на воительнице красовалась моя лучшая рубашка! Лучшая из всего, сшитого старостиной дочкой. Ваш покорный слуга приберегал эту одёжку для особых случаев...

— Ты... Почему... Кто тебе позволил надеть?!... — я, и в самом деле, уязвлён.

— Этот чернявый... Доктор, кажется? — без малейшего оттенка чувств на лице и в голосе пояснила девица. — Ты почти такой же тощий, так что пришлось впору.

Да уж, впору! Но не драться же теперь с ней из-за куска ткани?... Я стащил куртку и зло швырнул на постель. Следом отправился шарф. Воительница проводила взглядом доггеты, нашедшие приют под кроватью, и спросила невпопад:

— Тебя как зовут?

— Какая разница? — я сунул ноги в короткие войлочные сапожки.

— Да так... — она равнодушно пожала плечами. — Из вежливости спрашиваю.

— А тебя?

Девица помолчала, словно раздумывая, достоин ли я быть допущенным к столь сокровенной тайне.

— Мин.

— Мин? Странное имя...

— Ничего странного. А твоё?

— Джерон.

Она склонила голову к плечу, что-то вспоминая.

— Знавала я одного Джерона...

— Да? — оживился я. — И?

— Гад был тот ещё, — закончила свою мысль воительница, равнодушно следя за моей реакцией.

— В чём именно? — уточняю, потакая своему любопытству.

— А ни в чём. Просто — гад. Но ты на него не похож.

Я усмехнулся:

— Не торопись делать выводы. Из Имени рождается Путь.

— Но не каждый, кто с рождения назван храбрецом, по-настоящему смел, — сияющие глаза воткнулись в моё лицо, как клинки.

— В моём случае ничего не изменится, — возвращаю ей колючий взгляд.

— Возможно, — она расслабилась, шагнула к дверям и уже на пороге бросила, не оборачиваясь: — А ты уверен, что твоё Имя можно прочитать только одним-единственным способом?

Я остался стоять на месте, тупо глядя в стенку. Прошло почти три минуты, прежде чем досада нашла выход на волю в череде грубых ругательств. С ума сойти, как же мне везёт на женщин! Одна другой краше и умнее! Если бы ещё научиться выигрывать хотя бы одну партию из десяти...

Втайне ваш покорный слуга надеялся, что на кухне проведёт время за чисткой рыбы, но — в полном одиночестве. Не получилось: едва я успел сбрызнуть водой чешуйчатые бока лосося и взялся за нож, в дверях возникла Мин. Бесстрастная донельзя. Я сделал вид, что не заметил её появления, она сделала вид, что ей всё равно. Впрочем, ей, похоже, и впрямь было наплевать на мои чувства и мысли: девица прошлась по кухне, понюхала свисающие с потолка связки трав, щёлкнула пальцами по кастрюле (с некоторым интересом прослушав раздавшийся заунывный звон), потрогала лезвия валяющихся на столе ножей, плюхнулась на лавку и авторитетно заявила:

— Скучно тут у вас!

— Мы не жалуемся, — возразил я, проводя ножом по серебристой спине рыбины.

Фрррр! Чешуя полетела во все стороны. Как обычно. Не стоило и пытаться действовать аккуратнее — только вывозил себя и мебель. Печально оценив нанесённый ущерб, я решил удвоить скорость и усилия. Странно, но чистка пошла веселее, а серебряные блёстки норовили теперь упасть совсем рядом с полем боя...

Мин смотрела, как я играюсь с ножом. Внимательно смотрела. Я бы даже сказал, что она пыталась увидеть то, чего нет. По крайней мере, ровно мерцающий взгляд девицы следовал за моей рукой с настойчивостью, которой позавидовала бы иная гончая. Признаться, повышенный интерес к моей скромной персоне всегда вгонял меня в ступор и заставлял смущаться, краснеть, спотыкаться и делать массу глупостей, но на сей раз я был слишком зол, чтобы обращать внимание на бесцеремонную наблюдательницу. Тем более, что под руку она ни с советами, ни с замечаниями не лезла...

Шлёп! Лосось с моей помощью перевернулся на другой бок, и работа пошла дальше. Минута, другая — и рыба окончательно избавилась от своей кольчуги. А заодно — и от внутренностей. Я плеснул в тазик воды и погрузил туда свежевычищенную тушку. Получится замечательный ужин! Правда, вместо двух едоков за столом будут четыре, но, думаю, на всех хватит. Так, сколько времени займёт готовка? Пожалуй, не меньше часа — уж больно толстая рыбина. Можно будет малость побездельничать.

Я почувствовал, что немного устал, когда стряхнул с пальцев комья налипшей чешуи, вымыл руки и ополоснул нож. Несколько минут медитативного бдения над источающей свежий аромат рыбой привели меня в умиротворённое состояние, вновь отодвинув завесу обиды, через которую мне так нравится смотреть на окружающий мир. Наверное, именно поэтому я и обратил внимание на презрительное «С-с-с-с!...», раздавшееся со стороны Мин, когда нож опустился в воду. Я ещё хотел спросить, не имеет ли она что-то против мытья посуды, но чудное видение, представшее перед нашими очами, заставило отложить любые вопросы «на потом».

Гизариус (а этим видением был именно гостеприимный доктор) сиял. Нет, даже не так: он светился изнутри, как будто в его венах вместо крови тёк солнечный свет. Никогда не видел, чтобы человек выглядел настолько довольным. Интересно, почему? Может быть... А, чего гадать — спрошу:

— Вам было явлено чудо, дядя Гиззи?

— А? — он перевёл взгляд на меня, но вряд ли увидел лицо вашего покорного слуги: тёмные глаза источали неземное блаженство.

— Вы сами на себя не похожи. Что-то произошло?

— Да, произошло! — нет, он то ли пьян, то ли злоупотребил собственными травками.

— И что же? Поведайте нам, недостойным, сделайте милость!

Доктор, наконец-то, высунул голову из панциря наслаждения:

— Неужели сам не понимаешь? Ты же... У меня дома... Настоящая эльфийка!

— А бывают ненастоящие? — невинно спросил я. Гизариус оставил мою иронию без внимания.

— Эльфийка... да ещё и...

— Беременная. Знаю. И поэтому Вы ведёте себя, как кот, нализавшийся сметаны?

— Какой ты грубый! — отметил доктор. Привычно, но без всегдашнего укора. Да, видно, мои жалкие потуги привлечь внимание меркнут перед той, что совсем недавно не надеялась на спасение... Обидно, фрэлл подери!