Ольга Зима - О чем поет вереск (СИ) Страница 22

— Одежда, послушная взгляду, чудесна, — уклончиво вымолвила женщина. — Лишила бы работы кучу рабынь…

— Этайн! — разозлился Мидир.

— Хорошо, мое сердце, — вздохнула она. — Не успела я выйти, как встретила твоего брата. Принца Мэллина! Он спросил, обратила бы я на него внимание, если бы встретила раньше, чем тебя. Я сказала — ты красив, Мэллин. Как и Джаред, и Алан, и Кроук. Каждый по-своему. Но люблю я мужа. А он ответил, что я не знаю, кого люблю. И если хочу узнать тебя настоящего, который может отрубить голову своему же волку, испугавшемуся виверн… то достаточно взглянуть с галереи во двор. И чтобы я поторопилась, пока часы не пробили десять.

— Мне кажется, это я не знаю брата, — прищурился Мидир, но Этайн замотала головой:

— Я очень рада, что успела вовремя. Мое сердце, ты не хотел убивать этого мальчика!

— Я много чего не хочу, Этайн! Но должен.

— Но… ты ведь помиловал его? Не просто отложил казнь?

— Назови мне хоть одну из причин для моей милости.

— Хотя бы в честь того, что мы теперь муж и жена!

— Это достойный повод. Как я мог забыть! Но ты… — ухмыльнулся Мидир, — ты заплатишь за это.

— Я согласна, мой король.

— Твоя покорность столь обманчива! Ты не знаешь, на что соглашаешься, моя королева!

— Уверена, ты придумаешь!..

Этайн шла по дорожкам сада, и розы поворачивали ей вслед бутоны.

— А почему так тихо? — вымолвила она. — Замок словно вымер.

— Потому что сегодня Охота.

— Это то, о чем я подумала?

— Дикая Охота.

Этайн охнула, опустила глаза. Мидир огладил ее подбородок, повернул к себе ее лицо.

— Не волнуйся, моя красавица.

— Я знаю, вы просто так никого не преследуете, но…

— Ши выходят в Верхний мир лишь с сильными бурями. В самую длинную ночь или во время Самхейна. Сегодняшний гон — лишь забава для той части нашей души, что всецело принадлежит волку.

— Но ты, как же ты?

— Я пропущу. Вызов мне не бросали уже очень и очень давно.

— Только не говори, что в твоих когтях самый большой трофей! — Этайн ухватила его ладони и скрестила на своей талии.

— Именно об этом я подумал, — втянув сладкий аромат волос, прошептал Мидир. — Хочешь посмотреть на волков?

Этайн кивнула. Слитный радостный зов томил давно, а Мидир все тянул с разрешением.

Миновав парк, они поднялись по крутым лесенкам на высокую стену, ограждающую замок. Мидир развернул Этайн к холмам, на самом высоком из которых замерли волки. Черные, серые, рыжие. Мидир хотел ответить мысленно, а потом поднял голову, и долгий переливчатый вой огласил Благие Земли.

Звери развернулись и побежали в еловый лес. Мидир с некоторым вызовом обернулся к Этайн, но в ее глазах увидел лишь восхищение.

— А есть ли в Нижнем люди?!

— Есть.

— И где они?

— Прямо передо мной, — усмехнулся Мидир, Этайн рассмеялась…

Цветочная беседка, обвитая шиповником, да еще под магической защитой, показалась Мидиру самым прекрасным местом в этом мире. И он увлек туда Этайн.

Она, дойдя до центра, повернулась к нему, осмотрела серьезно, немного склонив голову к плечу. Затем осторожно дотронулась ладонями до его груди:

— Скажи мне, почему?.. Почему дарить смерть должен именно ты?!

— Так было всегда.

— Так должно, да. Но если бы ты захотел, то мог бы поручить другому. Так скажи, почему?

— Разве я вправе возлагать эту ношу на кого-то еще? — пожал плечами Мидир, и Этайн, просияв, опустилась подле него на колени…

— …Тебе понравилось? — выплыл голос Этайн из гулкого розового марева.

— Ты еще спрашиваешь? Разве не видишь сама? — рассмеялся Мидир. В голове шумело, а сладкая истома все не отпускала тело. — Еще немного, и я улечу безо всякой магии.

Подумал лениво, усаживаясь на скамейку, что кроме ковра и пары подушек, тут нужно сообразить что-то еще. Для следующего раза.

— Вижу. Но хочу услышать, — промурлыкала Этайн, вытирая губы нижней юбкой.

— Я тоже хочу… еще, — усмехнулся Мидир. — Но немного позже. А пока хочу услышать, почему ты спросила.

— Потому что теперь я умею.

— А когда не умела?

— Тогда. В первый раз… — Этайн присела рядом, прижалась спиной. — С тобой.

— Расскажи, — выдохнул Мидир, не зная, хочет ли слушать ее.

— Год назад. Король заказал вино и цветок… Даже я знаю, что это означает! Девушка ушла неохотно, пришлось дать ей пару монет. Дальше ты знаешь.

— Мне хочется знать, как это было для тебя, — прошептал Мидир. — Зачем ты пошла к королю галатов?

— Хотела пожаловаться, — Этайн, склонив голову, перебирала его пальцы своими. — Он не любит, когда принуждают женщин. А от друидов я тогда сбежала чудом…

— Говори, Этайн, — приказал Мидир.

— Я зашла с цветком и кувшином вина, а там был ты. Прекрасный король Нижнего мира. Всегда мрачен и всегда одинок. Тот, кому достаточно одной улыбки — и покорится любая. От взгляда которого подгибаются колени и краснеют щеки! Он почти всегда, — улыбнулась Этайн, — как и наш король, просил цветок на ночь.

— Как удачно пропал Эохайд, — проворчал Мидир. Договорил уже довольно: — И какой мне дивный достался цветок. Вереск!

— Эохайд… уехал, кажется? Ты сделал ровно три шага ко мне, нахмурился, и я чуть не сбежала!

— Я не знал. Я напугал тебя? Скажи мне!

— Я так волновалась, что боялась упасть. И обрадовалась, когда ты подхватил меня. Ты спросил, зачем пришла? Видно, я не очень походила на девушку на одну ночь! И сказала: пришла к тебе, чтобы порадовать гостя и друга короля. Ведь это Лугнасад! Я ждала… не знаю, чего я ждала. Грубости, боли. Еле сдерживала дрожь. Боялась показать, что… кому охота связываться с невинностью? Ты рассердился тогда, верно? Сказал…

— «Раз ты девушка для развлечений...» — повторил Мидир слова Эохайда.

И оскалился от злости. Не понять сразу, кто такая Этайн?

— То должна выполнять твои требования. Ты очень нежно раздел меня, опустил на колени, притянул голову… Потом поднял, поцеловал и сказал, что покажешь, как надо ласкать. И я поняла, что ласкала твое естество неумело. Хоть и старалась.

Этайн замолчала.

— Продолжай, — шепнул Мидир, хотя слушать ее было мучительно. Но если она помнит его…

— Коснулся цветком вереска.

Мидир следом за ее словами провел рукой по животу.

— Уложил на постель. Я лишь на миг воспротивилась, а…

— А что я сказал?.. — поддразнил Мидир и подсадил Этайн еще ближе к себе, провел ладонью по губам, еле сдержав себя от желания накрыть их.

Окинул взглядом небо, пытаясь успокоить бешеный стук сердца.

Рваные облака рыскали, как стаи голодных волков. Мягкая трава парка серебрилась и волновалась от ветра. Свет и тень по очереди набегали на беседку, и так же быстро менялось настроение волчьего короля. Ему то хотелось услышать продолжение, то — заставить Этайн замолчать и прекратить уже эту пусть сладостную, но пытку.

Этайн начала поворачиваться, он не дал, удержал ее за плечи. Коснулся губами шеи, и она продолжила жарким шепотом:

— Ты сказал «неволить не буду, если не люб».

— А ты-ы-ы… — прикусил мочку ушка чуть сильнее, чем следовало, и запустил руку под юбку. — Что ты ответила?

— Люб, еще как! — рассмеялась Этайн на его укус. — Мой волк! Ты был ласков… Потом… казалось, я умерла, так было странно и хорошо. А ты меня и не касался толком. Потом сразу боль, резкая, но…

— Говори… — прохрипел Мидир, сжигаемый ревностью. Словно сам снимал с себя кожу!

— Но желанная, — откинула Этайн голову на его плечо. — Я не знала, как это будет в первый раз. И как по-разному можно любить… У нас с тобой всегда так хорошо? Для тебя тоже?

Дождалась его «да, моя красавица», и вымолвила:

— Утром крики: «Этайн, наша госпожа, пропала!». И ты понял, кто я. Нахмурился. Ухватил за руку, думала, сломаешь. Спросил…

— Что? — Мидир лизнул затылок, потеребил грудь через серый тонкий шелк.

— Зачем?.. Зачем все это такой девушке, как я? Ради забавы? Чтобы познать любовь короля ши? И я… — Этайн все громче ахала от его касаний. — Я все рассказала тебе.

— Что именно? — еле сдерживая себя, выговорил Мидир.

— Что очень сильно и очень давно люблю тебя, — Этайн обернулась к нему…

Неважно, что было раньше. Сейчас, здесь, Этайн — его, Мидира. Его женщина. И, как оказалось, его королева.

Одежда путалась и мешалась, пока Мидир не сбросил ее вовсе. Рванул Этайн, и она охнула от его торопливости. Ухватилась за перекрещенные рейки над его головой. Он должен был, но не мог разжать пальцы, сжимающие ее бедра. Словно и впрямь наказывал за измену — любовника обманутый муж убивал, а жену любил так, чтобы неделю встать не могла, не только подумать о другом.

Мидир, удерживая Этайн на весу, яростно приподнимал и опускал ее на себя. Ловил губами твердые темные соски… Пока безумная смесь злости, вины и ревности не погасилась наслаждением.