Брэнт Йенсен - Вендия 1. Город у священной реки Страница 21

— Три, — чуть помедлив, поправил киммерийца Сабир. — Просто о последней встрече с горцами болтать не принято. Два наших десятка кезанкийцы заманили в ущелье и насмерть забили камнями. До возвращения в Аграпур оставалось два дня, и тысяцкий, чтобы лишние дни не торчать в горах, приказал придерживаться версии обвала, о которой говорили местные.

— Любопытно, — проговорил Конан.

Становилось понятно, почему Масул взял Сабира в свой десяток. Даже одно пребывание в горах Кезанкии многого стоило. Внешне доброжелательные горцы в самый неожиданный момент могли извлечь из-за пазухи кривые ножи и зарезать чересчур беспечного солдата. Тело скидывали с обрыва и говорили, что произошел несчастный случай. От такого гостеприимства воинов гибло во много раз больше, чем в открытых столкновениях. Конан своими глазами видел, как менялись люди, побывавшие в Кезанкийских горах.

— Тебя как зовут? — спросил северянин у солдата, стоявшего по левую руку от Сабира.

— Хамар.

Этот воин вызывал у киммерийца наибольшие опасения. В отличие от своих товарищей, Хамар богатырским телосложением не отличался. Среднего роста, очень худой. Руки его на вид тоже не были особенно сильными, мышцы едва просматривались. Но держался солдат уверенно. В темных глубоко посаженных глазах было заметно легкое ехидство, через призму которого Хамар воспринимал реальность. Он понимал, какую реакцию должен был вызвать его вид у сотника, и теперь ждал продолжения.

Конан, хоть убей, не помнил, как Хамар обращался с саблей. Как-то это ускользнуло от его внимания.

— В каких кампаниях участвовал? — задал обязательный вопрос киммериец.

— Весь мой опыт сводится к патрулированию столичных улиц.

Парень явно напрашивался.

Ну, что ж, можно было устроить небольшую разминку.

— С саблей обращаться умеешь? — спросил Конан, обнажая оружие.

— Лучше, чем с девицами, — ответил Хамар. — А их после ночи со мной еле ноги держат.

Конан кивнул на ножны туранца, разрешая тому достать саблю. Хамар довольно улыбнулся и извлек клинок.

— Расступитесь, — приказал оставшимся солдатам Масул.

Они отошли к десятнику, освобождая место для предстоящей схватки. Все, за исключением Сабира, выглядели чрезвычайно довольными. Похоже, они ожидали, что их товарищ если не побьет гиганта-северянина, то окажет ему достойное сопротивление.

Конан и Хамар разошлись на три шага.

— Начали, — сказал киммериец и занял оборонительную позицию.

Туранец показал, что будет атаковать сверху справа. Киммериец ему не поверил и едва за это не поплатился. Финта не было. В последний момент Конан успел заблокировать удар, который оказался ко всему прочему более сильным, чем этого можно было ожидать от Хамара. Туранец инициативу противнику отдавать не собирался и еще дважды пытался достать Конана. Действовал он очень быстро, сабля казалась продолжением руки туранца. Хамар стал со своим оружием единым целым, и оно без промедления исполняло приказы его сознания. Солдату Масула удалось в первые мгновения боя настолько ошеломить Конана, что киммериец, справившись с тремя первыми ударами, выкинул из головы все мысли о контратаке и приготовился дальше держать оборону. Решение, как выяснилось, было правильным. Туранец, успевший почувствовать своего соперника, включил обманные движения. Конану приходилось несладко. Он держался лишь благодаря своей реакции. Более медленный боец на его место уже вынужден был бы признать свое поражение и сложить оружие.

По Хамару было видно, что он получает от схватки настоящее удовольствие. На губах его плясала широкая улыбка. Казалось, еще немного, и он рассмеется в голос. И погубило его именно то, что он позволил себе увлечься красотой боя и стал затевать все более замысловатые финты. Конан действовал спокойно, совершая минимум движений саблей. Он ждал, когда туранец начнет выдыхаться. Но шанс закончить схватку представился ему раньше. Хамар проводил одно обманное движение за другим, готовясь ужалить в самый неожиданный момент, и не заметил, что слишком близко подошел к киммерийцу. А вот Конан обратил на это внимание. Он атаковал первым, направляя удар слева сверху. Туранец заблокировал его клинок и приготовился бить в оставленную неприкрытой ногу киммерийца, даже слегка развернул саблю, чтобы не поранить сотника. Но все эти предосторожности оказались лишними. Левый кулак киммерийца влетел Хамару в висок, и туранец рухнул на землю.

Раздались аплодисменты.

Киммериец улыбнулся солдатам и помог Хамару подняться с земли.

— Хороший бой, — сказал Конан.

— Отличный, — согласился туранец. Он слегка морщился от боли, но всё равно выглядел довольным.

— Иди в тень, — велел ему Конан. — Отдохни. Я пока познакомлюсь с остальными. Если здесь все такие же бойцы, я за свою шкуру спокоен.

Глава 9.

На следующий день после казни. Сады повелителя.

— До последнего времени был уверен, — сказал Конан. — Но при желании он мог обставить дело так, чтобы попасть в мою сотню. Это имеет большое значение для вашей версии? Я могу поговорить с десятником, под командой которого ходил Хамар. Он сможет точно ответить на ваш вопрос.

— Да, мне хотелось бы знать все подробности, — ответил Сатти, — даже те, которые на первый взгляд могут показаться незначительными. У меня есть стойкое ощущение, что мы видим лишь часть мозаики событий, которую складывает кто-то другой. И убийства браминов и их семей – это всего лишь маленький кусочек цветного стекла. Отсюда и их кажущаяся бессмысленность, они обретут значение лишь вкупе с другими фактами, на которые пока никто не обращает внимания.

— Вы забегаете вперед, — киммериец остановил готового продолжить свой монолог Сатти. — Для начала объясните мне, что вы подразумеваете под разделением личности и как оно было осуществлено.

— Я же говорил, что у меня голова просто переполнена всевозможными гипотезами. Стремлюсь поскорее ими поделиться и забываю, что вы не в курсе основ. Но ничего, постараюсь в дальнейшем за собой следить. Если будет что-то неясно, прошу вас, останавливайте меня и требуйте объяснений.

— Договорились.

— Воздействие, которое применили к вашему солдату, Конан, отнюдь не ново. Просто оно является специфическим и практически неизвестно в землях, лежащих на закат от Вендии, поэтому никто из туранцев ничего и не заподозрил. Даже Телида, весьма глубоко продвинувшаяся в изучении культуры нашей страны, не смогла увидеть очевидного. В какой-то момент вместо одного Хамара их стало двое. Первый – абсолютно нормальный, избавившийся от прежних страхов и от воспоминаний, с ними связанных. Вторая личность – прямая противоположность первой. Здесь доминирующими были те ощущения, что ваш солдат испытывал в самые жуткие моменты той охоты, которая за ним велась. Этот Хамар жаждал лишь одного – поскорее разделаться с собственным ужасом, и не важно, какими средствами.