О`Санчес - Ремесло государя Страница 21

– … блюстители рыцарского слова своего, да не посрамят они вовеки доверия людского малейшей ложью, и да не усомнятся никогда в слове собрата своего…

Слова звучали ясно и громко, они были слышны во всех уголках огромного храма, каждый из присутствующих слышал их десятки и сотни раз, а то и знал наизусть, но слушали все, и слушали, затаив дыхание. Один только рыцарь-чтец имел право определять – что именно читать, и сколько времени, но люди опытные и знающие, те, кому выпала честь и обязанность готовить церемонию, хорошо знали, что можно ждать от принца Камаззи: прочтет внушительно и обильно, однако в меру, не утомляя государя, старшего брата своего.

– … да не примут они званий и титулов, наград и поощрений от иноземных государей, а только от отечества своего…

Керси почувствовал, что и под затылком, в ложбинке над самой шеей теплое липкое, но это не пот, а капли крови от острых иголок венчального бурлета. Главное, что на лбу хорошо видно и бровь намокла. Да, все идет именно так, как надо, даже в самых мелочах! Ах, если бы только его могли видеть родители, друзья… Но им – тем же обычаем рыцарским – не положено видеть сие. У того же Лина, князя Докари Та Микол, когда он в рыцари венчался, ни мать, ни отец, ни невеста не смогли присутствовать в храме – нельзя! Его светлость маркиз Короны мог бы – но у него как раз война, он в походе. Кому-нибудь, из находящихся в храме, в обузу, небось, терпеть долгие напутствия из свитка, а Керси – вечно бы так стоял и слушал, и чтобы эта церемония никогда не заканчивалась. Или, хотя бы, пусть подольше бы его высочество читал.

– … и да повинуются они старшим над собою, и полководцам, над ними поставленным; да живут они в братском мире с себе равными, и гордость, и сила их да не возобладает над справедливостью.

Чиноги Камазза медленно и торжественно закрыл свиток, с прямым станом передал его отцу Тоготу и поклонился всем нижайшим общим поклоном.

Теперь все взгляды были направлены на государя. Тот поднялся с малого трона и ни кряхтением, ни единой черточкой морщинистого лица не выказал болей и болезней своих. Голос его был раскатист и свеж, как и в прежние далекие годы.

– Во славу нашей общей Матери Земли, во славу покровителя рыцарского, Бога Войны Ларро, венчаю тебя рыцарем! Будь верен Богам и Отечеству! Будь верен государю своему и жене своей! Будь скор в сече и возмездии, но паче того – в справедливости! Уважай закон, люби Империю. Чти женщин, ибо они – матери наши, и жены наши, и сестры наши, и дочери наши, ибо мужская честь нисходит к нам от богов и женщин. И да не ведома тебе будет жалость к врагам, но да наполнит твое сердце милосердие к раскаявшимся и покорившимся.

Керси поглядел в глаза императору и звонко произнес, из последних сил не пуская на лицо блаженную улыбку:

– Обещаю и клянусь!

Император медленно, словно нехотя, потянул из-за спины меч и вдруг – ууохх! – блеск стали располосовал пространство над его головой. Если бы не сугубая торжественность происходящего – зрители разразились бы смехом и неистовыми рукоплесканиями: здесь все были воины, все понимали толк в обращении с оружием – выхват и выпад были безупречны! Двуручный меч – одной рукою! Все еще силен Его Величество!

Трижды плашмя опустил император медленный меч свой: на левое плечо рыцаря, на правое плечо и на рыцарский венец. После этого Керси, повинуясь знаку, встал с колен и принял от Его Величества троекратное лобызание, в лоб и в щеки.

– Ступай же рыцарь, к собратьям своим, ибо они уже ждут тебя, для совместных славных дел, для служения трону и отечеству, ну и для пирушек, конечно же! Я бы и сам сейчас с вами гульнул, но, увы…

Церемония считалась завершенной с последним лобзанием рыцарского лба, орошенного кровью из под венца, поэтому, в ответ на сожаления Его Величества, все свидетели церемонии, до самого последнего храмового служки, восхищенно взвыли и застучали мечами о ножны:

– Просим! Ваше Величество! С нами! По-рыцарски! Просим!!!

Император стоял, руки в боки, ухмылялся, и не спеша, лицо за лицом, взгляд за взглядом, изучал буйное рыцарство свое… Поднял кулак и поймал в него мертвую тишину.

– Нет, братцы. Все решено. Кабы мог – поучаствовал бы. Но – никак мне, дела ждут. Вы уж там за меня постарайтесь, поднимите кубок, другой…

Рыцари взревели так, словно бы криком своим вознамерились обрушить своды старинного храма.

– Да здравствует император, – кричали они в одно сердце, в один голос, и громче всех – Керси.

Просторнейший из своих домов предоставил под это празднество принц Токугари, он же выделил изрядную сумму на еду, напитки, фейерверки, наём слуг и поваров, ибо собственных средств, включая все шестьдесят с хвостиком червонцев, новоиспеченному рыцарю, конечно же не хватило бы, чтобы оплатить все это изобилие и буйство. Но именно его Высочество настоял на пышности и размахе, поэтому и принял на себя большую часть расходов. Потратились, конечно, и родители Керси, которые теперь с нетерпением будут ждать его в гости, а Его Величество заплатил за великолепного коня. И пусть он был не вороной, как мечталось Керси, а караковой масти, но стоило лишь Керси подойти к нему, положить руку на круп, ощутить, как дрогнули мышцы коня под шелковистой кожей, услышать осторожное пофыркивание, встретиться взглядом с этим благородным животным… «Бедная Мунька, – подумал со стыдом Керси, – твой прежний владелец не только проиграл тебя, но и, можно сказать, предал… Единственное оправдание – не долго-то я и владел… Пусть тебе будет хорошо у новых хозяев, пусть ты поскорее привыкнешь к ним и забудешь меня…»

– А тебя я назову Север и никогда никому не продам и не проиграю!

Глава 4

– Счастливый ты, Санги, не берет тебя время!

– Это меня-то оно не берет?.. – Рыцарь ухватил в горсть длинную прядь седых волос и скосил на нее глаза.

То был вельможа Санги Бо, благороднейший дворянин и прославленный воитель, тот самый, которому Его Величество император лично послал приглашение на просмотр звериных боев, а после представления удостоил аудиенции один на один. В данный миг он также находился в одном из дворцовых кабинетов, но принимал его уже не государь император, а один из первейших его слуг и помощников, глава имперского сыска, рыцарь, с некоторых пор и герцог, сударь Когори Тумару. Санги Бо чуть ли ни с отвращением отбросил прядь волос обратно за ухо и продолжил возражения.

– Еще как берет! Веришь ли, я не то что серенады там, или иные какие чувства в альковах большого света, я уже с полгода как ключницу свою, Мотону, на ложе не звал, за вымя не брал! И нисколько от этого не страдаю, вот беда. А ты говоришь…