Эрика Йохансен - Королева Тирлинга (ЛП) Страница 22

― Почему? Вы когда-то были стражником моего дяди?

― Нет.

Она ждала продолжения, но он лежал, не произнося ни слова. Почему-то Келси была уверена, что его глаза крепко закрыты, даже под повязкой, как у человека под строгим допросом. Она сильно прикусила щёку, пытаясь сохранить самообладание.

― Не понимаю, как я смогу принимать разумные решения, до конца всего не зная.

― К чему гоняться за прошлым, Леди? Ваше будущее в ваших собственных руках.

― Будущее из кукол и платьев?

― Я спровоцировал вас на ответный удар. И Вы его сделали.

― А что если я прикажу вам рассказать?

― Приказывайте, сколько вам угодно, Леди. Посмотрим, насколько вас хватит.

Задумавшись на секунду, Келси решила этого не делать. В случае с Булавой такая тактика не подойдёт; хотя она и могла приказать, он всё равно поступит по своему усмотрению. Понаблюдав какое-то время, как он беспокойно вертится в своих путах, Келси почувствовала, как её раздражение полностью уступило состраданию. Они весьма сильно скрутили его, ему едва хватало места, чтобы вытянуться.

― Как ваша голова?

― В порядке. Тот ублюдок ударил меня как надо и куда надо. Мастерский удар.

― Они вас голодом не морят?

― Нет.

― Кэрролл говорил мне, что именно вы вывезли меня тайком из Крепости, когда я была младенцем.

― Так и было.

― Вы всегда были стражником Королевы?

― С пятнадцати лет.

― Вы когда-либо жалели о том, что выбрали такую жизнь?

― Ни разу.

Булава пошевелился снова, напрягая и затем расслабляя ноги, и Келси с изумлением увидела, как он высвободил одну стопу из захвата верёвок.

― Как вы это сделали?

― Любой так может, если утруждает себя практикой, Леди. ― Он согнул стопу, разминая её. ― Через час я смогу высвободить и руку.

Девушка пристально посмотрела на него и неловко встала на ноги.

― Лазарь, у вас есть семья?

― Нет, Леди.

― Тогда я бы хотела, чтобы вы стали капитаном моей стражи. Подумайте об этом, пока будете пытаться освободиться.

И, прежде чем он смог ответить, она вышла из палатки.

Солнце начинало садиться, оставляя за собой на горизонте тёмные очертания облаков с оранжевым отсветом. Оглядев лагерь, Келси увидела Ловкача, прислонившегося к дереву и смотревшего на неё ровным задумчивым взглядом. Когда девушка встретилась с ним глазами, он улыбнулся мрачной холодной улыбкой, заставившей её вздрогнуть.

Не только вор, но и убийца. Келси почувствовала, что за привлекательным человеком скрывается другой, страшный человек с жизнью чёрной, как вода в покрытом льдом озере. Убийца, лишивший жизни многих и многих.

Эта мысль должна была до ужаса напугать её. Долгое мгновение девушка ждала, но вместо этого пришло шокирующее понимание: её эта мысль абсолютно не волновала.

У

жин оказался неожиданно щедрым. Мясо, запах которого Келси уловила ранее, оказалось олениной и было не в пример лучше того, что она съела несколько дней назад. Были также варёные яйца, что удивило девушку, но позже она заметила небольшой курятник позади своей палатки.

Морган выпекал хлеб добрую половину дня, так что он получился невероятно вкусным, с хрустящей корочкой снаружи и мягкий внутри. Светловолосый мужчина, Хоуэлл, налил ей кружку медовухи, которой Келси никогда не пробовала и к которой относилась с большой осторожностью. Алкоголь и правление были несовместимы; в её книгах он никогда не вёл ни к чему хорошему.

Съела она немного. Впервые за долгое время она озаботилась своим весом. В коттедже всегда было много еды, и Келси обычно без лишних размышлений брала вторую порцию на обед. Сейчас же девушка едва притронулась к еде, чтобы ни у кого не возникло мысли, что она обжора. Особенно у него. Он сидел рядом с ней, и каждый раз, как он улыбался или смеялся, она чувствовала, как невидимые путы держат её в напряжении.

Ловкач настаивал, чтобы Келси рассказала им о своём детстве в коттедже. Она не могла представить, почему это могло быть ему интересно, но он упорствовал, и девушка сдалась, время от времени краснея под их буравящими взглядами. Вероятно, медовуха развязала ей язык, потому как она вдруг поведала очень многое.

Она рассказала им о Барти и Карлин, о коттедже и о занятиях. Каждый день утро до ланча она проводила с Барти, а после до обеда ― с Карлин. Одна учила тому, что было в книгах, а другой ― всему остальному. Келси сообщила о своём умении сдирать кожу с оленя и месяцами коптить его мясо, заманить кролика в самодельную клетку, и о том, что у неё всегда под рукой был нож, но она была недостаточно быстрой. Что каждый вечер, после ужина, она бралась за книгу фантастики, просто для себя, и обычно дочитывала её до того, как нужно было идти спать.

― Быстро читаешь, стало быть? ― спросил Морган.

― Очень быстро, ― краснея, ответила Келси.

― Непохоже, что от этого занятия тебе было весело.

― Сомневаюсь, что моей целью было повеселиться, ― Келси сделала очередной глоток из кружки. ― Чего нельзя сказать сегодня, к слову.

― Нас редко попрекают весельем, ― заметил Ловкач. ― Вы совершенно не приспособлены к алкоголю.

Келси нахмурилась и поставила свою кружку обратно на стол.

― Тем не менее, мне понравилось.

― Очевидно, так. Но умерь свой пыл, а иначе Хау придётся остановить тебя.

Девушка снова залилась краской, и все рассмеялись.

По просьбам остальных темнокожий мужчина, Лир, поднялся и рассказал историю о Белом Корабле, который потонул во время переселения и утащил с собой на дно большую часть американских медиков. Лир хорошо рассказал эту историю, намного лучше, чем Карлин, которая не была умелой рассказчицей, и в глазах Келси стояли слезы, когда корабль пошел ко дну.

― Почему они разместили всех докторов на одном корабле? ― спросила она.

― Разве не практичнее было бы посадить по доктору на каждый корабль?

― Оборудование, ― шмыгнув носом, ответил Лир, отчего Келси поняла, что ему нравилось рассказывать истории, а не отвечать на вопросы в конце.

― Медицинское оборудование было единственной технологией, которую Уильям Тир позволил взять с собой для Переселения. Но оно все равно было утеряно вместе со всем остальным.

― Не полностью утрачено, ― ответила Келси. ― Карлин говорила мне, что в Тире есть контрацептивные препараты.

― Контрацептивные препараты местного производства. Переселенцам пришлось разрабатывать их заново методом проб и ошибок, экспериментируя с местной флорой. В Тирлинге никогда не было настоящей науки.