Picaro - Последний поход Морица фон Вернера Страница 21

Опасаясь расправы, Мориц наспех сочинил путанную и малоправдоподобную историю Последнего похода. Он рассказал ее шкиперу, потом остальным морякам. К его удивлению, им не только поверили, но и прониклись большим почтением. "Святой Младенец" шел в Гар с заходом в порт Вольного города Дамбурга, где их передали таможенной страже. Возвращаться к истине было поздно — чревато карантином, следствием, тюрьмой и, посовещавшись, стрелки решили придерживаться придуманной истории. Дороги назад не было.

Поднявшись, фон Вернер побрел к лагерю. Дышалось по-прежнему тяжело, а в груди поселилась тупая боль. В воспаленном мозгу мысли бились, словно муха, попавшая в паутину. Нужно было срочно решать, что делать дальше, как поступить с обезумевшей Алиной. Впрочем, выходов было только два: вызвать на дуэль Шруна, или забыть обо всем.

Мориц представил, как рассекает палашом пополам голову казначея… Глупости! Никогда Михель не решится на поединок, а просто заколоть наглеца — обыкновенное убийство. За это полагается тюрьма и мессир будет первым, кто постарается отправить туда свихнувшегося сержанта. Да не в сопляке дело, он никогда не поверит, что Алина предпочла ему какого-то сына менялы. У него на губах еще молоко не обсохло. Мориц зло захохотал, но тут же застонал от ярости.

Наверное, почему-то обидевшись, вздорная девчонка решила посмеяться над ним, а казначей подвернулся под руку. Чтобы больнее, сильнее задеть и унизить. Нужно выждать несколько дней, попытаться с ней объясниться. Один на один, без Труди и прочих свидетелей.

Войдя в лагерь, кивнув стоявшему на часах Гансу, фон Вернер увидел, что баронесса еще не вернулась. Он рассеянно глянул на готовившуюся в котелке похлебку, но снять пробу отказался. Потребовал водки у куховарившего Курта. Тот принес из повозки флягу, налил сержанту и, воспользовавшись случаем, себе. Не задумываясь, Мориц опрокинул содержимое кружки в глотку. С удовольствием ощутил, как выпивка огненной струйкой стекла в брюхо, а потом ударила в голову.

Курт протянул ему кусок хлеба и половинку сырой луковицы:

— Заешь.

Сопровождаемый двумя телохранителями мессира фон Вернер вошел в палатку. Поклонившись и поприветствовав нанимателя, стал навытяжку, ожидая дальнейших распоряжений. Отступив на шаг, по бокам от него, словно две башни, возвышались слуги Хлонге. Казалось, они чего-то ждут. Краем глаза, стрелок заметил, что на физиономиях здоровяков застыло напряженное выражение. На мгновение Морицу почудилось, что за его спиной замерли в ожидании команды "фас" два огромных пса. Он с тревогой и непониманием посмотрел на единственного человека, который мог отдать такую команду — мессира.

Опираясь правой рукой о крышку походного столика, Хлонге стоял в противоположном конце палатки. В нарочито расслабленной позе, приторной улыбке, последовавшей в ответ на приветствие, фон Вернер уловил какой-то подвох. Прежде чем хозяин заговорил, наемник заметил на столе рядом с его кистью обнаженный кинжал. Тонкие пальцы мессира, как бы рассеянно, поглаживали перевитую стальной проволокой рукоятку.

— Сержант, я вас вызвал, — начал Хлонге, — вот по какому делу… Когда вы последний раз видели нашего казначея?

Подумав, Мориц ответил, что видел мальчишку позавчера, перед тем, как отправиться в Хошбург. Потом он провел в сонном городке целые сутки, вызвав своими расспросами немалое любопытство у тамошних бюргеров. Как и следовало ожидать, Клауса Нимера никто не видел. В лагерь фон Вернер вернулся к полуночи и сразу лег спать.

— Ну предположим, — холодно глядя на сержанта, Хлонге поджал и без того тонкие губы, от чего рот стал походить на свежий шрам. — А нашу дорогую госпожу баронессу? Когда вы последний раз говорили с ней?

— Дня четыре назад, — мрачно ответил Мориц.

После встречи на пляже ему так и не удалось выяснить отношения с Алиной. Девушка избегала его, почти не выходила из палатки, а у входа постоянно кокетничала служанка с кем-нибудь из ухажеров. Причем, когда баронесса разорвала отношения с молодым человеком, Труди перестала встречаться с его товарищами. Но в скандал такой поворот событий вылиться не успел: несколько дней наемники буквально не слазили с седел. Местность была густо населена и, вымотавшись за день, стрелки предпочитали отсыпаться.

— Дело в том, дорогой фон Вернер, — сверлил взглядом мессир, — что сегодня ночью, а может быть утром, из лагеря исчезли ваша протеже баронесса фон Раер, ее служанка и наш казначей, вверенный моей опеке Михель Шрун. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Повозка Алины стоит на месте, — промямлил огорошенный новостью Мориц, — ее палатка…

— В том-то и дело, сержант, — в голосе Хлонге прорвалось раздражение, — что багаж баронессы и вещи Михеля лежат на своих местах. Нет только трех сменных лошадей и маленького пустячка. Сундучка с деньгами. Почти тысяча гольдгульденов лежала в чертовом ящике! — неожиданно мессир грохнул кулаком по столу. — Я одолжил их у отца Шруна, а теперь его сыночек… — сделав над собой усилие, Хлонге замолчал.

— А как же часовой? — растерянно спросил стрелок. — Ночью дежурил… э-э-э… Курт. Я сам его поставил. Нужно позвать старика, — фон Вернер оглянулся на полог палатки.

— Я уже допросил его, — зло сказал Хлонге. — Старый пьянчужка врет, что ночью все было спокойно, но от него так несло перегаром… Якобы он никого не видел, скорее всего, просто напился и заснул.

— Что же теперь делать? — упавшим голосом спросил Мориц.

— Искать беглецов, сержант, — сухо ответил мессир. — Из-за вашей глупости и разгильдяйства я потерял огромную сумму, которую одолжил для проведения… Ну кто вас просил, — перестав сдерживаться, заорал Хлонге, — кто вас просил тащить за собой эту чертову суку?! Вы хоть понимаете, что наделали?

— Я не совсем понимаю, при чем здесь госпожа баронесса? — с трудом удерживаясь от грубости, ответил Мориц. — Насколько я понял, деньги были в распоряжении господина казначея…

— Замолчите, сержант, — обычно бледное лицо мессира побагровело от ярости, пошло желваками. — Не считайте меня слепым и глухим! Я видел, какими глазами вы смотрели на шлюху…

— Я попрошу вас! — вздернув подбородок, фон Вернер положил руку на рукоять палаша, но в тоже мгновение телохранители схватили его. Не успев ничего сообразить, он очутился на коленях с вывернутыми назад руками. От пронзительной боли в локтях и кистях на лбу выступил холодный пот. Не сдержавшись, Мориц застонал.

— Слушай ты… наивный мальчишка, — мессир подошел к наемнику. — Мне безразлично, что ты вообразил насчет этой шлюхи! Да, именно шлюхи! Такой же, как и ее служанка, которая, как оказалось, успела переспать со всеми моими людьми, — переведя дыхание, Хлонге взял себя в руки и продолжил более спокойным тоном: